«Сандал», которого не было

Но на этот раз письмо его заинтересовало. Он перечитал еще раз, потом подошел к дремавшему Хатуеву, присел рядом на корточки и стал что-то нашептывать, показывая письмо. Сиддик слушал с интересом, даже сел на кровати. Наблюдающий за происходящим сквозь прикрытые веки Аюб поймал его косой взгляд. «О нас говорят», – догадался он.

В следующую минуту Хатуев встал и вышел на середину камеры. Все притихли в ожидании каких-то важных известий. Граф сделал вид, что проснулся и, зевая, сел на шконке, толкнув сидящих в ногах Лося и Тихого. Они оторвались от разгадывания старого кроссворда и посмотрели выжидательно. Потягиваясь, Аюб поднял к потолку указательный палец и покрутил им над головой. На языке взаимодействия жестами это был сигнал «К бою!». Они напряглись, но чтобы не привлекать внимания, сделали вид, что вернулись к кроссворду, хотя на самом деле, каждый планировал тактику боя и выбирал объект для атаки.

Док курил, опершись плечом о спинку шконки напротив. Он вообще любил больше двигаться или стоять, чем сидеть или лежать. Скученность и нехватка места раздражали его больше всего остального. Док тоже увидел сигнал и переключился в боевой режим, хотя внешне это никак не проявлялось.

«Прижаться к стене не получится, – с бешеной скоростью соображал Аюб. – Путь отрезан что вперед, что назад. Стать спиной к спине? Долго не протянем: одного завалят, остальным в затылок прилетит. К двери немного ближе, чем в другую сторону».

– К нам заползли змеи! – громогласно объявил Хатуев и указал в сторону сандаловцев, – Эти твари не моджахеды! Они забирали машины у наших земляков! Значит, они кафиры!

– Может, и ты кафир? – спросил Граф, спрыгивая на пол. – Или ты не проводил реквизиций для нужд отряда?

В принципе, обвинение было не очень серьезным, и при удачном стечении обстоятельств можно было избежать столкновения. Но сейчас обстоятельства складывались неудачно: запертые в каменном мешке, обозленные боевики, никому не известные чужаки, повод выплеснуть накопившуюся ненависть к врагам – подлинным или мнимым…

– Мочи их! – завопил Айнди, выглядывавший из-за Хатуева, как шакал.

– Работаем! – скомандовал Граф и, прыгнув вперед, жестокими ударами опрокинул на цементный пол трех сокамерников – одного за другим.

Толпа сокамерников в грозном молчании начала смыкаться вокруг четверки спецназовцев.

Первым нарвался крепыш, называвший себя Мухаммадом, – кулак Лося с хрустом врезался в его кадык, отбросив метра на полтора. Если бы не стоявшие за ним, Мухаммад наверняка бы опрокинулся на спину, а так он, как падающая костяшка домино, отбросил нескольких человек назад, одного сбил с ног и все-таки сполз на холодный пол, оставшись лежать неподвижно, как мертвый.

Взревев десятком голосов, толпа бросилась вперед с удвоенной силой. Но скученность сыграла в этом случае положительную для оборонявшихся роль. Одновременно больше двух человек на одного напасть никак не могли – слишком мало места, они мешали друг другу.

– Рвемся к двери! – наклонившись к уху Лося, крикнул Граф и зарядил ногой в лицо лысого мужика, пытавшегося нанести удар Тихому. Тот квакнул, как жаба, упал и по инерции залетел под соседнюю шконку.

А теперь – вперед! Как в компьютерной игре: бежать и бить, бить, не целясь и не останавливаясь, замешкаешься – убьют самого.

Хрясь! – удар ногой выбил чью-то коленную чашечку. Суставы – самое уязвимое и болезненное место, раздался вопль боли, и еще один нападающий повалился на пол.

Грозный ропот стих, сменившись растерянным ворчанием – словно в волчьей стае, вдруг понявшей, что добыча оказалась не по зубам. Четверка спецов, став попарно, успешно пошла в атаку: впереди – Аюб с Доком, за ними, добивая тех, кто остался на ногах, – Лось и Тихий.

Длиннорукий амбал изловчился схватить Дока за шею и принялся душить. Доку пришлось поджать ноги назад. Каким бы человек ни был сильным, удержать на вытянутых руках вес противника он не сможет. Тем более когда противник активно сопротивляется – не переставая бьет его руками в живот и пах. На секунду Док оказался на коленях, зато хватка амбала ослабла, и Лось среагировал моментально: ударил поверх головы Дока прямо в нос нападающего. На месте залившегося кровью неудачливого душителя возник тщедушный Айнди, который сам, похоже, этого не ожидал. С вытаращенными от страха глазами он инстинктивно выставил вперед руки, пытаясь закрыться от удара. Поднявшийся с колен Док бить его и не стал – просто подцепил за затылок и швырнул назад. Пролетев в полусогнутом положении чуть вперед, Айнди наткнулся на Лося, который распрямил его коленом, попутно вышибив передние зубы. Еще одно бесчувственное тело рухнуло на забрызганный кровью пол.

В это время надсадно заскрипела дверь, и в камеру ворвались четыре дюжих охранника с резиновыми дубинками наизготовку.

– К стене! Живо к стене! – перекрывая шум драки, раздались грозные крики.

– Гуп! Гух! Ах! – резиновые дубинки били без разбора, куда попало.

Клубок дерущихся распался, спустя минуту в камере наступила тишина.

