Полигон

– Кстати, а почему он вдруг оказался без охраны? Все наши предпочитают группой ездить, всё-таки прифронтовая полоса, так сказать. И привозили Егорова с охраной.

Лиза недовольно поморщилась:

– Да как-то случайно вышло из-за нашей неорганизованности. По плану он должен был возвращаться вместе с девчонками группы «Рассвет», которые как раз в ту сторону собирались, менять вечерних дежурных. Но вчерашнее совещание сильно затянулось, сменщицы опаздывали и попросили у меня разрешение уехать одним, без Егорова. Была уже ночь на дворе, и я подумала, что гость у нас останется ночевать, а утром поедет к себе домой с очередной сменой. Ему даже комнату организовали в офицерской казарме. Но капитан предпочёл уехать ночью, сказал дежурным у КПП, что тут совсем недалеко, и через десять минут он будет в Восточных Кимрах. Так что произошла глупая цепочка случайностей, которую никто не мог предугадать. Заранее никто из наших или посторонних не смог бы предположить, что Егоров этой ночью будет один.

– А что за вторая беда приключилась? – припомнил я слова подруги про две плохих новости.

– Тебя ждёт Славка Першин в своей фотолаборатории, хочет показать тебе кое-что важное, – загадочно ответила Лиза и, подобрав свои костыли, тяжело встала. – Мне же нужно собираться в дорогу. Как вчера решили на совещании, поеду с дипломатической миссией на север. Нам очень нужны союзники, и даже больше, чем ты думаешь.

– Что ты имеешь в виду? – не понял я.

– Иди к Славику, он тебя всё расскажет, – Лиза явно не хотела раскрывать чужой секрет.

Что же, ей действительно удалось заинтриговать меня. Я быстро оделся и направился в фотолабораторию на второй подземный этаж бункера. Славик уже ждал и открыл по первому стуку, сразу же предложив горячий кофе. Я с благодарностью принял обжигающе горячую кружку и огляделся. Завсегдатаем фотосалона я не был, в отличие от девушек Лизы Святовой. В последний раз заходил сюда по какому-то делу пару месяцев назад. За это время помещение разительно преобразилось – исчезли сырые мрачные стены с обваливающейся штукатуркой, исчезла груда старых покрытых плесенью ящиков, освещаемых тусклой аварийной лампочкой. Комната приобрела вид рабочего кабинета – качественный ламинат на полу, цветные обои, куча стеллажей с каким-то фотооборудованием, переносные лампы, компьютер для обработки снимков. Везде на стенах, стеллажах и даже на потолке я видел сотни прикреплённых фотографий. На большинстве снимков были знакомые девчонки из первого отряда, хотя хватало и фотографий инопланетных летающих кораблей под разными ракурсами и с разным приближением, а также пейзажей Полигона и окрестностей.

– Командир, смотри, что я обнаружил, – Славик протянул пухлую пачку распечатанных фотографий.

Я посмотрел на первый снимок. Застава при въезде в Дубну. Хорошо укреплённый блокпост. Бетонные блоки, пулемётные гнёзда, металлическая шипастая лента поперёк дороги, два десятка внимательных напряжённых бойцов у амбразур. Внушает уважение, но вроде ничего необычного.

– Ты дальше снимки полистай, – предложил фотограф, видя непонимание на моем лице.

На следующих нескольких снимках был тот же блокпост с близкого расстояния. Неплохо экипированные солдаты, хотя большинство из них тоже молодежь старшего школьного возраста. Качество некоторых снимков оказалось совсем неважным – фотографировал Славик втихаря из-под полы, так как не было понятно, разрешена ли съёмка. Вот второй блокпост, поскромнее первого. Но зато на нём, как припоминал я, наш кортеж из трёх машин задержали едва ли не на полчаса – охранники оказались не в курсе прибытия делегации соседей. К счастью, досадное недоразумение всё же разрешилось, и людей Полигона пропустили дальше.

