Последний шанс

* * *


Днем Грейс укладывает Джейка в прогулочную коляску. И вспоминает, как однажды они с Кэллумом бегали с этой коляской по магазину, вызывая смех и симпатию у многих покупателей. Такого рода вещи всегда случаются с Кэллумом.

На улице прохладно, ясно и тихо; вода в реке спокойная и холодная.

Грейс беспокойно поглядывает на мраморный пирог в форме для выпечки, который прихватила с собой. Она в ужасной спешке смешала ингредиенты и не знает даже, хорошо ли пропекся пирог. Большая удача, что на экскурсию приедут пожилые женщины, а не школьники.

За несколько дней до кончины тетя Конни сообщила ей, что приняла заказ на экскурсию от этой группы.

– Ты уверена, что справишься? – спросила она тогда. – Я бы не стала тебя просить, но мы с Энигмой и Розой собрались в оперный театр, а Марджи записалась в группу «Взвешенные люди». Для нее это нечто вроде новой религии. Ни одного занятия не может пропустить.

– Справлюсь, конечно! – ответила Грейс. – В этом возрасте дети еще вполне портативны. Он ведь пока не ходит.

Грейс позаимствовала это оригинальное выражение у подруги. Она даже воспроизвела ее довольный и небрежный материнский тон. Сама Грейс вовсе не считает младенцев портативными.

– Ну, если ты уверена… – с сомнением произнесла Конни. – Заказ сделал клуб «Ширли». Туда принимают только женщин по имени Ширли. Смешнее не придумаешь, правда? Их там пятнадцать человек, и всех зовут одинаково. Я, как услышала, воскликнула: «Вы шутите, должно быть!» А она мне отвечает: «Нет, не шучу!» Я говорю: «Ну, в таком случае сообщите мне реквизиты вашей кредитки, Ширли».

Грейс размышляет о том, кто же будет заниматься заказами теперь, когда Конни умерла. Может быть, эту обязанность возьмет на себя Софи, вместе с домом? Это приведет Веронику в ярость.

«Ширли» – кучка взволнованных женщин от пятидесяти до шестидесяти с хвостиком. На всех одинаковые яркие удобные парки, длинные шарфы, круглые шапочки и слишком большие, на взгляд Грейс, солнцезащитные очки. Они хихикают и болтают, как девчонки на школьной экскурсии. Вероятно, имя Ширли наделяет человека неунывающим характером.

Они сперва ехали на поезде, а потом сели в Гласс-Бэй на паром. Этих Ширли приводит в восторг абсолютно все: погода, пейзажи, река и горячий шоколад на пристани.

– Это самый красивый остров! Вы давно тут живете, милая?

– Здесь прошло мое детство, а потом я уехала отсюда, – говорит Грейс. – И вернулась обратно полтора месяца назад, незадолго до рождения ребенка.

– Вы, наверное, модель, деточка?

– Нет-нет, я графический дизайнер.

– Ну, с такими внешними данными вы вполне могли бы стать моделью. Правда, Ширли?

Джейка передают от одной Ширли к другой, и в их опытных руках малыш выглядит вполне довольным. Грейс несколько смущает, что ребенка тискают незнакомые люди, но потом она решает, что беспокоиться на этот счет не стоит. Джейк подзаряжается материнской любовью, которой ему не хватает. Кроме того, все эти энергичные женщины на вид очень опрятные.

Грейс встает на крыльцо и начинает рассказывать историю, которую она, Томас и Вероника заучили, когда им исполнилось шестнадцать: считалось, что с этого возраста они могли участвовать в проведении экскурсии по Дому Элис и Джека.

– Добро пожаловать в дом моей прабабки Элис и моего прадеда Джека. Некоторые из вас, возможно, слышали о знаменитом корабле «Мария Целеста». Его нашли дрейфующим посреди Атлантического океана в тысяча восемьсот семьдесят втором году. Команда и пассажиры исчезли самым таинственным образом. Следов борьбы обнаружено не было, равно как и каких-либо поломок или неисправностей, на корабле имелись запасы воды и продовольствия. Что ж, этот дом похож на «Марию Целесту». Когда в тысяча девятьсот тридцать втором году сюда вошли две юные сестренки, Конни и Роза Доути, они поначалу не заметили ничего плохого. Однако Элис и Джек куда-то бесследно исчезли. Правда, если продолжить аналогию с «Марией Целестой», здесь был один спасшийся человек. Крошечный двухнедельный ребенок проснулся и ждал, когда его накормят. Этим младенцем была моя бабушка.

