Секта в доме моей бабушки

Если у вас еще остаются сомнения в том, была ли эта коммуна сектой, предлагаю вашему вниманию тринадцать признаков секты, которые я смогла сформулировать на основе личного опыта.



1. Секта – это закрытое от внешнего мира и замкнутое в себе сообщество людей, основанное и возглавляемое шарлатаном, требующим от всех его членов слепого обожания и беспрекословного себе подчинения.



2. Основой сектантства является религиозная или идеологическая вера, отражающаяся в повторяющихся ритуальных практиках, благодаря которым эта вера закрепляется в членах секты.



3. В основе веры или учения есть рациональное зерно или некое очевидное утверждение, вокруг которого и строится все остальное (в нашем случае, «все болезни от нервов»).



4. Основатель секты всегда утверждает, что он единственный на земле человек, обладающий полным знанием. И поэтому он (а это всегда мужчина) имеет особенные права и привилегии. Эти привилегии всегда связаны с финансами и сексом.



5. В секте строгая иерархия. Во главе всего основатель, вокруг него небольшая группа фаворитов и помощников, а под ними все остальные, менее привилегированные слои. Подъем по иерархической лестнице возможен только благодаря беспрекословному послушанию, деньгам или личным жертвам (например, развод, отказ от своих детей, полное прекращение общения с семьей и внешним миром).



6. Секта всегда создает атмосферу враждебного противостояния между внешним миром («ими», «они», «не наши») и своим мирком («нами», «мы», «наши»). А те, кто вне секты, обязательно больные и неправильные, и задача в том, чтобы их вылечить и научить, как правильно.



7. «Они», или внешний мир, всегда рассматриваются как враги, как те, кто хочет навредить, разрушить. Но также считается, что именно поэтому «они» нуждаются в помощи.



8. Секта всегда стремится расширить свои круги, но при этом официально заявляется, что попасть в эти круги могут только избранные.



9. Секту специально держат изолированной от внешнего мира, чтобы создать у ее членов впечатление, что внешний мир опасный, там ад, а пребывание в секте – это спасение и рай.



10. Поскольку от членов секты требуется слепое послушание, то внешние связи людей постепенно обрываются. Так они становятся полностью зависимыми от секты: морально и, самое главное, финансово.



11. В итоге человек практически не может покинуть секту. Ему просто некуда идти.



12. Секты «декорируют» свое учение элементами эзотерики и мистики, некоего тайного знания, доступного лишь избранным людям, чтобы члены секты верили в то, что, несмотря на неудобства, они все же являются особенными и избранными и частью некоего высшего круга, которому только и доступно понимание сути вещей.



13. Это своеобразное коллективное безумие, из которого весьма непросто вырваться.




Прочитав все это, вы спросите: а как вообще люди попадают в такие ситуации? Чем они думают, куда смотрят? Как можно отдать своего ребенка каким-то незнакомым людям, да еще работающим в подполье и против закона?

Во-первых, представители таких сект – прекрасно натренированные люди, они точно знают, как «продать» свои услуги, сразу видят своих жертв.

Во-вторых, у них у самих мозги так промыты, что они абсолютно верят в то, что продают, а именно это и убеждает других людей.

В-третьих, они уже заранее знают, какие у вас проблемы, и поэтому очень точно наносят удары своими техниками убеждения и промывания мозгов.

Например, если у вас есть дети и они ходят в первый класс, уже нетрудно догадаться, с какого рода проблемами вы сталкиваетесь, правда? Тут не надо ходить к гадалке. Так и с любой жизненной ситуацией, будь то первая влюбленность, или развод, или детско-родительские отношения и т. д. Если неопытный человек находится в тупике и не знает, что делать, достаточно озвучить ему его проблему и сказать, что у вас есть к ней ключ. Все, клиент ваш.

Немало родителей в какой-то момент перестают понимать, как контролировать своих детей. (Это нормальная родительская проблема – теперь-то я знаю!). Услышав про чудодейственную группу исцеляющих «педагогов», они готовы немедленно отослать туда своих отпрысков – и платить, и отписывать им квартиры, лишь бы не брать ответственность на себя. Таким образом в нашем коллективе оказалось очень много детей, в том числе из семей действительно образованных людей, где родители просто не хотели ими заниматься.