– Вот тут начинаются чудеса, – предупредил Славик Першин, когда я дошёл до следующей группы снимков. – Это мы выгружаемся из машин, и вот нас вышли встречать. Смотри внимательнее на людей из охраны Ярослава Якименко.

Я долго вглядывался в фотографию, выискивая что-нибудь необычное у телохранителей главнокомандующего союзников. И тут внезапно до меня дошло, и я взял в руку самый первый снимок, сравнивая:

– Да это же бойцы с первого блокпоста! Точно, вот этого я запомнил, и вот этих двоих. Только форма у них на этом снимке стала другой.

– Именно! – воскликнул фотограф, после чего одним большим глотком допил остававшийся у него в кружке кофе. – Я сперва даже не поверил, а потом стал внимательнее смотреть, и на тебе! Эти люди – и бойцы с блокпоста на въезде, и охрана руководителей Дубны, и те солдаты, которых мы встретили по пути к многоэтажке, и потом в столовой тоже они были, и у железнодорожного вокзала охранники тоже они. А бойцы со второго блокпоста засветились и как охранники у канала, и как повара, и даже с девчонками нашими тоже они подрались, и блокпост на железной дороге – тоже они.

– Но зачем этот цирк нужен нашим соседям? – удивился я.

– Да, в Дубне нам устроили целое представление. Вокруг нас постоянно находились две или три группы актёров, которые постоянно переодевались и создавали видимость многочисленного населения и крупной армия. На самом деле я проанализировал все кадры и пересчитал снятых там людей. У меня получилось порядка сорока семи разных человек, включая коменданта Дубны и двух военных лидеров. Не всегда на кадрах лица чётко видно, так что может чуть больше. Но в любом случае наши союзники располагают армией всего в пятьдесят пять человек максимум…

– Но в тот день, когда они нам помогли, они выставили отряд в сорок пять человек. И ещё пятнадцать заняли аэродром Борки.

– А кто-нибудь видел эту группу в Борках? Лиза Святова, которая привела тогда подкрепление из Дубны, сама этот второй отряд не видела, только слышала о нём со слов Якименко. Но даже если этот второй отряд и существует, это не меняет картину – у наших соседей порядка шестидесяти бойцов, из которых большая часть слабо подготовлены. Похоже, малая численность армии и есть главный секрет наших соседей.

Я призадумался. Многие мелкие детали и недомолвки в общении с соседями из Дубны становились понятными. Дубна неотвратимо проигрывала войну Кимрам и после трёхмесячной блокады находилась в критическом положении. Союзники едва могли имеющимися силами держать оборону канала, разделяющего противоборствующие стороны. Кимры же за счёт новых территорий быстро набирали силы и вскоре смогли бы уже захватить Дубну решительным штурмом. Похоже, поступивший от Полигона призыв к совместной атаке для соседей явился тем чудом, на которое ещё продолжали уповать в Дубне. Соседи выпавший им шанс оценили и пошли ва-банк, кинув в атаку по восточному берегу Волги чуть ли не все свои силы, так как терять им уже было нечего.

Да, мы тогда победили и отшвырнули врага с восточного берега Волги. Дубна сумела вызволить ещё десять своих бойцов из плена, что для них было очень заметным пополнением. Но, похоже, Полигону надеяться на сильную могучую армию Дубны и Конаково в предстоящей зимней кампании стало бы ошибкой. И тем приоритетнее становилась задача набрать ещё людей в самое ближайшее время. Я взял рацию и вызвал Фурию.

– Я знаю, что ты хочешь мне сказать, – прервала меня Лиза с первых же слов. – Задача дипломатов усложнилась. Но мы уже в машинах выезжаем за КПП. Постараемся сделать всё, что в наших силах.





Полигон. Новая напасть




Без Лизы Святовой было непривычно и пусто. Мне её постоянно не хватало, настолько я привык полагаться на свою подругу во множестве вопросов. Казалось неправильным, что моя верная помощница может находиться где-то далеко в другом месте. За прошедшую неделю лидер девушек появилась на Полигоне лишь дважды, и то каждый раз это случалось глубокой ночью. Поговорить с ней не удавалось – уставшая девушка сразу же уходила в свою комнату отсыпаться после утомительной дороги. А на следующее утро Лиза снова уезжала, каждый раз беря с собой в дорогу свежую группу девушек вместо смертельно уставших.

