Разбитые мечты

– Понятия не имею, о чём Вы говорите, Первый Советник. Я работаю няней Ладислава Кьянто и честно зарабатываю свои деньги. Ваши гнусные намёки мне омерзительны.

«Как же мне всё-таки не повезло столкнуться почти подряд с двумя озабоченными мужчинами».

Лицо лорда вытянулось ещё сильнее, но через пару секунд он наоборот очень сильно разозлился и толкнул меня в грудь, на этот раз пребольно впечатав затылком в стену.

– Значит так, малышка Эллис. Я не знаю, какой хитростью ты добилась распределения в специализированное училище, а потом в особняк лорда Кьянто. Я пять долгих лет искал тебя и, наконец, нашёл! – его глаза угрожающе сверкнули. – Ты должна была стать моей сразу же, как вышла из городского приюта, Что ж, можешь радоваться, что столько времени успешно избегала меня. Думаешь, когда я увидел тебя месяц назад на рыночной площади, то не узнал? Как бы ни так! Я проследил за тобой и понял, где ты пряталась последние два года, – он вздёрнул палец вверх. – Я узнал, где ты живёшь и у кого работаешь. Твой контракт с училищем не погашен, там весомый долг, который тебе придётся отрабатывать ещё много лет, я проверял. Неужели ты думаешь, что я дам тебе спокойно отработать всё это время здесь? Я практически уверен, что не за горами тот день, когда лорду Кьянто ты надоешь, и он уволит тебя. Он вообще очень вспыльчивый…

В конце коридора послышались чьи-то шаги, и я внутренне возликовала. Первый Советник тоже услышал их, а потому стремительно отпустил меня и отошёл на пару шагов назад. Через несколько секунд за поворотом показался длинноволосый донтриец. Он подошёл к нам и сухо сообщил, что перерыв в заседании закончился, все ищут только его. Лорд Тандэр так же безэмоционально поблагодарил воина, после чего бросил на меня предостерегающий взгляд и торжественно удалился. Донтриец задержался буквально на мгновение, осматривая меня с ног до головы. Я была готова поклясться, что от его проницательного взгляда не укрылись ни мои красные щёки, ни взлохмаченные волосы, ни сбившееся дыхание.

Я невозмутимо вскинула голову и пошла на кухню, сделав вид, что ничего особенно не случилось, хотя внутренне меня по-настоящему трясло. Я осознала, о каком таком спонсоре вещала Анисья. Вот кто, оказывается, положил глаз на Эллис Ларвине, красивую молодую девушку из приюта. Удивительно, как только ей удалось поступить в училище на служанку и сбежать из цепких лап Первого Советника? Пожалуй, никто не сможет мне об этом рассказать, кроме самой Ларвине. Мотив для бегства из этого мира теперь ясен, как капли утренней росы. Если раньше я могла предполагать, что обмен нашими с Эллис душами между мирами произошёл случайно, то теперь готова была поклясться, что это не так.

Месяц назад настоящая Эллис Ларвине поняла, что лорд Тандэр вычислил, где она живёт. Судя по тому, как развязно этот человек вёл себя со мной, он уже не раз её домогался. Бедная девочка была запугана настолько, что решилась на отчаянный шаг. Вот только как ей удалось сбежать из собственного тела? С другой стороны, если она смогла намеренно покинуть этот мир, то у меня появляется шанс вернуться обратно на Землю.

Все эти мысли вихрем пронеслись у меня в голове, а затем возникло ещё больше вопросов. Что теперь делать? Насколько угрозу лорда Тандэра стоит воспринимать всерьёз? Может ли он как-то повлиять на то, чтобы меня уволили из особняка Кьянто? Если до того момента, как я вернусь в своё тело, Первый Советник найдёт способ выкупить контракт Эллис, то ничего хорошего меня не ожидает.





Глава 8. Винсент Торн




После приезда донтрийцев Кристиан не мог найти себе места. С Эллис переговорить на счёт случившегося так и не получилось. Это ж как надо было сильно набраться, чтобы подумать, что она шпионка? Да, что-то явно не так с этой служанкой, но судя по тому, что она не стала его пытать, а даже позаботилась, чтобы никто в доме не узнал о случившемся той ночью… Он ударил кулаком по столу, пробормотав:

– Ничего не понимаю!

