Путь смертных

Рейвен вспомнил, как Джон рассказывал ему о несчастной Джулии, о своей единственной любви, которая умерла за день до свадьбы. Какая ярость была написана на его лице за мгновение до этих откровений, какая неистовая злоба на того, кто осмелился ему противоречить!.. В тот раз Битти справился с собой и в ответ выдал историю, такую трогательную, такую печальную, так ладно скроенную, чтобы отвлечь Уилла от его подозрений. Рейвен вспомнил, как доктор не сразу назвал имя своей возлюбленной, когда он об этом спросил. Конечно, ему требовалось время, чтобы его придумать.

И вдруг каждый их разговор предстал в новом свете.

Всегда стоит побольше разузнать о людях, обладающих весом в твоей профессии, на случай, если судьба вдруг сведет тебя с кем-то из них.

Битти хвастал, как много он сумел разузнать о профессоре. Быть может, он все это время знал о том, что у жены знаменитости имеется незамужняя сестра – возможный доступ в семью Симпсона, доступ к его имени? Быть может, этот план имелся у него уже тогда, когда он послал ту окровавленную записку, умоляя о помощи?

Только теперь Рейвен осознал, насколько талантливо Битти играл свою роль. Ему ничего не стоило притвориться, будто он искренне интересуется Миной. Точно так же Битти мог притворяться, что защищает Уилла от последствий смерти Кэролайн Грейсби. Рейвен так никогда и не мог понять, каким образом она могла умереть от эфира. Теперь же практически не сомневался: смерть наступила из-за чего-то, что сделал сам Джон. Это Битти убил Грейсби, как убил и многих других: некоторых случайно, а некоторых, совершенно точно, намеренно. Тех, чье существование угрожало ему разоблачением…

Уилл без колебаний бросился со двора Флинта к бруму, крича кучеру, чтобы тот поспешил, а кучер спросил, куда именно они направляются. И только тут Рейвен понял, что не знает, где живет Битти.

Он выпрыгнул из экипажа, не успел тот остановиться перед домом номер пятьдесят два, взбежал по ступенькам и рывком распахнул дверь. В коридоре увидел Джарвиса; рядом с тем стояла Линдсей. Лицо у нее было кирпично-красным, и явно не только от того, что она долго стояла у плиты. Кухарка была в ярости.

– Где доктор Симпсон? – спросил у них Рейвен.

– Поехал вместе с Ангусом за Маклеви, – ответил Джарвис. – У нас украли экипаж вместе с упряжкой – с вами внутри, как я понимаю. Где вы были? Почему на вас пальто доктора? И не знаете ли вы, где может быть мисс Фишер? Она не вернулась, чтобы прислуживать за ужином.

– Теперь уже может и не возвращаться, – добавила Линдсей. – А даже если вернется, прислуживать ей не понадобится. Она ушла без разрешения, а я этого не потерплю. Девчонка может считать себя уволенной.

Перескакивая через три ступеньки, Уилл взбежал по лестнице в кабинет Симпсона. Он знал, что Битти переписывался с профессором, и надеялся найти в письмах его адрес. Сара говорила ему, что нашла те же сведения в его письмах к Мине, но чтобы получить их от Гриндлей, ему пришлось бы затронуть в разговоре ряд тем, обсуждать которые он готов не был.

На столе профессора царил обычный хаос. На нем валялось столько бумаг, что стол напоминал скорее землю в осеннем лесу с белыми деревьями. Рейвен принялся рыться в бумагах, отделяя заметки профессора от писем и отбрасывая все ненужное на пол. Вскоре он наткнулся на то самое письмо, где Битти официально просил руки Мины. Вот он, адрес: Шраб-хилл, прямо за окраиной Нового города.

Только подняв глаза от письма, Уилл заметил под ним рабочий дневник Симпсона. Дневник был раскрыт на записи о последнем визите: Феттерз-роу, миссис Фиона Макдональд, рождение дочери. В этом дневнике Симпсон подробно описывал все свои визиты, и здесь, конечно, должна быть запись о том случае на Даньюб-стрит, который он дал клятву не разглашать.