А результата всё не было. Нельзя сказать, что поездки дипломатов были совсем уж пустыми и бессмысленными – всё-таки за эту неделю на Полигоне добавилось почти два десятка новичков, и примерно столько же поселилось в Восточных Кимрах. Убитого капитана Егорова сменил седой усатый мужчина Василий Васильевич, бывший монтажник-высотник, для которого выход на пенсию совпал с инопланетным вторжением. По иронии судьбы новый руководитель восточной части посёлка Кимры тоже имел фамилию Егоров. Вот только Василий Васильевич Егоров был чисто хозяйственником, в вопросах обороны полностью полагающимся на двух своих более опытных заместителей. Сторонниками объединения с Полигоном они не являлись, и Василий Васильевич тоже достаточно холодно отнёсся к идее объединения или военного союза. Так что в случае масштабной войны рассчитывать на активную помощь от нового Егорова тоже не стоило.

Таким образом, за прошедшую неделю в плюс можно было отнести только два десятка новичков на Полигоне. Вот только лишь половина из них являлись потенциальными бойцами, да и то многие с большой натяжкой. Этого было критически мало – чтобы выдержать атаку соседей из-за Волги, каждую неделю требовалось вербовать минимум по сотне боеспособных рекрутов, а лучше по две сотни, с учётом малого времени на подготовку новобранцев.

И ведь нельзя сказать, что посещаемые деревни оказывались пустыми. Нет, конечно, встречались и пустые, и таких деревень даже было большинство. Но минимум в каждой третьей посещаемой деревне всё равно кто-то жил, иногда встречались даже достаточно многочисленные группы выживших до сорока человек. Другое дело, что мало кто из них собирался менять обжитое привычное место на далёкий непонятный бункер или его окрестности.

Другой проблемой дипломатов являлись дороги – неухоженные, раскисшие из-за постоянных осенних дождей, с глубокими лужами и наполненными жидкой грязью канавами. Машины, даже самые лучшие внедорожники, регулярно крепко увязали в этом глинисто-торфяном месиве. Группам дипломатов приходилось регулярно доставать лебёдки и вытаскивать машины. Те же раскисшие дороги становились препятствием и для тех семей, которые выражали готовность переехать, но оказывались не готовы бросить своё имущество. В этом случае я посылал по указанному адресу военные грузовики в сопровождении бронетранспортёра и тягача, а потом туда же десяток-другой крепких парней, которым приходилось вытаскивать из грязи всю вышеперечисленную технику.

Вот и сейчас я рвал и метал, стоя у входа в ангар с автотехникой. Посланный за тремя потенциальными поселенцами в деревню Сандырево грузовик застрял где-то на полдороги в болоте у реки Волнушка. Теперь требовалось выручать этот грузовик и посылать туда бригаду спасателей, а водитель грузовика по рации даже не мог внятно объяснить, где он застрял.

– Где Сандырево, а где Волнушка! Да между ними шесть километров расстояния, причём в обратную сторону. За каким хреном ты вообще свернул с хорошего асфальтированного шоссе на просёлочную дорогу?!

– Да жильцы попросили съездить к дому их невестки, мебель оставшуюся там погрузить, – неуклюже пытался оправдываться водитель.

– Мебель? – не поверил я своим ушам. – Да что мы им мебель не нашли бы, что ли? Чёрт знает что! Ладно, сиди там. Сооруди где-нибудь поблизости укрытие на случай налёта охотников. Попробую единственный свободный тягач за вами выслать. Но ему за вами теперь сорок километров пробираться по бездорожью, это часов шесть в лучшем случае. Конец связи.

