Практическая психология. Разрушитель

Помнит их совместное приключение в горах, когда Алан стал вождем и обзавелся обидным прозвищем Бешеный Кузнечик. Помнит и считает себя в привилегированном положении, грань не переходит, но позволяет себе чуть больше, чем другие воины. Алан улыбнулся и кивнул.



– Рубить не буду, но если узнаю, что сплетни распространяешь, прикажу язык отрезать, – спокойно ответил он, восстанавливая статус-кво.



– Я вам присягу давал, – хмуро произнес Пип, вытягиваясь в струнку и расправляя плечи. – А не сплетникам городским.



– Я верю тебе, Пип, поэтому и разговариваю сейчас. – Алан остановился и вперил пронзительный взгляд в бесцветные глаза воина. – Что болтают?



– Что кирена, как Белая крепость, переходит к победителю, – не глядя в глаза герцогу и понизив голос до хриплого шепота, ответил ветеран. – Что она послана Вадием в наказание Вас’Хантерам, что погубила двух герцогов и третьего погубит. Ну и прочее всякое, сами понимаете, бабы, они как трещотки, абы языками молоть, вот и считают, сколько мужиков в постели кирены перебывало, но то такое...



Он махнул рукой и на всякий случай сделал шаг назад. Герцог хоть и позволил говорить, но может и в зубы дать за свою женщину, если что не понравится.



Однако Алан не стал сердиться, только зыркнул хмуро, и старый воин пожалел, что разговор этот глупый затеял, не его это ума дело, что между благородными происходит, его дело - герцога в бою охранять, но вот дернул же Вадий коварный за язык, только расстроил хорошего мужика…



Для герцога эти слова не были новостью, Мая рассказывала то же самое, людям рты не заткнуть, да и смысла нет: как ни крути, а все правда.



К маркизе Алан зашел без предупреждения, просто толкнул дверь и прошел внутрь в жарко натопленную комнату.



Эвелина, одетая в темное теплое платье, сапожки и тужурку, стояла над большим открытым сундуком, в который две служанки укладывали сложенную одежду. Увидев Aлана, она сжалась и затравленно оглянулась, словно хотела сбежать, да некуда было прятаться, пришлось присесть в поклоне и тихо поздороваться.



– Оставьте нас.



Служанки, низко склонившись, попятились к выходу. Герцог проводил их тяжелым взглядом и только, когда закрылась дверь, заговорил:



– Я зашел попрощаться и сказать, что очень удивлен твоим поступком. Доверие многого стоит. Ксан кажется мне неплохим человеком, постарайся его и в дальнейшем не разочаровывать. У тебя должно быть мнение, но этим мнением следует делиться только с мужем. Никому не верь. На новом месте многие захотят тобой манипулировать. Но самое главное, не останавливайся, развивайся, учись, иди вперёд, чтобы быть интересной мужу, чтобы стоять рядом с ним как королева, а не как красивая кукла, которую не жалко заменить. Ты ведь понимаешь, о чем я говорю, Эвелин?



– Да, ваша светлость, – опустила глаза девушка. – Мне Оська рассказал, это он посоветовал признаться во всем жениху.



– Шут тебя шантажировал? – нахмурился герцог.



– Он рассказал сказку, в которой невеста обманула будущего мужа и в итоге осталась одна в нищей рыбачьей деревне, никому не нужная. А еще он сказал, что не только головой можно думать, но и сердцем. Только не часто, – застенчиво улыбнулась маркиза. – Если часто думать сердцем, можно не заметить, как станешь совсем глупой. А я и так не очень умная, – шепотом закончила она.



– Эвелин, – улыбнулся герцог и протянул девушке обе руки. – Я очень надеюсь, что ты еще поумнеешь. Пообещай мне, что ты станешь думать, прежде что-то делать.



– А можно я буду вам писать? Я научусь! – Непосредственная Эвелин кинулась в объятия опекуна и разрыдалась. – Я так завидую Турену, у него есть отец и брат.



«Про мать она не вспомнила», - отметил про себя Алан.




– Пиши и помни, что как твой опекун я набью морду любому, кто тебя обидит. Все, не реви.



Алан гладил по спине плачущую девушку и понимал, что больше на нее не злится. Нет, не забыл, не простил, но злости нет, есть только сожаление, что этого ребенка никогда не любили. Кто знает, быть может, пройдет время, и они смогут разговаривать как равные.



– Простите меня, кир Алан. Я знаю, что доставила вам много огорчений, и не смею претендовать на ваше уважение.



– Эвелин, а как случилось, что кирена Валия использовала тебя? – без особого интереса спросил Алан.



– Она знает мою постыдную тайну.



Эвелин залилась румянцем и закрыла пылающие щеки ладонями.



– Вот как... Настолько постыдную, что ты согласилась на предательство?



– Не спрашивайте, прошу вас. Это... это гадко! Я... я...



– Эвелин, – мягко произнес мужчина. – У меня самого куча постыдных тайн, но никто не смеет меня ими шантажировать. Хочешь, расскажу одну?



Маркиза чуть раздвинула пальцы, глядя на герцога с недоверчивым любопытством.



– Расскажете?



– Конечно, раз мы делимся постыдными тайнами, то я начну первым.



Алану было и смешно, и грустно, но узнать правду оказалось необходимо, а давить на запуганную девушку не хотелось. Подростки во всех мирах одинаковые, так что попробуем не единожды испробованный метод. С младшим сыном, помнится, прекрасно сработало.



Виктория почувствовала, как от воспоминаний на душе стало теплее.



– Очень долго я был влюблен в одного горца, – с легкой ностальгией вспомнила она. – Страдал, облизывался, сомневался... Переборол потом, конечно, но…



Герцог развел руками.



– Ой! – шепотом воскликнула Эвелин. – Правда?



– Ну, мы же обмениваемся тайнами, – подмигнул ей герцог. – Постыдными.



Очень веселило Викторию это слово, пахло оно чем-то пуританским и нелепым, немного древним, из старой- старой жизни, еще когда была жива прабабка, воспитанная при женском монастыре и всю жизнь хранящая верность убитому в первую гражданскую мужу. Маленькая Вика ее жутко боялась, сухонькая сморщенная старушка с вечно нахмуренным лбом, суровым голосом и резкими словами казалась ей воплощением страшной бабы Яги из сказок.