Все поступки Эллис казались ему какими-то дикими и нелогичными. Он бы понял, если бы она после случившегося боялась его до чёртиков, но это было не так. Он бы понял, если бы она испытывала к нему омерзение и отвращение, но это снова было не так. В её взглядах не чувствовалось ничего такого. Любая другая девушка за попытку насилия как минимум ненавидела бы его, как максимум – написала бы заявление в жандармерию или сразу архангелам. Но Эллис продолжала вести себя так, будто бы ничего и не было между ними.

Донтрийцы приехали крайне не вовремя и забирали практически всё его свободное время. К счастью, то ли Эллис почувствовала, что он не хочет, чтобы она выходила из детской, то ли она поняла это интуитивно, но ему докладывали, что она всё время проводит там. Как назло, Леандр также приходил после свиданий с Лиланинэль к Ладиславу и Эллис. Последний каплей стал тот момент, когда он увидел их счастливо обнимающихся. И вроде бы ничего не было в этих объятиях, но почему-то Кристиан почувствовал острый укол не то ревности, не то зависти.

Захотелось, чтобы эта девушка обнимала его так же искренне и крепко. Лорд Кьянто уже тогда понял, что крепко влип. Он с нетерпением ждал того момента, когда уедут донтрийцы, и всё своё внимание он сможет посвятить Эллис. Его уже больше не интересовали спорные земли, вопросы государства, даже свадьба собственного сына его больше не интересовала. Перед тем как заснуть Кристиан думал о том, как попробует приручить Эллис или же договориться по-честному на несколько лет отношений, взамен выплатив её долг перед училищем. Мысли о том, что она может отказаться от денег он гнал прочь. Любая женщина продается за деньги, это лишь вопрос цены.

Эта девушка, своим характером и поступками не походившая ни на одну известную ему аристократку или простолюдинку Норгеша, занимала почти все его мысли. Он не мог понять и предсказать, как она отреагирует или поступит на те или иные его слова. Какие-то нейтральные, на его взгляд, вещи, цепляли её и не оставляли равнодушной, а что-то действительно серьёзное, как попытка овладеть ею будучи в пьяном состоянии, просто сошла ему с рук без всяких последствий. Удивительнее всего было то, что именно в ту ночь, когда служанка попросила зажечь камин, он смог сделать это с помощью магии огня, совершенно не напрягаясь. Эллис нужна была ему, его телу, его дару.

Кристиан проклинал себя за действия в состоянии опьянения, обещал, что в жизни больше так низко не поступит, и в тоже время, когда увидел обнимающихся Эллис и Леандра, вновь не сдержался. Он хотел высказать всё сыну, что думает о его недостойном поведении, когда в доме гостит его невеста, но Эллис вновь перевернула всё с ног на голову, заявив, будто бы это «её вина». И Кристиан сделал то, что ему хотелось в тот момент больше всего. Поцеловал. Присвоил. Заклеймил за собой. Как и ожидал, Эллис стала сопротивляться, пытаться вырваться, но куда хрупкой девчонке против бывшего генерала. В какой-то момент он всё-таки опомнился и отпустил её. Боясь увидеть презрение в её глазах, просто сбежал из комнаты, что-то бросив на прощание.



***

Я как раз уложила Ладислава на ночной сон в тот момент, когда в дверь детской робко поскреблась Анисья.

– Что-то случилось? – я нахмурилась, так как Анисья редко заходила в детскую, только раз в несколько дней по утрам, чтобы прибраться.

– Эль, мне очень нужна твоя помощь, – готовая вот-вот разрыдаться вдруг взмолилась девушка, нервно теребя край передника.

– Что такое? – я знала, из-за просьбы почистить ковёр или протереть пыль в гостиной она так себя бы не вела.

Своих проблем навалом, не знаю, за что хвататься, а тут ещё и Анисья пришла помощь просить. Но совесть говорила, что надо как минимум выслушать девушку.

– Ну, понимаешь… тут переводчик сказал, что один донтриец попросил помочь помыться… – и она потупилась, а щёки её ярко заалели.

– Эм-м-м… – произнесла я, не зная, как реагировать.

С одной стороны для меня, как для землянки, было дикостью, что кто-то может попросить помочь помыться чужого человека, пускай и прислугу. Одно дело – натаскать вёдер, но другое – намылить спинку. С другой стороны, для Норгеша являлось нормой то, что господа иногда просили помочь с принятием ванны. Опять же, за всё время пребывания донтрийцев в особняке Кьянто, я не слышала, чтобы кто-то просил себе служанку в помощь.