Дежурный, видя, что начальник сильно не в духе, робко поинтересовался, можно ли сейчас передать распечатки перехваченных радиограмм? Я взял толстую кипу бумажек и направился к лестнице вниз. Тоскливо посмотрел на две сотни страниц, исписанных мелким шрифтом. Просмотреть? Или отправиться в Воргаш, где опять требовалось моё личное участие для разрешения споров по поводу распределения сельскохозяйственных земель? Но тут оглушающе взревели динамики, сообщая о воздушной тревоге.


– Внимание обитателям Полигона! Угроза с неба! Треугольный охотник идёт с юго-востока, высота сто метров. Появится через четыре минуты! Внимание всем мобильным группам! Угроза с неба!

Охотник. Дней шесть уже не было видно ни одного. Я усмехнулся – одной дилеммой меньше, в Воргаш я сейчас не поеду. Меня обогнала бегущая с тренировок большая группа девчонок. Девушки дружно поздоровались и поспешили скрыться в бункере. До меня донёсся их весёлый спор – кто из них первой идёт принимать горячий душ. Я улыбнулся – да, проблему с горячей водой и отоплением удалось решить, чему обитатели Полигона были несказанно рады.

В своей комнате я первым делом приготовил себе горячего чая, с некоторой грустью смотря на пустую чашку Лизы Святовой, затем включил яркую лампу и сел пролистывать распечатки. Попадалась сплошь какая-то ерунда или бессмысленные обрывки чьих-то далёких переговоров. Эх, не ценил я труд Фурии, которая из всей этой бесполезной мути выцеживала несколько сообщений, действительно представлявших интерес. После получаса бесплодной работы я хотел было уже отложить пачку без толку изведённой бумаги, как вдруг моё внимание привлекла запись:

3:27. Сигнал средний, пеленг 196 градусов. Источник в восьмистах километрах.

«Второй день небо затянуто зелёным дымом из летающих на очень большой высоте бочек. Дым тяжёлый, постепенно идёт к земле и оседает тонким серо-зелёным слоем мелкого порошка вроде растёртого пепла. Воздух имеет неприятный запах, вызывает раздражение глаз и слизистой носа. Никто от него не умер, хотя у всех мерзкий привкус во рту, люди постоянно кашляют. Если кто меня слышит и может подсказать, что это такое, просьба ответить».

Я отложил этот листок в сторону от остальных. Зелёный газ. Совсем недавно я слышал про такое. Да, тогда я лежал на кровати, а Лиза зачитывала выжимку новостей. Где распечатки за предыдущие дни? Кажется выбросил, не найдя ничего ценного. Но когда же было про зелёный газ? А, вспомнил! В тот день родилась малышка Надежда! Я взял рацию:

– Василий Васильевич, это Беглец. Попроси своих людей проверить тексты перехватов. Восемь дней назад. Мне нужно продублировать сообщение про зелёный газ. Или даже так – пусть по контексту «газ» поищут все сообщения за последние две недели.

– Хорошо, сейчас уйдёт охотник, и поищем. Просто все мои люди в укрытии. Тягач, кстати, успел уйти, а с ним десять крепких мужиков я послал. Боюсь, как бы в дороге моих ребят не подстрелили.

– Василий Васильевич, это Беркут, группа с тягачом. Всё нормально, мы укрылись. Ждём отбоя тревоги, – сразу же раздалось успокаивающее сообщение.

Я допил чай, успел сходить на нижний этаж проверить ход ремонтных работ и пообщаться со сменным тюремщиком по поводу узника из Талдома – по-прежнему молчит, собака. Наконец, объявили отбой воздушной тревоги, и уже через пять минут забежал Ромка с новыми распечатками. Всего три листа. Я внимательно вчитался. Не то. Не то. Да разве сами связисты не могли догадаться, что меня интересует именно «газ», и что сейчас совершенно не нужны всякие «хранилище Газпрома», «майор Газаев», «грузовая ГАЗель» и так далее?! Наконец, я выудил нужную информацию. Таких сообщений оказалось шесть. Кроме слабой повторяющейся записи, которую зачитывала Фурия, и сегодняшнего сообщения, было ещё четыре, причём три с большой вероятностью принадлежали одному и тому же отправителю:

Четыре дня назад. 6:07. Сигнал слабый. Источник в тысяче километров южнее, предположительно Астрахань. «Мы втроём укрылись в подвале астраханского кремля и задраили все окна и двери. На улице всё зелёное от непонятного газа».