Грейс ненадолго замолкает. Тетя Конни учила их для пущего драматического эффекта выдерживать в этом месте паузу, во время которой следовало мысленно досчитать до трех. Грейс полагала, что артистические паузы ей удаются, в отличие от Вероники, которая трещала без умолку, добавляя к тщательно разработанному тетей Конни сценарию свои собственные суждения, или Томаса, который в шестнадцать лет отличался болезненной застенчивостью и говорил едва слышным, монотонным голосом.

Тут Джейк начинает хныкать, и все Ширли принимаются восторженно квохтать:

– Представляешь, бедная девочка осталась одна? Крошка вроде тебя! Не бойся! Твоя мамочка никогда тебя не оставит, правда?

Грейс смотрит на сына, которого с блаженным видом прижимает к облаченной в фиолетовую футболку объемистой груди одна из Ширли. Похоже, малыш весьма доволен.

– А теперь я приглашаю вас в дом. Не забывайте, пожалуйста, что там никто не живет уже более семидесяти лет, поэтому мы просим вас ничего не трогать.

Она открывает дверь, и экскурсантки вваливаются всей гурьбой, сверкая глазами и что-то восторженно восклицая. Грейс тем временем мысленно перебирает список тем, которые необходимо затронуть:

Пирог.

Чайник.

Пятна крови.

Конни и Роза.

Дневник Элис.

Любовное письмо Джека.

Гипотезы.

Вопросы.

Сувениры.

У нее всегда неважно получалось с сувенирами. Зато Вероника отлично с этим справлялась. Она могла заставить кого угодно купить что угодно.

После окончания экскурсии Грейс стоит на террасе Дома Элис и Джека и машет рукой членам клуба «Ширли». Разноцветная толпа женщин, продолжая жестикулировать с неослабевающей энергией, спускается по извилистой дорожке с холма к парому. Они спешат домой, чтобы вовремя приготовить мужьям ужин.


Джейк крепко спит в коляске, над бровью у него след губной помады одной из Ширли.

«Надо было попросить их усыновить тебя, – думает Грейс. – Пятнадцать деловых, счастливых, смеющихся и любящих мамочек. Какая замечательная жизнь! Но папочка будет по тебе скучать».

Грейс не позволяет себе задуматься о том, будет ли скучать она сама.





Глава 13




– Можете не говорить! Семга с листовым салатом и зерновой хлеб! Без масла, свеклы и лука!

– Точно! – кричит Софи поверх голов толпы в закусочной.

На самом деле ей слегка поднадоели сэндвичи с семгой и салатом, но Эл, владелец закусочной, с такой профессиональной гордостью демонстрирует, что помнит вкусы посетительницы, что она не решается изменить свой обычный заказ. Как-то Софи сказала: «Пожалуй, возьму сегодня на ланч ветчину с сыром». А он ответил: «А-а, захотелось небольшого разнообразия?» При этом вид у Эла был немного обиженный, и щипцы в его руке нерешительно замерли над начинками для сэндвичей. В конце концов, семга с листовым салатом – бесподобное сочетание. Иногда Софи обедает в других местах, но на следующий день Эл неизменно восклицает: «Вчера мы так без вас скучали! Где вы были?» И Софи думает: «Это нелепо. Почему бы мне не признаться, что я обедала в китайском ресторане, где продают еду навынос? Тем более что у меня был купон на бесплатный суп!» Но Эл, похоже, вполне уверен в ее моногамных отношениях с его закусочной, поэтому, чтобы скрыть краску смущения, Софи всякий раз притворяется, что чихает. «А-а, у вас простуда!» – участливо произносит Эл. Похоже, он считает ее редким хилятиком.