– Ты не думай, в гостевое крыло проведена вода, таскать тяжести на второй этаж тебе не надо будет, – тут же проговорила Анисья, точно поняла, о чём я думаю.

– А с чем связано то, что нужно помочь с мытьём? – решила я расставить все точки над «и». Ох уж и не нравилась мне просьба Анисьи, тем более, когда речь шла о воине Донтрия. Кто знает, какие у них обычаи. Кристиан мне строго-настрого наказал держать подальше и от донтрийцев, и от Леандра. Я сегодня уже отхватила по полной от лорда Тандэра и как-то лезть на рожон совсем уж не хотелось. Но как всё это объяснить Анисье?

– Переводчик сказал, что служанка нужна для того воина, что получил ранение в бою, – торопливо ответила девушка. – Эля, я тебя прошу, помоги-и-и! Если Диляр узнает, что я смотрела на других голых мужчин, то он мне голову оторвёт. Он как раз сегодня вечером должен переехать в особняк Кьянто. Зигфраида, сама знаешь, просто передала указание во всём помогать гостям и ушла, сказав, что она экономка, а не горничная, а Эрлена взяла несколько выходных и своих навещает, всё равно, пока донтрийцы здесь, всё время с утра до ночи ты с Ладиславом проводишь. Помоги, Эль, помоги-и-и, я не могу, Диляр узнает и бросит меня! – залилась слезами Анисья.

Ну, если помощь требуется тому воину, что был ранен, тогда понятно. Он с лошади-то с трудом слез, а тут ванну принять требуется. Донтрийцы храбро отказались от помощи местных целителей, сказав, что всё заживёт само. Похоже, не зажило, и я как врач чувствовала за собой ответственность проведать раненого. Ко всему, мне вспомнилось, что донтрийцы вели себя более, чем благопристойно, и не позволяли ни единого масляного взгляда даже в адрес служанки принцессы, которой пришлось скакать на лошади с задранными юбками.

***

Уже спустя десять минут я постучалась в покои, на которые мне указала Анисья, чтобы помочь донтрийцу помыться. Обрадованная служанка обещала взамен этой услуги целую неделю выполнять любые поручения по дому. Двое воинов с каменными лицами стояли по обе стороны от дверей и никак на меня не реагировали.

Пока я стучалась, поймала себя на мысли, что скажет воин «Войдите» или «Не входите» на своём родном языке, а я даже и не пойму. Ведь настоящая Эллис Ларвине не знала донтрийского, только норгешский, а значит, и я этого языка не знаю. Не мудрствуя лукаво, я толкнула дверь и уверенно зашла в просторные гостевые покои. На краю кровати сидел тот самый шестой донтриец со светло-золотистыми волосами, доходящими практически до поясницы. Даже мимолётного взгляда мне было достаточно, чтобы понять, почему все эти дни служанка гостю не требовалась: ему стало хуже недавно. Если в день приезда воин самостоятельно держался в седле и выглядел лишь чуточку бледным, то сейчас мужское лицо заливала болезненная бледность, волосы как-то потускнели и прилипли ко лбу, а сам он придерживался рукой за бок.

Несколько долгих секунд мужчина рассматривал меня, словно принимая решение: доверит он мне себя или нет? Я же, как врач, давший клятву Гиппократа, думала, что мне с ним делать. Ну, вот как объяснить, что нельзя с ранами принимать ванну? Тем более горячую? Я покачала головой, прекрасно понимая, что могу навредить человеку, но в тоже время не зная, как объяснить, что в его случае надо целителю показываться, а не ванну принимать, которая может вызвать кровотечение и ухудшение состояния. Даже если я позову переводчика, кто я такая в этом доме, чтобы раздавать советы господам?


Воин поймал мой пристальный взгляд, слегка кивнул в знак приветствия и медленно встал, направляясь в ванную комнату. Делать было нечего, я последовала за ним. Помогла раздеться, при этом старательно отводя глаза и стараясь не глазеть на подтянутое мужское тело. На вид этот мужчина был очень похож на Валерна, но я отбросила эти мысли в сторону. Все донтрийцы были неуловимо похожи друг на друга и определённо не могли не вызывать чисто женского интереса. Да ко всему обтягивающие донтрийские лосины не оставляли полёта для фантазии, а когда я помогала стянуть камзол, то волей не волей до последнего бугра мышц рассмотрела мощную спину гостя.

