Последнее «долго и счастливо»

Вода в море была холодной, мутной, и на какое-то время Агата потеряла кота из виду, но потом заметила наконец его глаза – они горели где-то внизу словно желтые сигнальные огни. Агата набрала в грудь побольше воздуха и нырнула в чернильно-черную глубину, а спустя какое-то время коснулась ногами песчаного дна. Не видя перед собой ничего, кроме двух кошачьих глаз, она сфокусировала внимание на своем пальце, и тот послушно загорелся, освещая темное дно золотистым светом.

Потрошитель был на песчаном дне и яростно раскапывал своими мощными голыми лапами оказавшуюся там могилу, над которой стояло треснувшее овальное надгробие с надписью





Набранный в легкие воздух заканчивался. Агата попыталась отпихнуть Потрошителя в сторону, поскольку знала, что могила эта пуста, но кот увертывался и продолжал рыть песок. Агата попробовала поймать Потрошителя, но на этот раз он больно укусил ее за запястье. Агата взвизгнула, теряя остатки воздуха, в воде расплылись капельки крови из прокушенной руки. Рассердившись, она бесцеремонно ухватила кота за шкирку, чтобы выволочь его вместе с собой на поверхность, но потом заглянула в прорытую в могиле матери Софи дыру – и увидела, что оттуда на нее смотрят два горящих ярко-зеленых глаза.

… Агата проснулась, мокрая от пота, и увидела себя лежащей среди разбросанных по полу матрасов. Все тело ломило после вчерашнего похода по лесу, в висках стучало так сильно, что пришлось прищуриться от боли, в голове перепутались остатки сна и вчерашние рассказы Мерлина. Застонав, Агата опустила ноги на песчаный пол пещеры и заставила себя сесть.

Пещера была ярко освещена, члены Лиги уже проснулись и, сидя за столом, завтракали жидкой овсянкой и тушеными персиками, поглядывая при этом на Тедроса, делавшего на полу отжимания. На его обнаженной спине развалилась как на пляже старенькая толстенькая фея Динь-Динь.

– Видели бы вы, какие у меня в молодости были мускулы! – хмыкнул Питер Пэн.

Динь-Динь негромко звякнула – наверное, тоже хмыкнула, только на свой лад.

– А мне никогда не нравились красивые парни. Считают, что они пуп Земли, но потом все равно толстеют и лысеют, – сердито заметила Золушка. Свои персики она уже доела и теперь примерялась, как бы стащить еще парочку с тарелки Питера. Поймав на себе взгляд Агаты, Золушка ехидно добавила: – Между прочим, если красивый парень выбирает себе такую вот подружку, это значит, что все остальные девушки ему отказали. Почему отказали? Потому что он не оправдал их надежд, если вы понимаете, что я имею в виду.

Тедрос, услышав это, резко выпрямился, сбросив Динь-Динь на пол.

– Не будь такой грубой, Элла, – надула губки Красная Шапочка. – Скажи лучше, что ты завидуешь, потому что они такие молодые и счастливые.

– Счастливые? Ума так не считает, – встрял Пиноккио.

Все, включая Агату, повернулись и уставились на Уму. Та замерла с чайником в руке и сердито посмотрела на Пиноккио.

– Что такое? Ты же сама говорила, что они всю дорогу ругались, а девушка думает, что парню нужна смазливая дурочка, чтобы пятки ему лизала, – сказал длинноносый старичок.

Тедрос посмотрел на Агату, и его голубые глаза сделались похожими на ледышки.

– Ни фига себе, – сказал он и отправился за портьеру умываться.

Агата сжалась на своем матрасе, а в пещере повисла мертвая тишина.

– Так, я, кажется, снова ляпнул что-то не то. Хорошо, молчу-молчу. Не скажу больше ни слова, – надулся Пиноккио.

– Ладно, проехали. Не забудьте, что от них двоих зависит наша жизнь и будущее всего Леса, – проскрипел Джек, обнимая свою Брайер Роуз.

– Жаль, что не их кольцо нужно для этого уничтожить, – вздохнула его суженая. – Это мы в момент смогли бы сделать.

– Натюрлих! – подал голос со своего инвалидного кресла Гензель.

Агата бросила на Уму испепеляющий взгляд, но тут же ей стало стыдно, потому что учительница столько сделала, чтобы помочь им. Чувствуя себя разбитой и несчастной, Агата начала подниматься…

…и рухнула назад, когда ей прямо в грудь врезался холщовый мешок с крекерами, выстиранным платьем и жестяной банкой с надписью «Холодный лимонный чай».

– А я думал, что тебя твой принц разбудит. Он давно уже на ногах, – сказал Мерлин, появившийся у входа в пещеру со вторым таким же мешком в руке. – Давай-давай, шевелись, нам пора идти!

– Что? – хрипло переспросила Агата. – Куда идти в такую рань?