– Заправляетесь витамином С, Салли? – спрашивает он сегодня, ловко готовя ей сэндвич.

Это еще одна проблема. Эл почему-то считает, что ее зовут Салли. Софи несколько раз пыталась поправить его, но потом смирилась. Он обращается к Софи так вот уже три года. Однажды Эл даже признался, что про себя называет ее Салли Семга. И это вызвало у Софи такой приступ смеха, что пришлось притвориться, что она чихнула шесть раз подряд, и встревоженный Эл предложил ей чесночные таблетки.

– Знаете, Салли, вы сегодня изумительно выглядите, – говорит он сейчас, потом толкает в бок жену, которая рубит вареные яйца. – Посмотри, Салли сегодня просто сияет. Она даже краше обычного.

– Гмм, – мычит в ответ супруга.

Судя по всему, этой даме не очень нравится работать в закусочной (или быть женой Эла).

– Похоже, любовь витает в воздухе, а, Салли? – спрашивает Эл и машет рукой в гигиенической перчатке, как бабочка крыльями.

– Возможно, – отвечает Софи. – Но вообще-то, дело не в этом. – При мысли о письме тети Конни, лежащем в кармане сумки, у нее радостно бьется сердце. – Просто я получила хорошее известие.

– Неужели? – откликается Эл и тут же переводит взгляд на следующего в очереди, тоже постоянного посетителя. – Можете не говорить! Салями с авокадо, да?

– Угадали! – безропотно отвечает тот.

Софи подхватывает коричневый бумажный пакет, дружелюбно улыбается любителю салями с авокадо и проталкивается через толпу к выходу, на улицу. Она идет в парк Домейн, на свое привычное излюбленное место, чтобы съесть ланч под фиговым деревом и почитать, иногда посматривая на служащих близлежащих офисов, играющих в обеденный перерыв в нетбол и футбол. Сейчас середина зимы, но солнце пригревает по-летнему. У спортивного вида служащих красные лица и потные спины.

– Пасуй, Джен! – страдальческим голосом кричит один из игроков в нетбол. – Я здесь! Ну пасуй же!

Джен, довольно крупная девушка с темными волосами, резко бросает мяч, и его перехватывает другая команда. Раздаются недовольные вопли, и Джен, тяжело дыша, с горестным видом роняет руки.

«Возможно, эта Джен – вполне успешный юрист, – думает Софи, – но по средам в обеденное время она девчонка, которую никто не хочет брать в свою команду».

Немного понаблюдав за игрой, Софи вынимает из сумки книгу. Ей знакомы многие из этих людей, и она уже заметила, что у высокого нападающего и женщины с обручальным кольцом, играющей в футбольной команде, завязался роман. Ну просто свое собственное реалити-шоу, которое можно смотреть в обеденный перерыв! Этого еще не хватало, одергивает себя Софи: она и так уже подсела на всякие глупые телепрограммы. Лучше бы смотрела что-нибудь познавательное.

Она ловит себя на том, что держит книгу так, чтобы окружающие не видели обложку, но потом с вызовом поднимает роман вверх: пусть все видят. Реалити-шоу – это одно, но, согласитесь, стыдиться того, что она предпочитает литературу определенного сорта, – глупо. Тем более что в большинстве своем все эти произведения прекрасно написаны и досконально изучены. Они интересны с исторической точки зрения, остроумны, и там много глубоких мыслей. Софи следует просто выйти и сказать окружающим: «Да, представьте себе, я с наслаждением читаю хороший роман… эпохи Регентства». Она пристрастилась к этим книгам под влиянием матери, которую совершенно не волнует, что подумают о ней люди. Мало того, мама Софи даже состоит членом Клуба поклонников литературы эпохи Регентства. Они там раз в год устраивают вечеринку, на которую гости должны являться в костюмах той эпохи. И маму неизменно сопровождает ее муж, отец Софи, облаченный в панталоны, чулки, жилет и галстук, – вид у него при этом важный и нелепый. Вот она, истинная любовь: когда человек ради тебя готов даже надеть галстук.