Айнди, Мухаммада и длиннорукого увели в санчасть, двоих первых попавшихся – забрали в карцер.

– Повезло вам, шакалы! – процедил Хатуев, когда охранники ушли. – Но ненадолго. До ночи осталось немного. И вам все равно придет конец!

Избитые бандиты разбрелись по своим шконкам и зализывали раны, бросая на сандаловцев полные звериной ненависти взгляды.

– У меня, похоже, рана открылась, – сказал Аюб, держась за плечо.

– Давай, посмотрю! – предложил Док.

– Давай. Вроде зажила и вот опять…

– Нужно будет спать по очереди, – сказал Тихий, вытирая рукавом кровь с разбитого лица.

– Да, – ответил Лось. – Только все равно долго здесь не протянем.

– Не могу понять, что происходит, почему нас бросили, – сказал Граф, кривясь от боли – Док делал ему перевязку его же бинтами, пытаясь накладывать на вновь закровоточащую рану участки почище. – Но ночь нам не пережить…

Ответом стало мрачное молчание, которое обычно расценивается как знак согласия.

Через час дверь снова заскрипела, и появившийся на пороге охранник ткнул пальцем в Аюба:

– Ты! Давай на выход!

– Видно, в карцер. Держитесь, парни! – Аюб обвел взглядом товарищей, словно прощаясь, и вышел.





* * *



К удивлению Аюба, его отвели не в карцер, а в комнату для допросов. Возле стола, за которым в прошлый раз сидел следователь Красковский, отвернувшись к зарешеченному окну стоял, заложив руки за спину, кто-то другой. Когда он обернулся, Граф удивился: при довольно скудном тюремном освещении он в темных очках, словно на ярком солнце.

– Не скажу, что рад тебя видеть в тюрьме, но рад, что ты жив! – сказал незнакомец. – Салам!

Только теперь Граф узнал Вампира.

– Наконец-то! Что там у вас происходит? Мы уже думали, что про нас забыли!

– Я про вас помнил, – обтекаемо ответил Нижегородцев, подошел к Аюбу, поздоровался за руку, обнял.

– Кто с тобой?

– Док, Лось и Тихий.

– Где остальные? Живы?

– Не знаю. Очнулся в больнице.

– Почему лицо разбито? Это свежие следы…

– Сегодняшние. Хатуеву, который Сиддик, мы не понравились.

– Вас что, в камеру с боевиками посадили?! – вскинулся Вампир.

– Да, – кивнул Аюб. – Нас же боевиками считают!

Вампир вздохнул, сокрушенно покрутил головой, размышляя, прошелся по кабинету взад-вперед.

– Накладка вышла, – наконец сказал он. – Никто не знал, где вы. Думали, все погибли в вертолете… Мои полномочия закончились, но я заставлю перевести вас в другую камеру…

– Вы что, оставите нас в тюрьме?! – не поверил своим ушам Аюб.

– Говорю же – полномочия закончились… Но я попробую изменить ситуацию…

Под изумленно-непонимающим взглядом Аюба Нижегородцев поежился.

– Я сделаю все, что смогу! – повторил он и, взяв со стола тяжелый пакет, протянул. – Здесь еда. Она лишней не будет.

– Спасибо, – мрачно поблагодарил Аюб, заглядывая в пакет. – Только надо, чтобы нам консервы открыли. Здесь ножей и вилок нет, только ложки…

Через полчаса он уже вернулся в камеру. Жадно поедая консервы из сухого пайка, четверка спецов обменивалась впечатлениями.

– Ну ладно, вначале они не знали, что мы живы. Но почему сейчас немедленно не вытаскивают нас отсюда? – недоуменно спросил Док.

– Что-то они темнят, – сказал Лось.

– Слышь, Граф, а ты все правильно понял? – уже в третий раз спросил Тихий.

– Да все я понял. Только дело ясное, что дело темное. Что-то пошло не так, вот что я вам скажу…

Боевики завистливо наблюдали за их трапезой.

– Жрите, жрите! Недолго вам осталось, – зло сказал кто-то. – После отбоя пойдете в ад… Скоро уже!

И действительно, за решеткой окна смеркалось.

Но через час обстановка изменилась – всю четверку перевели на этаж к федералам. Когда они уходили, то слышали бессильные ругательства боевиков.

В новой камере было просторней – на десять шконок приходилось двенадцать заключенных. Но не это главное. Главное, что с первых минут встретили их здесь еще хуже, чем у Хатуева.

– О как! – произнес кто-то, выходя из тени на свет, чтобы лучше рассмотреть новеньких. – Петруха, ну-ка, глянь, это ж тот, к которому нас с тобой подсадными сажали на опознании?

– Точно, Васек, это он!

– Знакомьтесь! – картинно объявил Васек. У него была круглая бритая голова, невыразительное лицо и широкие округлые плечи. – К нам кинули «духов». Машины у местных отбирали под стволами. Ну и в наших наверняка стреляли!

– Что за республика?! – в сердцах проворчал Тихий. – Не успеешь на одном краю чихнуть, как на другом говорят «заткнись!»

– Республика тут ни при чем! – возразил Граф. – Это судьба!

Потом, повернувшись к Ваську, сказал:

– Откуда ты знаешь, в кого мы стреляли? Ты про машины слышал, а не про стрельбу. Может, ты ангел и чужого никогда не брал? Тогда за что ты здесь сидишь?