Позавчера. 10:00. Сигнал очень слабый. Источник в тысяче километров южнее, предположительно Астрахань. «Впустили в подвал двух девушек из батальона охраны кремля. Они напуганы и находятся в плохом состоянии – их сильно тошнит от серо-зелёной пыли, в которую превращается газ. На улице стоят голые деревья – с них разом осыпались все остававшиеся листья. Трава пожухла. Похоже, это какой-то медленный яд».

Позавчера. 23:11. Сигнал слабый. Источник в тысяче километров южнее. Предположительно Астрахань. «Маргарита Хаятова умерла. Её подруга находится в очень плохом состоянии, кашляет кровью. Зелёный газ ядовит».

Сегодня. 7:44. Сигнал средний. Пеленг 180. Источник в семистах километрах. Текст сообщения: «С самого утра летающие длинные дирижабли инопланетян распыляют облака газа. Длинные зелёные облака тянутся шлейфами за каждым их кораблём. Не знаем, что это».

Я отложил бумаги. Мне стало по-настоящему страшно.





* * *


Прозвенел будильник. Сейчас его дребезжание оказалось совершенно неуместным – я ещё даже не ложился, как и все присутствующие в комнате. Совещание в моём кабинете продолжалось всю ночь. Не выспавшиеся и раздражённые от усталости руководители подразделений сидели подавленные и молчаливые. Всё, что можно было обсудить и предложить, уже предложили и обсудили. Составили внушительный список самых-самых первоочерёдных дел, которые критически важно было успеть сделать за оставшееся у Полигона считанные дни до того, как инопланетяне зальют ядом все окрестности.

У стены к спинке стула привалилась едва не падающая от усталости Лиза с чёрными кругами вокруг глаз. Ей пришлось срочно прерывать свою миссию на севере, бросать все дела и поздно вечером возвращаться на Полигон за восемьдесят километров в темноте по раскисшей дороге. По её словам, «Лэнд-ровер» на последнем участке пути приходилось едва не через каждые сто метров вытаскивать из грязи лебёдкой, так что девушки уже не чувствовали своих конечностей от холода, сырости и усталости. Лиза приехала уже за полночь и, едва выкупавшись в душе и сменив одежду, сразу же поспешила на совещание.

– Будешь кофе? – поинтересовался я у подруги.

– Да, наверное, – с трудом приоткрыв веки, ответила Фурия.

Пока я кипятил воду и готовил напиток, Лиза уже уснула прямо на стуле, прислонившись к холодной стене. Будить её я не стал, лишь осторожно переложил уставшую девушку на свою кровать и накрыл одеялом. Остальные участники ночного совещания открыто зевали и больше боролись со сном, чем предлагали какие-то новые идеи. Пришлось отпускать их отсыпаться после бессонной ночи.

Но самому мне спать сейчас было нельзя – слишком мало оставалось времени, каждая минута была на счету, и слишком многое предстояло сделать. По самым пессимистичным оценкам, до появления кораблей с отравляющим газом оставалось всего три дня, по самым оптимистичным семь дней. В любом случае счёт уже шёл на дни, если не на часы…

Прежде всего, необходимо было убедиться в безопасности самого убежища – проверить систему фильтрации воды и воздуха, экстренно починить шлюз при входе на первый подземный этаж, сделать запасы пресной воды, медикаментов и продовольствия, убедиться в наличии достаточного количества противогазов и костюмов химзащиты. Затем предстояло переселить в подземный бункер всех обитателей домиков на самом Полигоне и в соседних деревнях, обеспечив прибывших всем необходимым. Одной из важнейших задач являлось также сооружение в пустующих огромных помещениях четвёртого подземного уровня оранжереи для выращивания свежих овощей – для этого предстояло перенести с поверхности плодородную почву, обеспечить в оранжерее достаточное освещение и полив.