Многие из подруг Софи обвиняют авторов романов эпохи Регентства в абсолютно нереалистичном подходе к любовным делам. Недавно даже была проведена весьма агрессивная кампания по приобщению Софи к сайтам знакомств в Интернете.

– В этом нет ничего постыдного или безысходного, – объявляет Лиза, которая познакомилась со своим бойфрендом в одном из книжных магазинов Парижа.

– Я знаю многих людей, которые этим пользуются, не надо стесняться, – говорит Шари. Она вышла замуж за врача из Службы спасения, который влюбился в пациентку, спустившись к ней на тросе с вертолета, когда она сломала лодыжку, продираясь сквозь заросли.

– Это клево, очень клево, а уж как просто и удобно! – кричит Аманда, которая действительно познакомилась со своим мужем в Интернете.

Софи не нравится муж Аманды, и она подозревает, что самой подруге он нравится еще меньше, чем и объясняется ее бешеный энтузиазм в данном вопросе.

Однако Софи противится идее с Интернетом не только по этой причине, но еще и потому, что не хочет однажды рассказать своим будущим детям, как она разместила в Интернете объявление, пообщалась с двадцатью пятью соискателями, и в конце концов появился их будущий отец, который выгодно отличался на фоне остальных. Конечно, ничего такого тут нет, но… Просто это кажется Софи неправильным.

Или все же попробовать? Она мысленно составляет правдивое описание собственной персоны и морщится.

Относительно успешная начальница отдела кадров, тридцати девяти лет от роду. Хобби: читать романы эпохи Регентства, смотреть по телевизору реалити-шоу, печь торты по новым рецептам на дни рождения чужих детей. Кроме того, любит, принимая ванну, пить крепкий ямайский ликер «Тиа Мария» и заедать его рахат-лукумом, а также ужинать в ресторане с мамой и папой. Хотела стать балериной, но фигура не позволила, однако говорят, что в подпитии хорошо танцует раскованные танцы. Разбирается в напитках, при случае легко сориентируется в карте вин. Крестная мать девяти детей, член двух книжных клубов, член Австралийской ассоциации служащих. Часто заливается румянцем (но не от робости) и, возможно, сумеет завоевать симпатию ваших друзей, что будет сильно раздражать вас в случае разрыва отношений. Последнее время одержима мыслью о том, чтобы встретить любовь всей жизни и успеть родить ребенка до наступления менопаузы, – это заставляет ее жалобно плакать по ночам. Однако в целом вполне жизнерадостна и может припомнить по крайней мере три случая, когда ее называли очаровательной.



Ну вот, примерно как-то так. Что и говорить, завидная партия! Будь Софи мужчиной, она вряд ли заинтересовалась бы подобной кандидатурой. Лучше бы она занималась спортом. «Господи Исусе, – скажет потенциальный кавалер, – романы эпохи Регентства! Предпочитаю найти женщину, которая плавает с аквалангом, участвует в марафонах и ходит под парусом на катамаране!» Конечно, как говорится, на всякий товар найдется купец, но… Проблема в том, что Софи наверняка не захочет встречаться с тем претендентом, который согласится встречаться с ней. Она представляет себе чересчур худого мужчину с горящим взором, восклицающего: «О, романы эпохи Регентства, как интересно!» Что за вздор!

Софи отрывается от книги, чтобы понаблюдать за семьей, расположившейся поблизости на пикник. Папочка в деловом костюме, мамочка в милом розовом кардигане и юбке и два шаловливых белокурых ангелочка. Они пришли, чтобы повидаться с папой в обеденный перерыв, и глава семьи вне себя от радости! Боже правый, все это похоже на телевизионную рекламу. Муж нежно гладит руку жены и что-то говорит ей, а она хихикает в ответ. Хотела бы эта дамочка поменяться с ней местами, стать свободной, незамужней, бездетной бизнес-леди, как Софи? Нет. Ни в коем случае! Она так безоглядно счастлива, что на нее больно смотреть.

«Немедленно перестань! – одергивает себя Софи. – Ты же не хочешь превратиться в одну из этих одиноких женщин, озлобленных и пресыщенных. Семья и впрямь прелестная. Если бы ты знала этих людей, то наверняка подружилась бы с ними».