Уилл знал, что время дорого, но он просто должен был знать это, особенно в свете его последних открытий насчет Битти. Он принялся лихорадочно перелистывать страницы и наконец нашел нужную запись, сделанную за каких-то несколько часов до судьбоносного открытия в гостиной.

Рейвен почувствовал, как что-то сжалось внутри, когда его подозрения подтвердились: процедура, при которой он присутствовал, являлась на деле попыткой аборта. Но это были пустяки в сравнении с тем, что он пережил, когда принялся читать дальше. Проблема Кэролайн Грейсби состояла не в том, что она не могла забеременеть, а скорее имела противоположный характер. Забеременеть у нее вышло, но даты затянувшейся поездки ее супруга в Америку ясно указывали на то, что отцом он быть не мог. «Нежелательное свидетельство неблагоразумного поведения», – деликатно описал эту ситуацию Симпсон. В ужасе перед возможными последствиями Грейсби предприняла меры, чтобы избавиться от своего положения.

Судя по записям Симпсона – в которых, к счастью, имя Рейвена не упоминалось совсем, – операцию осуществлял некий доктор Джон Морс. Это явно был псевдоним, и Рейвен узнал это имя потому, что оно попадалось ему среди прочих в гроссбухе Дункана и Флокхата.

Грейсби обращалась к нему «Джонни», и Битти попросил Рейвена называть его только по имени. Он, конечно, утверждал, будто подобное отсутствие формальностей поможет нервной пациентке расслабиться, но теперь было ясно: он всего лишь не хотел, чтобы они поняли, что знают его под разными фамилиями.

Уилл вспомнил, как непринужденно Джон и миссис Грейсби сидели рядышком, как он надавил на нее, когда она проявила неуверенность относительно операции. Он вдруг понял, что Битти вполне мог решиться на избавление от собственного ребенка.

И, однако же, не это заставило Рейвена задохнуться от шока.

Симпсон узнал все это от самой пациентки, потому что Грейсби вовсе не была мертва.





Глава 59




Уилл выбежал на тротуар и увидел, что древний возничий Флинта куда-то исчез. Быть может, по пути сюда они проезжали мимо особенно уютного кладбища и он отправился туда с целью обосноваться.

Рейвен повертел головой налево, направо, надеясь увидеть возвращающихся Симпсона и Ангуса. Но вокруг были лишь мрак и туман.

Уилл понятия не имел, как управлять экипажем – или ездить на лошади; ему не оставалось ничего другого, как бежать. И он побежал на восток вдоль по Куин-стрит, надеясь, что сможет поддерживать темп всю оставшуюся дорогу. Шраб-хилл был почти на таком же расстоянии отсюда, какое ему пришлось преодолеть, когда он обнаружил дохлых кроликов в лаборатории профессора Грегори.

Вспомнив об этом случае, Рейвен подумал, что, может быть, опять переоценил опасность – как тогда, когда оказалось, что Сара случайно уронила за буфет пузырек с ядовитым препаратом. У Битти не было причин усомниться, что горничная явилась к нему с расспросами исключительно ради Мины, не имея ни малейшего представления о его более страшных тайнах. Так что, возможно, он просто отошлет ее назад, отчитав за то, что она усомнилась в его словах и вообще имела наглость его проверять.

В конце концов, Сара и вправду не имела обо всем этом ни малейшего представления, а то никогда не пошла бы к нему.

Но на бегу пришла мысль, что Битти мог этому не поверить. Он же узнал Рейвена в доках под окнами «Кингз Варк», понял, что тот что-то заподозрил, и повернул назад, чтобы убить Спирса. Могло ли случиться, что он заметил и Сару и понял, что она – та самая горничная, которая ищет встречи с мадам Аншу, что она играет роль приманки?

По Хоуп-кресент Уилл бежал задами, решив пожертвовать светом уличных фонарей, чтобы подойти к коттеджу доктора со стороны черного хода. Стучаться в переднюю дверь не стоило: Битти уже знал, что Рейвен представляет угрозу. Нужно было постараться застать его врасплох.