В этом своеобразном детдоме над нами ставили опыты. Сначала хлорэтил и мордобой, потом слабые разряды тока – это называлось психокоррекцией. Нас использовали в качестве рабов – и это называлось трудотерапией. Нас регулярно избивали – и это называлось механотерапией.

Смотрите, как легко и просто промывать людям мозги заумными словами, скрывая за ними настоящие преступления. Вам это ничего не напоминает, если перевести на масштабы всей страны?





P.S. История тети Кати





Уже закончив работать над этой книгой (спустя почти сорок лет после описанных в ней событий), я нашла тетю Катю, старшую дочку Главного (см. главу «Тетя Катя»). И она объяснила мне, как в действительности обстояло дело с ее самоубийством. Я попросила разрешения опубликовать ее рассказ – во-первых, для восстановления «исторической справедливости», а во-вторых, для того, чтобы еще раз показать, как работают с фактами в секте. Пока есть люди, готовые слепо верить в «великое дело спасения человечества», негодяи с легкостью будут продвигать любые свои версии событий.



Вот дословный Катин рассказ.



«Попытки самоубийства не было. Была попытка бегства. Отец к тому времени избивал меня уже два дня подряд. Ночью я попыталась прокрасться к входной двери, но он спал в этот раз очень чутко: сразу выскочил, все понял и стал опять меня бить. На третий день избиение прервал звонок из Москвы. Телефон находился в коридоре, и отец вышел из комнаты. Я знала, что, когда он закончит разговор и вернется, этот кошмар продолжится. Я выбежала на лоджию и в совершенном ужасе стала искать, где мне спрятаться. Возникла идея забраться на шкаф, закрыться какой-то тряпкой и притвориться тючком… Идея была отброшена в силу очевидной глупости. Времени совсем не оставалось: я слышала, что отец заканчивает разговор с Москвой. Тогда я схватила свою сумку, в которой лежал паспорт, и открыла окно лоджии. Я решила спуститься по водосточной трубе и винограднику, уповая на то, что внизу, на асфальте, есть сугробы. Затея рискованная, но детали продумывать было некогда. В результате, я сорвалась и таки угодила не в сугроб, а на асфальт, разбив себе лицо и разломав челюсть. Полгода я пролежала в больнице.



Мой отец действительно думал, что я пыталась покончить собой, – по той причине, что он в принципе сильно боялся, что кто-нибудь из его коммуны, как он выражался, «суициднёт». Этот факт говорит о том, что отец все же подозревал, несмотря на веру в себя как спасителя людей, что он обращается с ними бесчеловечно. И он чудовищно боялся судебных последствий суицида в своей коммуне.



Итак, пока меня несли наверх, отец пребывал в совершенном ужасе. Валентина Павловна Стрельцова была единственным человеком, сохранившим способность трезво мыслить в этих экстремальных обстоятельствах. Я, как ни странно, сознание не потеряла и слышала, что она пытается сказать о том, что это не суицид, что со мной были сумка и паспорт. Я вся похолодела, так как версия о самоубийстве была для меня более выгодной, чем версия о побеге. За попытку побега били бы очень долго. К счастью для меня, отец находился в экзальтированном состоянии и с негодованием отверг версию Валентины Павловны.



Но один вопрос – что он думал, и совсем другой – как предъявить этот эпизод общественности, начиная со скорой помощи, которую уже вызвали. За дело взялась Дина Михайловна Чедия. Как только приехала скорая, врачу сообщили, что я потянулась рукой за снежком и сорвалась вниз. Потом, уже лежа в больнице, я неоднократно слышала версию о «снежке», раздражавшую меня своим идиотизмом и литературной слащавостью, но Дина Михайловна придумала то, что могла придумать. Главное – все поверили, и дело обошлось без милиции.



Через год, когда я все же смогла сбежать из коммуны, они стали говорить, что в тот раз я пыталась покончить с собой, чтобы выставить меня крайне неуравновешенным человеком или просто сумасшедшей. Они очень опасались, что я начну рассказывать о коммуне, и поэтому им необходимо было заранее меня дискредитировать».