«Сандал», которого не было

Зато теперь едет на своей «Ауди», о которой раньше и мечтать не мог! Правда, она не совсем своя – по доверенности, на «левую» фирму оформлена. Ну, да какая разница? Когда спишь с телкой, разве имеет значение – жена она тебе или нет? Главное, пользоваться… А в правом кармане – ключи от квартиры, совсем недавно принадлежавшей Бройлеру. Хватит, помыкался по общежитиям, повалялся в госпиталях, а потом, вместо «спасибо», выбросили на улицу, как использованный презерватив: выкручивайся сам как хочешь!

На въезде в Митино Шум сбросил скорость. Новый микрорайон встречал его широкими проспектами, высокими красивыми домами у которых были запаркованы сотни хороших машин. Это, конечно, не Рублевка, о которой он столько слышал, но вполне приличный район. «Респектабельный», как сказал бы Тайсон. Он знал много мудреных слов, хотя это ему не помогло. А Бройлер был косноязычным, но и это ему не помогло тоже…

Дорогу Шумахер помнил: однажды они заезжали за Бройлером, когда тот крыло поцарапал и отдал «Ауди» в покраску. Подъехав к высотному дому с сине-голубым фасадом, он с трудом отыскал свободное место, припарковался и неспешно, по-хозяйски осматриваясь, направился к последнему подъезду. Снег под балконами сошел, обнажив землю, усыпанную всяким мусором: окурками, сигаретными пачками, полиэтиленовыми пакетами и теми самыми резиновыми изделиями, с которыми он сам себя совсем недавно сравнивал. Но это сравнение относилось к той, прошлой жизни. А сейчас он сам хозяин и идет вступать в оставшееся от Бройлера наследство, которое бригадой, машиной и квартирой не исчерпывается.

Лифты Шумахер не любил. Благо, что третий этаж. Поднявшись пешком, он вставил ключ в замочную скважину, повернул. Бронированная дверь мягко отворилась, и Шум вошел в жилое, уютное тепло хорошо обставленной квартиры. В глаза сразу бросились чемодан и большая сумка, стоящие в углу холла.

– Здравствуйте! – На пороге из холла в комнату появилась миловидная девушка лет двадцати пяти. Короткий, с большим вырезом халат демонстрировал достоинства фигуры, о которых она, несомненно, знала. Но взгляд был испуганным – очевидно, сейчас она на свои прелести не особо надеялась.

– Вы Шум? – спросила она.

– Да.

– А я Марина…

– Я знаю, кто ты, – кивнул Шум.

«Бройлер с телкой жил, – предупредил Индеец. – Вроде не жаловался. Хочешь, оставь ее себе, не хочешь – выгони…»

– Ты уже вещички сложила? – Он кивнул на чемодан с сумкой.

– А что мне делать? – Девушка развела руками. Глаза с большими ресницами были явно на мокром месте.

– Мне сказали, что придет новый хозяин. Может, оставит меня, а может, и нет… Вот я и жду, как оно решится…

– А где Бройлер, знаешь?

– Володя? – Марина удивилась. – Так его, сказали, убили…

– Значит, знаешь. Но что-то не сильно грустишь. – Шум прошелся по квартире. Марина пошла следом.

– Я этого давно ждала, привыкла. У вас всегда – то одного убьют, то другого. Мне о себе грустить надо. Только жизнь наладилась – и вот опять…

Осмотром Шум остался доволен. Две светлые комнаты – спальня и гостиная, большая кухня. Все прибрано, везде порядок. Вряд ли она такая уж хозяйка, видно, специально готовилась, чтобы показать товар лицом.

Марина задумчиво опустилась на диван.

«И продолжает товар показывать, – подумал Шум. – Специально уселась так, что трусики видны. И как быть?»

Он знал правила оперативной работы: нельзя полностью полагаться на чужого информатора, нельзя доверять чужому другу и так далее. Продолжая этот логический ряд надо признать, что нельзя приближать чужую любовницу. А значит, следует выставить ее на все четыре стороны!