Чтобы избежать неудобных моментов, я сразу же, как вошла в помещение, налила целую банку пенной жидкости в ванную. Таким образом, сразу после того, как мужчина снял одежду, я отвернулась и дождалась, пока он зайдёт в воду. Когда обернулась, он уже сидел по грудь в густой пене, и к моему огорчению не было видно даже бока, за который он так старательно держался, когда шёл сюда. А я, идя в эту комнату, рассчитывала хотя бы визуально рассмотреть рану и попробовать прикинуть, насколько она серьёзна.

Купать незнакомого мужчину мне оказалось, мягко говоря, в новинку. Я набрала ковш воды и показала донтрийцу на пальцах, что он должен наклонить голову, чтобы я на неё полила. Он не понял. Я показала снова. Он вновь остался полусидеть в ванне, внимательно глядя на меня. Я чертыхнулась.

– Ну и как же мне объяснить-то, что тебе в ванне нельзя рассиживаться с твоим ранением? Надо поскорее помыть голову и вылезти, пока рана не открылась, – с отчаянием произнесла я, думая, что он ничего не поймёт.

И чуть не свалилась в эту же ванну, когда услышала мягкий бархатистый голос:

– А мне докладывали, что ты другая.

Донтриец произнёс это задумчиво, скользя по мне взглядом, и я заметно напряглась. Неужели и этот следил за мной, когда в этом теле была настоящая Эллис Ларвине?

– Какая же, позвольте спросить? – поинтересовалась как можно более ровным тоном. – И намочите, пожалуйста, волосы, раз Вы, оказывается, понимаете норгешский язык. В противном случае мне придётся сделать это самой.

Я не хотела угрожать гостю утоплением, но его фраза меня настолько меня напрягла, что сама того не заметив, у меня получилось не то попросить, не то приказать воину. Он усмехнулся, оценив мой выпад, а затем медленно ушёл под воду с головой почти на минуту. Когда я уже запаниковала, а не стало ли ему неожиданно плохо, и не утопился ли он там по-настоящему, гость вынырнул, откинув прилившие ко лбу роскошные длинные волосы. Я пересела за его спину, налила в ладони ароматный шампунь и стала намыливать шелковистую золотую гриву.

– Мне сказали, – неожиданно произнёс донтриец, – что в доме проживает девушка на особых правах. Она является кормилицей младшего сына лорда Кристиана Кьянто, – я мысленно вспомнила первую встречу в столовой с гостями. Видимо, донтрийцев, как и Кэрин, ввёл в заблуждение вырез на платье, подчёркивающий пышную грудь. Тем временем мужчина продолжал, – но при этом ребёнок удивительно похож на неё, а что самое интересное, она везде ходит с ним и играет круглый день, как будто это её собственное дитя. Дальше – больше. Оказывается, с нашим приездом лорд Кьянто переселил девушку не куда-либо, а на собственный этаж, в спальню бывшей жены, словно опасался, что на неё может кто-то обратить внимание.

Чем больше говорил незнакомец, тем больше я хмурилась, понимая, к чему он ведёт. Стоит добавить ко всему ещё и двусмысленную сцену с Первым Советником несколько часов назад в коридоре первого этажа, и то, что мы неоднократно оставались наедине с Леандром, как я стану выглядеть совсем уж гулящей девкой.

– Я намылила Вам голову. Смойте, – скомандовала я, прерывая болтовню гостя.

Донтриец прекрасно понял моё недовольство, потому замолчал и послушно сполоснул шампунь.

– Остальное сами домоете, не так уж и сложно. Я принесу полотенца, – мрачно произнесла, вставая с коленей.

В этот момент донтриец аккуратно, но настойчиво перехватил меня за запястье. В отличие от Кристиана или лорда Тандэра он не сделал мне больно.

– Наверно мы начали не совсем с того, с чего следовало бы. Как зовут прекрасную розу, что решила помочь мне сегодня с омовением? – тон гостя снова стал обволакивающим и бархатным. Но я не обманывалась, он пытался прощупать меня, составить собственное впечатление, психологический портрет, считая, что я не простая прислуга в этом доме.

– Эта роза имеет шипы, и Вы можете порезаться. Ненароком. Отпустите, пожалуйста, пока не укололись, – сказала я настойчиво, и воин легко отпустил моё запястье, вновь почему-то улыбнувшись моей угрозе.