Наиболее яростные споры на совещании возникли по вопросу, стоит ли информировать союзников о приближающейся опасности? Конечно, чисто по-человечески это следовало сделать, вот только в этом случае существовала большая вероятность того, что соседи откажутся продавать критически важное для существования Полигона оборудование – насосы, лампы дневного света и многое другое. Рисковать в этом вопросе было нельзя, ведь на кону стояло выживание всех обитателей подземного бункера. Мнения участников совещания разделились примерно поровну, и каждая из сторон приводила всё новые аргументы.

В конце концов, своим волевым решением я прервал излишне затянувшийся спор и объявил следующее решение: союзники будут проинформированы, но с задержкой в двадцать четыре часа. За эти сутки Константа обязан закупить всё самое необходимое и доставить на контролируемую войсками Полигона территорию. Всех остальных, в том числе и откровенных противников из Кимр, я приказал информировать через двое суток путём организации непрерывной передачи радиосообщения об опасности, а также рассылки мобильных информационных групп во все населённые пункты в радиусе ста километров. На ум приходило использование мотоциклистов для большей мобильности в условиях раскисших дорог.

Именно поэтому я пошёл будить Наталью Амазян. Мне требовалось проконсультироваться с профессиональной мотогонщицей, чтобы подтвердить предположение о возможности использования мотоциклов в такую погоду. Наталья спала в большой казарме вместе с остальными девушками из первого отряда. В комнате было темно, но я более-менее представлял, где находятся кровати новичков. Осторожно пройдя мимо рядов коек, я отмахнулся от приставучей кошки и остановился возле кровати спящей Натальи. Тихо позвал девушку по имени, затем слегка дотронулся до плеча. Наталья мгновенно встрепенулась и присела на кровати.

– Виктор? Что тебе нужно? – поинтересовалась она.

– Есть срочное дело по поводу мотоциклов, нужен твой совет, – ответил я, стараясь не опускать глаза на грудь девушки, отчётливо просматриваемую сквозь тонкую облегающую ткань ночной рубахи.

– Выйдем в коридор, чтобы не разбудить остальных, – предложила девушка.

Я предположил, что Наталья переоденется, но она вышла для разговора прямо в одной лишь просвечивающейся тонкой «ночнушке» и тапочках на босу ногу. Сразу же задав нужные вопросы и получив утвердительные ответы, а также заручившись согласием девушки быть одним из таких гонцов, я поблагодарил Наталью, извинился за столь раннюю побудку и отправил девушку отсыпаться. Я собирался уже уходить, но Наталья меня удивила. Она вдруг шагнула ближе, положила руки мне на плечи и прижалась всем телом. Даже сквозь свою рубаху и ночнушку Натальи я почувствовал горячее тело собеседницы.

– Честно говоря, когда ты меня разбудил, я предположила, что разговор про мотоциклы – это лишь предлог, чтобы отвести меня подальше от спящих девушек и побыть наедине без чужих ушей. Я даже как-то разочаровалась, – прошептала девушка мне на самое ухо.

Пока я тормозил с ответом, мягко говоря, обалдев от происходящего, Наталья приложила мою ладонь к своей груди, формы которой отчётливо прощупывались сквозь тонкую ткань.

– Скажи, Виктор, а могу я досрочно завершить испытательный период? – таким же шепотом поинтересовалась Наталья. – У меня множество полезных для такого мужчины умений и талантов. Смотри, я даже умею делать вертикальный шпагат!

После этих слов девушка с лёгкостью закинула свою правую ногу на моё плечо, наглядно продемонстрировав не только отменную растяжку, но и полное отсутствие нижнего белья. Я поднял глаза и встретился взглядом с откровенно веселящейся девушкой. Взяв себя в руки, я ответил ей также тихо-тихо прямо на ушко:

– Да, самый быстрый способ досрочно завершить испытательный период – провалить его. Не думаешь же ты, что руководитель первого отряда обрадуется такому твоему поведению?