– Спасать твою подругу, куда же еще. Плотно завтракать будем позже. Горячие бутерброды с ветчиной или блинчики с мясом – что лучше сделать? Моя шляпа любит знать меню заранее, иначе начинает волноваться.

– Да не можем мы сейчас идти в лес! Мы же не обсудили еще, что будем делать дальше! – проворчала Агата. – Как мы попадем в школу, чтобы увидеться с Софи? Как уничтожим то проклятое кольцо?

– Обо всем поговорим по дороге. Нам нужно попасть в школу Добра и Зла до обеда, так что не будем зря терять время. Одевайся, дорогая, – Мерлин швырнул второй мешок прямо в голову Агате.

Она пригнулась, и мешок прилетел в руки Тедросу – свеженькому, умытому, с влажными от воды волосами.

– Я специально не будил тебя, – холодно заявил Тедрос, не глядя на Агату. – Мне будет легче освободить Софи в одиночку, а ты лучше побудешь здесь.

Агата неприязненно проследила за тем, как ее принц протискивается следом за Мерлином из пещеры.

– А разве нам не нужно хотя бы попрощаться с остальными? – окликнула она их.

Но члены Лиги уже сгребли в сторону грязные тарелки и, не обращая внимания на молодых, достали карты и принялись играть в криббидж.

Мерлин просунул назад голову и ответил:

– Лучше поторопись, моя милая. А попрощаться… Я думаю, мы с ними еще увидимся. Кстати, прощаться в такую рань – плохая примета.



Снаружи стояло хмурое утро, хотя облаков на небе не было. Солнце стало таким слабым, что не могло ни разогнать сумерки, ни согреть ледяной воздух. Плетясь вслед за мужчинами – юным принцем и старым магом, – Агата заметила, что лес выглядит еще более унылым и неживым, чем всего лишь вчера. Повсюду валялись мертвые птицы, вяло копошились черви, медленно тащились куда-то по лесной тропинке редкие насекомые. Мерлин рассыпал за собой дорожку из подсолнуховых семечек, надеясь подкормить ими птиц или каких-нибудь других зверьков, но ни те, ни другие не появлялись, и вскоре волшебник взмахом руки уничтожил семена, чтобы не оставлять след для оживших злодеев, которые могли пуститься в погоню.


– Тает словно сосулька, – заметил Мерлин, рассматривая бледное солнце. – Нужно как можно скорее заканчивать вашу сказку. Если так дальше пойдет, солнце и двух недель не протянет.

– Солнце… Оно умирает… из-за нас? – удивленно спросила Агата.

– Да, и день ото дня все быстрее. Это говорит о том, что ваша сказка все сильнее нарушает мировое равновесие, – ответил волшебник. – Она слишком долго остается недописанной, дети мои. Сториан завис над ней, а волшебное перо должно постоянно двигаться, чтобы поддерживать жизнь в лесах… И нашу жизнь в том числе, – Мерлин намотал кончик бороды на палец. – Полагаю, что все это происходит потому, что Сториан никак не закончит вашу сказку и не может приняться за следующую.

– Ну, лично я здесь ни при чем, – проворчал Тедрос. – Сказка-то про Софи и Агату, не про меня. Кстати, мой отец всегда был против того, чтобы в школу принимали обычных читателей. Говорил, чтобы я держался от них подальше, как от чумы.

– Возможно, тебе стоило прислушаться к его совету, – заметила Агата. – Хотя, между прочим, мы с Софи не просили, чтобы про нас писали сказки.

Тедрос пропустил ее слова мимо ушей и посмотрел на солнце.

– Нельзя, чтобы мир умер раньше, чем мне на голову наденут корону, – сказал он. – Короче, мне нужно как можно скорее освободить Софи, вернуть себе Экскалибур и возвращаться в Камелот. Мое королевство и так уже пришло без меня в полный упадок. Я нужен своему народу. Моя мать достаточно разочаровала моих подданных, хватит с них. Камелоту нужен король.

– И королева, – ввернул Мерлин.

– Ага. Смазливая дурочка, которая будет лизать мне пятки, – проворчал Тедрос.

– Слушай, я совсем не это имела в виду, – возразила Агата.

– Да? А что тогда? Или у слов «дурочка» и «пятки» есть другие значения, которых я не знаю?

Агата даже спорить не стала.

– Подумать только, что еще вчера вы пили горячий шоколад из одной чашки, – покачал головой старый маг.

Двое юных всегдашников не сказали друг другу больше ни слова, пока Мерлин вел их через мокрый подлесок к Грибному холму, который, как ему и положено, был покрыт тысячами самых разных по размеру, по цвету и по виду грибов. Агата очень жалела о том, что сказала тогда Уме про смазливую дурочку, – но ведь это же правда, разве нет? Во всех сказках королева бывает красивой, величественной, элегантной, и никому не «любопытно» посмотреть на ее детей. Она, Агата, никак не сможет стать такой королевой, а значит…

И все же, останься Агата с Тедросом, она так или иначе станет королевой, верно?