Шум подошел к дивану и стал напротив.

«А с другой стороны – это не оперативная работа. Бригада Бройлера теперь моя, машина моя, квартира моя… Тут так принято!»

– Так что с тобой делать, Марина?

Кусая губы, она пожала узкими плечами.

– Не знаю. Как тебя зовут?

– Шум.

Марина покачала головой.

– Это погоняло. По-настоящему как зовут?

Шум задумался. Он уже и забыл, когда в последний раз к нему обращались по настоящему имени. Да и по вымышленному тоже. Все позывные, клички, погоняла…

– Ну, можешь Магомедом называть.

– Вот что, Магомед… Я из Саратова, жить мне в Москве негде. Если выгонишь – не знаю, куда идти…

– Ну, ладно. Тогда давай знакомиться…

Марина чуть помедлила, встала и направилась в спальню.

– Пива хочешь? – через полчаса спросила она. – Я нарочно припасла!

– Давай.

Марина накинула халат и ушла на кухню. А Шум лежал в полудреме и снова думал, что такая жизнь ему нравится больше, чем скитание с автоматом по горам непонятно во имя чего.

«А ведь я уже не тот! – осознал вдруг он. – Я больше не Шумахер. Я окончательно превратился в Шума. Как-то незаметно это произошло… Когда? Может, при разгроме точки Ашота? Или позже, при наезде на владельца чебуречной? Или прямо здесь и сейчас, когда прибрал к рукам Марину, как машину и квартиру?»


Впрочем, думать об этом не хотелось. И он прогнал ненужные мысли.





* * *


Руководить бригадой – это совсем не то, что быть рядовым членом Организации. Все равно, как если пассажир трамвая пересел за штурвал истребителя: вместо жесткого, заранее заданного маршрута – свобода перемещения сразу в четырех плоскостях! Вначале была рутинная работа – стрелки, разводки, прессинг строптивых конкурентов. Все проходило гладко: слава Шума давно вышла за пределы бывшей тайсоновской группировки, и желающих испытывать его боевые способности на себе не находилось. Потом задачи стали расширяться: за помощью обратился хозяин авторемонтной мастерской Гладкий, которого по беспределу душили «во`роны», Шум забил им стрелу и объяснил, что коммерс находится под его защитой. Беспредельщики отскочили, а Гладкий стал действительно платить Шуму. Потом такие ситуации повторялись, и Шум оброс своими «подкрышными», правда, деньги честно отдавал в общак Организации, предварительно удержав долю для своей бригады. До него доходили слухи, что Индеец недоволен такой самостоятельностью, но к слухам Шум никогда не прислушивался.

Самой сложной и опасной линией работы было скрытое противостояние с соплеменниками Айдамира. Они взорвали машину возле офиса Организации, несколько раз стреляли по окнам Индейца, заминировали машину Шума в Митино. Конечно, визитных карточек они не оставляли, но больше делать это было некому. По счастливой случайности взрывы и выстрелы обошлись без жертв, мину под «Геликом» обнаружил бдительный водитель, но Шум и Индеец сменили жилье и усилили меры предосторожности.

Шло время, Шум принял в бригаду около десяти новичков, чем увеличил свои возможности и вновь вызвал недовольство Индейца. На этой почве между ними произошел крупный разговор, но формально предъявить Шуму было нечего: и мощь группировки он усилил, и деньги в общак вносил аккуратно, а такие категории, как авторитет руководителя и субординация, в криминальном мире отстаиваются вовсе не официальными предъявами.

Однажды разборную бригаду вызвали на подконтрольный Организации рынок. Заявили что-то серьезное, поэтому Шум выехал лично, возглавив обычную выездную тройку бойцов. Начальник охраны по прозвищу Кустовой встретил их у входа. Высокий, с бугристым после детсткой ветрянки лицом, он поздоровался со всеми за руку и, блеснув рандолевыми коронками, изобразил подобие улыбки. Но она получилась вымученной.

– Хорошо, что вы так быстро приехали!

– Что случилось, зачем вызвал? – спросил Шум.

