Покорители крыш

— Зачем?

— Я… — начала Софи. — Это сложно объяснить. Там я чувствую себя в безопасности. — Софи покраснела, сказав это, а мальчишка фыркнул. — Точнее, они кажутся мне очень важными.

— И что? — спросил мальчишка. — Et alors?

— У меня такое чувство, что я уже здесь бывала, — пояснила Софи. — Мне кажется, крыши могут дать мне подсказку.

Она ожидала, что мальчишка смягчится. Все ведь знают, как сменить гнев на милость. Уступить было бы вежливо.

Но мальчишка лишь смотрел на нее без улыбки.

— Non[14]. Крыши не дают подсказок, они мои. Ты меня выдашь. Ты нерасторопная. Если двигаться медленно, тебя заметят.

— Я очень расторопная!

Мальчишка взглянул на ее руки, затем на ноги.

— Ты слишком хрупкая. И слишком мягкая.

— Никакая я не мягкая! Смотри! Нет, не уходи, смотри! — Софи протянула левую руку ладонью вверх. Кончики ее пальцев были в мозолях от струн. — Что, они тоже кажутся тебе мягкими?

— Да. Еще как кажутся.

Софи хотелось закричать.

— А еще ты шумная, — добавил мальчишка.

— Откуда ты знаешь? Ты ведь не знаешь меня.

Не хватало еще, чтобы этот мальчишка вломился к ней среди ночи и принялся критиковать ее способность контролировать громкость голоса.

— Все уличные люди шумные. Ты меня выдашь. Или упадешь. Тогда поднимется шумиха, нас всех обнаружат. Точнее, меня обнаружат. Нет. Больше на крышу не вылезай.

— Ты не можешь меня остановить.

Мальчишка вздохнул, а потом заговорил так, словно изо всех сил старался держать себя в руках.

— Хорошо! Но сиди только на этой крыше. Не подходи к краю. Не высовывайся. Не оставайся там после восхода солнца, иначе тебя заметят. Не шуми, иначе я услышу, приду и спалю тебе волосы, пока ты спишь.

— Но я не могу! — воскликнула Софи. — Правда не могу. Мне нужно осмотреться. Узнать больше. Можно… — Она помедлила. — Можно мне пойти с тобой?

Мальчишка одарил ее ледяным взглядом. Ей стало обидно.

— Ладно! Попробуй догони.

Он не шутил, когда сказал, что успеет сбежать секунд за шесть. Схватившись за оконную раму, он подтянулся и вылез на крышу, не успела Софи сосчитать и до пяти. Казалось, в нем было спрятано множество пружин.

Софи поспешила за ним, почти не поцарапавшись и не запачкав ничего кровью. Ноги у нее были длинные, но когда она выбралась из окна, мальчишка маячил уже в четырех крышах впереди. Он бежал ритмично и легко. По крайней мере, Софи думала, что это он, ведь она видела лишь черную тень, которая то и дело сливалась с тенью от облаков, закрывающих луну.

Софи бросилась вперед. Ночью прошел дождь, поэтому крыша была довольно скользкой. Не решаясь нестись во весь опор, девочка как можно быстрее пересекла свою крышу, затем следующую, а потом и еще одну.

Бегать по крышам было совсем не так, как по земле. Софи старалась не поднимать головы и по возможности пригибаться. Если бы кто и заметил, как ее попа мелькает на фоне труб и балюстрад, объяснения этому не нашлось бы ни у кого. Казалось, ее руки и пальцы стали длиннее обычного и мешались на бегу.

Задыхаясь, Софи остановилась. Ветер подул сильнее, и она схватилась за трубу. Часы внизу пробили четыре. Париж просыпался. «Он гудит, как сотня секретов, — подумала Софи, — бормочет, как дюжина прорицателей».

Но мальчишки нигде не было видно. Мальчишка пропал.





13





Следующей ночью Софи начала тренировки.

Так упорно она не работала никогда в жизни. Она делала приседания и подтягивалась на дверном косяке. Она снова и снова пробовала балансировать на одной ноге с закрытыми глазами. Первый раз она простояла семь секунд. В сотый раз — уже минуту и сорок секунд. Она бегала босиком по крыше и тихонько пела, чтобы не обращать внимания на боль.

Около часа ночи она вдруг поняла, почему казалось, что Маттео бежит необычно: он ступал сначала не на пятки, а на носки, из-за чего центр тяжести тела, как выяснила Софи, смещался куда-то в район коленей. Осознав это, она почувствовала, что ее словно облили горячей водой. Казалось, она наконец решила математическую задачку, над которой билась часами.


В два часа ночи появился мальчишка. Он сидел, притаившись за трубой, в двух крышах от Софи. Она заметила его, но мальчишка, кажется, этого не понял.