Уилл тихо прокрался к задней стороне дома, осторожно выбирая, куда поставить ногу в тусклом свете, лившемся из заднего окна. В окне никого не было видно; ни движения, ни голосов. Рейвен предпочел бы услышать, как они кричат друг на друга.

Он подобрался поближе, под самый подоконник, а потом осторожно выпрямился и заглянул в комнату. Все расчеты и мысли о скрытности мигом вылетели у него из головы, потому что на полу он увидел распростертое тело Сары.

Уилл бросился к черному ходу, готовый с ходу снести дверь с петель, если она окажется заперта. Но дверь была открыта. Он вбежал в дом, не думая о шуме, и, пробегая через кухню, мельком заметил рядом с чайником пестик и ступу с остатками белого порошка на мраморном краешке.

Еще из коридора он заметил руку Сары, которая виднелась из-за распахнутой двери кабинета Битти. Рейвен бросился к ней, будто его толкали в спину. Когда он уже почти подбежал к двери, в голове его будто что-то взорвалось.

Что-то очень тяжелое ударило его прямо в лицо, с размаху. От удара он пошатнулся, в глазах потемнело, помутилось в голове. Перед глазами мелькнул Битти, в руках у которого была кочерга или какая-то палка. На Уилла опять обрушились удары – по основанию позвоночника, по ногам, по голове. Он упал на пол ничком, и тут еще один удар, в бок, практически вышиб из него дух. Рейвен был совершенно беспомощен.

Битти, пригвоздив его к полу коленями, принялся связывать ему запястья бечевкой. Делал он это с такой ловкостью и быстротой, что избитый заподозрил: он далеко не первый, кого связал этот тип.


Уилл попытался приподнять голову, но кровь затекла ему прямо в правый глаз. Левым он все еще видел Сару, лежавшую на ковре в нескольких футах. Она была совершенно неподвижна. Для нее бечевка не понадобилась.

Уилл заплакал бы, но никак не мог вдохнуть.

Над ее телом он увидел ряды полок с анатомическими образцами, заспиртованными в банках. Даже в его состоянии Рейвена поразило, что в этой коллекции было что-то не так, но что именно, он понял не сразу.

А потом сообразил: ничего.

Большинство медиков держали у себя образцы органов, пораженных болезнями, наряду со здоровыми, стремясь изучить редкие и серьезные заболевания.

Все образцы Битти выглядели совершенно здоровыми.

– Ты убил их, – проговорил Уилл, стоило ему обрести голос.

– Кого убил? – спросил тот довольно раздраженным тоном.

– Столь многих. Женщин, которые принимали твои пилюли. Ты обрек их на медленную и мучительную смерть, и тебе было на них плевать. Женщины, которым ты делал аборт, умирали так же медленно. Их ты тоже убил.

Рейвен опять поглядел в сторону Сары, надеясь увидеть хоть какое-то движение. Его не было.

– И ты убил Сару.

– Так и есть, – ответил Битти, будто это был какой-то пустяк.

Уилл не мог найти слов от снедавших его горечи и гнева.

– Господи, Битти… Единственная женщина, которую ты не убил, это Кэролайн Грейсби. И все же ты сказал, что ее убил я… Ты что же, думал, я никогда не узнаю?

– Как ты верно предположил, мне было плевать. Но я знал, что, поверив в это, ты будешь мне подчиняться, может, даже заискивать передо мною, как ты это делаешь перед этим надутым, эгоистичным болваном, на которого работаешь.

– Эгоистичным? Разве это не ты убил Сару, Роуз и Спирса, только чтобы заставить их замолчать?

– Печальные жертвы, да, но они сами меня вынудили. Я на грани поразительных открытий, которые принесут всем неисчислимые блага. Если б мой труд пошел насмарку из-за какой-то горничной или кабатчика, это была бы катастрофа.

Убедившись, что запястья связаны достаточно надежно, Битти перешел к лодыжкам.

– Ты же, напротив, не станешь для мира большой потерей. Из тебя не вышел бы хороший доктор, Рейвен. Ты позволяешь сантиментам мешать работе. Сантименты и сочувствие к пациенту… Чтобы преуспеть, необходимо уметь отстраняться, а ты, по моим наблюдениям, делать этого не умеешь, и поэтому тебе вряд ли когда удалось бы подняться выше санитара.