– Да быкуют здесь двое… Ментов не хотим подвязывать, нам это ни к чему, сам понимаешь…

– С двумя сами справиться не можете? – презрительно усмехнулся Шум.

– Так у них граната! И вообще… Отмороженные они на всю голову!

– О как! До сих пор только нас называли отмороженными. Ну, пойдем посмотрим!

Они вошли в рынок, который каждый день приносил группировке более пятисот тысяч рублей. Прямо напротив входа низкорослая кореянка, взобравшись на подставку, важно возвышалась над прилавком. Наполненные «с горкой» пластиковые ведерки красовались разноцветными шапками: оранжевыми – с нарезанной «соломкой» морковью, ярко-фиолетовыми – с листьями краснокочанной капусты, светло-коричневыми – со спаржей, маслянисто-черными – с баклажанами…

– Салат, салат! – кричала она. – Попробуйте салат!

Потенциальные покупатели шныряли туда-сюда, не подозревая, что кроме купли-продажи на рынке происходят и другие события, скрытые от посторонних глаз.

Кустовой шел первым, Шум с бойцами шел следом. Они прошли мимо разложенных на столах свиных голов и копыт, свернули налево, прошли мимо молочных рядов с вкусно пахнущими головками сыра, потом мимо рыбных с их специфическим запахом и вышли почти что к краю рынка.

Трое охранников в черных форменных бушлатах с нашивками стояли на углу овощного ряда, бросая злобные взгляды в сторону последнего прилавка, рядом с которым стоял грузовой автомобильный прицеп, наполненный овощами. За прилавком мужчина крепкого телосложения взвесил кочан капусты, полиэтиленовый пакет с картошкой, отдал их пожилой женщине, получил деньги, быстро отсчитал сдачу… Его помощник – высокого роста, худощавый – в это время накладывал в прозрачный пакет свеклу. Торговля шла бойко, даже очередь выстроилась, хотя у соседних прилавков с таким же товаром никого не было.

– Вон что творят! – показал рукой Кустовой. – Ниже установленной цены продают, дурной пример показывают! А если все так начнут? Что нам тогда останется? Лапу сосать?

– Я понял! – кивнул Шум и бросил бойцам: – Ждите меня здесь! Я сам.

Он степенно подошел к столу, повернулся лицом к очереди.

– Граждане! Эта точка закрыта! Идите к другим!

– С чего это вдруг? – возмутился изможденный молодой человек с двумя большими сумками, стоявший рядом с некрасивой девушкой в выношенном пальто. – Там почти вдвое дороже!

– Ты кто такой? – поддержал его небритый мужчина, стоявший в очереди предпоследним. – Сам иди там покупать!

– Шустрый какой! – закричала полная дама средних лет. – В очередь становись!

Шум поднял руки в успокаивающем жесте.

– Тихо, не шумите! Санитарный контроль! На сегодня эта точка закрыта!

– Врет он! – гаркнул продавец. – Хочет, чтобы вы дороже покупали!

– Расходитесь, граждане! – требовательно приказал Шум.

– Не слушайте его, покупайте по низкой цене!

Но привыкшие избегать конфликтов люди стали покорно расходиться.

– Вот гад! – Продавец наклонился через прилавок и попытался ухватить Шума за воротник, но тот сделал шаг назад. Крупные, испачканные черной пылью пальцы схватили воздух.

– Я же вроде доходчиво вашим объяснил!

– Я не в курсе, что ты тут кому объяснял, – спокойно ответил Шум, рассматривая нарушителя спокойствия. У того было решительное, с резкими чертами, обветренное лицо, много повидавшие глаза серьезного человека, плотно сжатые губы. В незапахнутом вырезе старого армейского бушлата виднелась тельняшка.

– Так глянь, чтобы быть в курсе! – Он вынул из кармана гранату – ребристый зеленый корпус, вкрученный блестящий запал с болтающимся кольцом. По виду – настоящая, боевая «эфка», разлет осколков до двухсот метров.

– Вошел в курс? – оскалил зубы продавец.