Королевой, которая займет в жизни Тедроса место бросившей его матери.

Агата наблюдала за тем, как Тедрос рассматривает Грибной холм – зрелище было, что и говорить, удивительное. Глядя вместе с принцем на разноцветные россыпи грибов, Агата вдруг поймала себя на том, что все это время была настолько сосредоточена на спасении Софи, что даже не задумывалась о том, что после этого будет с ней самой. А будет коронация, пышная свадьба, она станет королевой… Она – королевой! Представляете?!

От этих мыслей лицо Агаты раскраснелось. «Не торопись. Главное сейчас – Софи», – мысленно одернула она себя. Тем более что если у них с Тедросом все будет продолжаться так же, как теперь, принц может бросить ее даже раньше, чем они спасут Софи.

Тедрос взбирался на вершину Грибного холма молча, с хмурым видом, злясь не только на Агату с ее «смазливыми дурочками», но и на грибы, которые ненавидел с детства. Однажды у них в замке подали грибы на ужин, так Тедроса тогда просто чуть не стошнило, и он сказал матери: «Грибы – это плесень, плесень напоминает мне грязные ноги, а я ноги не ем, тем более грязные». Больше грибов у них к столу не подавали.

Как бы ни была Агата погружена в свои беспокойные мысли, она залюбовалась открывшимся с вершины Грибного холма видом на маленький сказочный городок, целиком построенный из красноватого песчаника. В городке кипела жизнь, похожие издали на черных муравьев мужчины и женщины трудились, обнося свое владение высокой толстой каменной стеной.

– Зачем они строят эту стену? – озадаченно спросила Агата. – Ведь их городок находится прямо посередине нигде.

– После того как к жизни вернулся Директор школы, добрый сказочный народ повсюду строит укрепления, готовясь ко второй Великой войне, – пояснил Мерлин и повел их вниз по склону холма в затянутую туманом долину. – Они ожидают, что в любой момент злые королевства объединятся и нападут на владения Добра.

– А почему бы вместо этого добрым королевствам не объединиться и самим не ударить по владениям Директора? – спросил Тедрос.

– До сих пор, мой мальчик, Зло всегда нападало, а Добро защищалось. Это прописная истина. Ты должен знать это правило сказочной жизни еще с пеленок, – сердито покосился на него Мерлин.

Тедрос насупился и приотстал, пропуская старого волшебника вперед.

– Тогда чего же медлит Директор? – спросила Агата, занимая место Тедроса рядом с магом. – Вы говорили, что в его распоряжении сейчас самая могущественная армия, состоящая из величайших злодеев всех времен. С такой силой он легко может стереть с лица земли все добрые королевства. Так почему же он тратит время на то, чтобы убивать старых героев и переписывать древние сказки?

– Потому что Старое дает ему власть над Новым, – шевельнул бровью Мерлин.

Прежде чем Агата успела задать следующий вопрос, волшебник вдруг резко остановился. Агата с Тедросом проследили за направлением взгляда старого мага и увидели прячущееся в тумане широкое, наполовину замерзшее озеро с перекрывающим его деревянным мостом. Точнее, бывшим мостом, потому что теперь он был разнесен в щепки и из воды торчали одни опоры. А на берегу озера виднелись три трупа, обглоданные так, что от них остались почти одни скелеты. Подойдя ближе и осторожно держась за спиной Мерлина, Агата и Тедрос увидели на скелетах остатки серой и белой свалявшейся шерсти.

– Это не люди, – поморщился Тедрос. – Это…

– …козы? – сказала Агата, наклоняясь над скелетами. – И кто же это их… так? И за что?

– Это не простые козы, моя дорогая, – сказал Мерлин. Он поворошил ногой груду деревянных обломков – то, что осталось от моста, – и из-под них показалась книга, грязная и покрытая пятнами засохшей крови. Она была раскрыта на последней странице с рисунком, изображавшим гигантского рогатого тролля, пожиравшего трех братцев-козликов. Под рисунком было крупно написано «Конец». Мерлин наклонился, прикоснулся к надписи – она была свежей, тушь еще не просохла и испачкала ему пальцы.

Маг захлопнул книгу.

– Нам нужно торопиться, дети мои, – сказал он. – Каждая секунда промедления может стоить жизни еще кому-нибудь из наших друзей.

Агата пошла за старым волшебником, успев на ходу бросить взгляд на обложку книги. На ней было написано

«Сказка про трех козлят».



Мерлин повел своих юных спутников через присыпанную снежком долину, окруженную высокими отвесными скалами. Они шли по ней часа два, не меньше. Вскоре стало еще холоднее – умирающее солнце закрыли серые тучи, и из них полил дождь. Ледяной ветер пронизывал насквозь, башмаки Агаты скользили по наледи, плащи не спасали от холода, но юные всегдашники продолжали идти за старым магом, который, нужно заметить, двигался с завидными для его почтенного возраста скоростью и сноровкой.