– Отстраняться? Ты используешь людей для своих экспериментов. Ты отравил этих женщин. Мало тебе было наживаться на их злосчастье, продавая им бездейственные пилюли за огромные деньги? Ты обрекал их на мучительную смерть – только для того, чтобы они не вернулись к тебе за деньгами?

– Такого намерения у меня не было. Опять ты ничего не понимаешь. Это были необходимые жертвы на пути прогресса. Я подбирал правильную дозу, которая вызвала бы преждевременные роды без вреда для матери. Только представь, какое это будет доходное дело, когда я разработаю эффективное и безопасное средство, позволяющее избавиться от нежелательных плодов страсти – не говоря уже о бесконечно плодящейся бедноте…

Битти выпрямился и встал, чтобы ему было удобнее читать лекцию. Он всегда обожал звук собственного голоса. Рейвен же прилагал усилия, чтобы тот проговорил как можно дольше: единственная надежда на спасение была в том, что, когда Джарвис передаст Симпсону и Маклеви послание, они прямиком примчатся сюда.

– Я торговал своим средством честно. Если пилюля не давала желаемый результат, я предлагал операцию. Очень многие, приняв пилюлю из партии со слишком слабой дозировкой, возвращались ко мне живыми, чтобы потребовать операцию.

– И тогда ты убивал их, точно неумелый мясник.

– А как еще можно научиться, если не на практике? Жизненно важно отточить мастерство, прежде чем предлагать свои услуги богатым дамам из Нового города. На ком же еще учиться, как не на шлюхах и горничных? Первых никто не хватится, а по вторым никто не заплачет.

– А как же Грейсби? Когда ты ее оперировал, мастерство явно не отточил, потому что с тех пор ты убил еще.

– Это в некотором роде был срочный случай. Муж мог причинить неприятности, так что пришлось действовать. И я знал, что, если она умрет, это так или иначе решит мою проблему.

– Так, значит, это был твой ребенок… Ты чудовище, Битти. Primum non nocere. Ты забыл, как ты цитировал мне эти слова? Говоришь, сантименты и сочувствие к пациенту мешают мне в работе, но разве у нас есть иная цель, кроме как облегчать чужие страдания? Увеличивать срок жизни, а не сокращать? Чтобы делать все это, доктор не должен отстраняться от своих пациентов – он должен быть одним из них.

Битти злобно усмехнулся: рассуждения Рейвена явно его позабавили.

– Ты прямо как твой ментор: погряз в чувствах, точно баба… Думаешь, история не забудет его лишь потому, что он избавил пару женщин от повседневной и вполне естественной боли? Не спорю, этот его хлороформ – полезная штука, но тот, кто может видеть общую картину, поймет: страдания играют важную роль. Они необходимы. И жертвы тоже.

Уилл сглотнул, чувствуя, как страх вцепляется в него крепче, чем путы. Убийца сказал все, что хотел сказать, и теперь собирался перейти к действиям.

– Что ты собираешься делать?

– Молодой доктор Дункан был прав, хотя всего лишь шутил. Тебе еще может быть уготовано место в истории медицины. Доктором не станешь, но послужишь науке в качестве подопытного.

Взгляд Рейвена немедленно метнулся к склянкам. Он почувствовал нарастающую панику, попытался разорвать путы, но связан он был надежно.

– Нет, нет, ты не так понял, – сказал ему Битти. – Мисс Фишер, которая лежит тут мертвая, прекрасно послужит этой цели, за что я ей очень благодарен. Даже несмотря на Анатомический акт, трупы для диссекции не так-то просто достать. В то время как ты дашь мне нечто еще гораздо более ценное – возможность опробовать различные хирургические приемы на живом пациенте.

Рейвен почувствовал на плечах грубую хватку: Битти принялся тащить его прочь из кабинета.

– Предупреждаю тебя, – сказал, задыхаясь, Уилл. – С тобой уже покончено. Когда я уходил, Симпсон пошел за полицейским, Маклеви. Я попросил передать им, чтобы ехали по этому адресу.