— Я тебя вижу! — крикнула она. — Я не сдамся!

Она сделала колесо. Такого непокорного колеса парижские крыши точно еще не видели.

Софи сплюнула. Она была на взводе и чувствовала себя очень сильной. Вряд ли, конечно, ее мускулы успели укрепиться, ведь на это, как подозревала Софи, нужны были месяцы, но сейчас она нуждалась в них и они словно бы пробудились специально для нее. Она стала похожа на кошку — более гибкая, более готовая к прыжку. Пожалуй, неплохо было иметь мускулы. С ними легче дотянуться до мира.

На крыше бушевал ветер, который бросал ей сажу в глаза. Волосы Софи заколола в пучок попавшейся под руку веточкой.

Темнота на крыше была еще темнее — непроглядная, безмолвная. На улице темнота кажется обычной и ничем не примечательной, как черная доска. Здесь, наверху, она казалась полна невидимых птиц и городских шепотов. И пахло здесь тоже по-другому. Софи решила, что на улице можно различить лишь несколько метров запахов, но здесь сливались запахи всех булочных и зоомагазинов Парижа, и в результате получался густой, удивительный, упоительный запах.

С крыши луна казалась вдвое больше и втрое прекраснее. Если на что-то и стоило потратить время, так это на созерцание луны с одной из крыш.

Софи представила маму здесь, среди звезд. Мамам самое место на крышах.

Софи перешла на соседнюю крышу, а потом перепрыгнула метровый зазор до следующей и пробежала еще три.

— Маттео! — крикнула она. — Я знаю, ты меня слышишь! Я не сдамся! Я буду и дальше обследовать окрестности! — А затем нерешительно, чувствуя ужасную неловкость, Софи прокричала в темноту: — Мир? Друзья?

Где-то внизу заржала лошадь. Казалось, даже лошадь над ней посмеялась.

Обратно Софи бежала — бежала, а не семенила по крышам. Ее сердце билось так часто, что стучало прямо по ребрам. Ветер трепал ей одежду и волосы, но она бежала ровно. «Должно быть, это настоящий рай», — думала она. Она чувствовала себя уверенной, как ворон. Что бы там ни говорили о воронах, думала Софи, кажется, они точно знают, что делают.





14





Софи готовилась к встрече с комиссаром полиции, как другие люди готовятся к войне. Она умылась холодной водой и пригладила брови слюнями. Она натерла лавандой запястья и шею. Она встала перед зеркалом и потренировалась изображать невинность. Она начистила ботинки, поплевав на них, и оттерла от чулок все масло и птичий помет.

— Такое впечатление, — сказал Чарльз, когда они встретились у входа в гостиницу, — что ты собралась петь соло в церковном хоре.

— Правда? — Софи завязала косичку узлом и спрятала ее под шляпу. — На это я и надеялась.

— Правда. Такое впечатление, что у тебя есть по крайней мере один пони. На себя ты совсем не похожа. Молодец.





* * *


Пока они шли по улицам, Софи смотрела на Париж новым, критическим взглядом. Она запрокинула голову и, сама того не замечая, оценивала крыши. Эта слишком крутая, а вот эта слишком низкая. Вот эта в самый раз, но слишком уж на ней шаткая водосточная труба.

Залезть на крышу полицейского управления, подумала Софи, когда здание показалось впереди, было бы просто замечательно. Крыша была плоской, а водосточная труба была сделана из толстого железа. Они вошли внутрь, и Софи напряглась. На крыше она чувствовала себя гораздо уютнее, чем в этом здании.

Встреча состоялась в комнате с высоким потолком и массивной мебелью. Казалось, комнату специально обставили таким образом, чтобы Софи ощутила себя ничтожной. У двери стоял караульный.

Сразу стало понятно, что это не встреча, а засада.

Комиссар не поднялся, чтобы их поприветствовать, а лишь махнул на два стула.

— Бонжур. Добрый день, — сказал он с сильным французским акцентом, и голос его прозвучал очень усато.

— Прошу, присаживайтесь, мистер Максим, мисс Максим.

Софи сначала села и лишь потом поняла, что он сказал. Когда до нее дошло, она вскочила на ноги и бросилась к двери.

— Чарльз! — воскликнула она. — Давай же! Бежим!

Но Чарльз не сдвинулся с места. Он стоял в самом центре комнаты, держа в руке свой зонт. Лицо его было сурово. Он был похож на солдата. Софи держалась за ручку двери.

Комиссар улыбнулся.

— Я сказал бы «Добро пожаловать в Париж», но на самом деле я вам не рад.

— Что происходит? — спросил Чарльз. — Вы собираетесь меня арестовать?