«Ненормальный он что ли? Кристиан вон рвёт и мечет по любому поводу, но его-то я хоть понять могу, а когда человек улыбается на завуалированные угрозы – это выглядит действительно страшно».

Я сходила за большим махровым полотенцем и положила его на край ванны, чтобы гость мог сам вытереться. Гость продолжал неотрывно смотреть на меня, не вставая из воды. Я деловито стояла поодаль, не собираясь называть своего имени.

– Правящий князь Винсент Торн, – после минутного молчания представился мужчина.

Огорошенная услышанным, с немым изумлением я всем корпусом повернулась к мужчине и застала его как раз в тот момент, когда он полностью встал из воды, но ещё не успел на себя накинуть полотенце. Струйки воды с шумом скатывались со светлых волос по накачанному телу, подчёркивая мускулатуру, а Винсент стоял и наслаждался моим выражением лица. Судя по его шальной улыбке, он специально всё так рассчитал, чтобы я обернулась на его слова именно тогда, когда он встанет из ванны. Вот ведь хитрый лис!

– Нравлюсь? – сказал он, явно заигрывая со мной.

Я сглотнула, отлепив взгляд от внушительного такого мужского достоинства, и перевела его чуть выше, на рану. Её края заметно размокли, пока донтриец лежал в ванне, и прямо на глазах начинали расходиться. Если мужчина простоит ещё хотя бы полминуты, вот так напрягая пресс, то её придётся зашивать.

– Нет, не нравитесь, – ответила я, думая про рану.

В тот момент, когда я увидела рваные края раны, во мне проснулся хирург. От моего ответа мужчина слегка растерялся, что было видно, в том числе, и по его слегка увядшему достоинству, но следующая моя фраза, заставила его вновь улыбнуться:

– В постель, быстро, ложитесь на спину.

– А сказала, что не нравлюсь.

Демонстративно не вытираясь и ничем не прикрываясь, Винсент прошёл в спальню и лёг на спину, как я и потребовала, горделиво закинув руки за голову и словно приглашая присесть сверху. Я закатила глаза. Вот ведь… у него там рана с селезёнку, а он всё о девушках думает! Нет, ну как так можно?!

Я схватила сухие полотенца и села на кровать рядом с князем как раз вовремя. Не знаю, чем именно была заклеена рана, судя по всему, соком какой-то травы, но от воды она размокла и перестала сдерживать края. Кровь пошла как раз в тот момент, когда я склонилась над животом Винсента, чтобы осмотреть ранение.

– Уффф… Зачем же так грубо? Я всё-таки правящий князь, со мной можно и нежнее, – к чести донтрийца, его голос лишь слегка дрогнул, когда я надавила на его живот.

К этому моменту он уже понял, что я не заигрывала с ним, отдавая приказ лечь в постель, а действительно была обеспокоена его состоянием.

– Тихо, – оборвала я его попытки перевести всё в шутку. – Вам кто-то заклеил рану соком травы, но не промыл её. Руки бы поотрывала такому целителю! Мне даже отсюда видно, что началось воспаление. Я сейчас вытащу то, что осталось в ране, а затем остановлю кровотечение.

Я бросилась в ванну к шкафчику со всевозможными хозяйственными тряпками. К моей радости нашлась там и вата, и чистые перчатки. Анисья впопыхах убирала гостевые комнаты, а потому затолкала всё, что было под рукой, в шкафчик под раковиной. Вату она любила использовать, чтобы протирать зеркала, так как говорила, что после неё не остается разводов. Здесь же оказался и маленький набор из ниток с иголками.

– Вообще-то я сам залил себе рану на животе соком травы экка, – прозвучало недовольное из спальни мне в след.

– Значит, из Вас плохой целитель, – крикнула я Винсенту через дверной проём, схватила всё необходимое, и вернулась обратно в спальню.

Мужчина лежал на кровати, по его виду лично мне было очевидно, что ему сейчас очень плохо, однако он продолжал улыбаться и флиртовать так, словно не было у него на животе опасной раны.

– А ты, красотка, хороший целитель, значит?

Я надела перчатки и надавливая на края, то с одной стороны, то с другой, стала искать источник воспаления. Жёсткий ком земли с крошечным камешком внутри нашёлся почти сразу же.