Плохая шутка
Часть 7 из 16 Информация о книге
– Железная логика, – пробормотала женщина, взяв протянутую фляжку в кожаном чехле. Отвинтив крышечку, она принюхалась. – Самогон? Вячеслав обидчиво поджал губы: – Виски от самогона отличить не можешь, что ли? Светлана негромко рассмеялась и сделала крошечный глоточек. Закашлялась, после чего завинтила крышку и вернула ему флягу. – Ты же знаешь, я в полгода бокал вина выпиваю… Какой уж я тебе эксперт по алкоголю? Но сейчас мне это просто необходимо. Она легла на спальный мешок, молча уставившись в никуда. Дождь не стихал, а, наоборот, набирал силу, с утроенной энергией барабаня по палатке. Где-то вдали хлестко пророкотал гром. – Слава, – тихо позвала Светлана. Он повернул к ней голову, сделав вопросительное лицо. – А ведь там, на самом верху, гроб, – так же тихо промолвила она. Брови Вячеслав выгнулись домиком. – Как это? – опешил он. – Какой гроб, ты о чем? Светлана молчала, будто подбирая нужные слова. – Мы недавно с моими учениками проходили Белоснежку, – наконец сказала она. – Ты ведь помнишь эту сказку братьев Гримм? Вячеслав нерешительно кивнул. – Когда злая царевна отравила яблоком Белоснежку, та поперхнулась и умерла, – медленно проговорила Светлана. – И тогда гномы похоронили ее на горе, в стеклянном гробу. Ее оплакивали сова, голубка и ворон, и каждый день кто-то из гномов сторожил гроб. А потом пришел принц… Вячеслав сглотнул подкатившийся к глотке комок. – Там не стеклянный гроб, – сказал он, кусая губы. – Он ведь… гм, он из дерева. – Это частности. А по сути – это гроб. Как говорится, зри в корень, – сказала Светлана, криво улыбнувшись. – Это все какая-то лажа, – покачал головой Вячеслав. – К чему ты все это ведешь? – Я просто рассуждаю, – с ледяным спокойствием отозвалась она. – Есть пещера, где за столом сидят шесть гномов. Есть мачеха-королевна с зеркалом. И есть гроб на самом пике утеса. Светлана приподнялась на локте, в упор глядя на замершего Вячеслава. – А гроб пуст, – хрипло проговорила она. – И Белоснежки с принцем нет. Ничего не наводит на размышления? И, кстати, седьмой гном тоже отсутствует. Вячеслав вытер пот, маслянистыми каплями выступивший на лбу. – То есть… – запинаясь, начал он. – Ты… гм, ты хочешь сказать, что мы участники какого-то сумасшедшего спектакля?! Светлана вновь легла. – Я не знаю, – тускло произнесла она. – Не знаю, Слава. Расстегнув спальный мешок, она проскользнула внутрь. – Я ни черта не выспалась, – сказала она. – Покемарю пару часов. Все равно мы зависли тут еще на сутки… Постережешь мой сон? – Могла бы не спрашивать. Конечно, поспи. Под дождь всегда хорошо спится. Светлана глубоко вздохнула, прикрыв веки. – Как только перестанет лить, двигаем назад, – сонно пробормотала она. – Главное – чтобы туман тоже ушел… – Я люблю тебя, – сказал Вячеслав. Он взял в руки нож, который по возвращении выложила Светлана, и извлек его из ножен. – И порежу на ремни любого, кто криво на тебя посмотрит… Он начал было говорить что-то еще, но, бросив взор на женщину, замолчал. Свернувшись калачиком, Светлана спала как ребенок, положив под щеку сложенные вместе ладони. * * * Она не соврала, когда сообщила Вячеславу, что почти не видит снов. Во всяком случае, сновидения очень редко посещали ее, особенно с тех пор, как она из юной девушки превратилась в половозрелую женщину. Но сейчас, лежа в палатке на каменном утесе, темно-свинцовом от хлещущего стеной дождя, она увидела странный сон. Она со своей группой учеников в театре, накануне Нового года. Дети возбужденно шумят и смеются, и она изредка одергивает особо расшалившихся. «Светлана Алексеевна, а какой спектакль мы будем смотреть?» – распахнув голубые глаза, спрашивает кроха с огромными бантами. «Белоснежку и семь гномов», – отвечает она с улыбкой. Наконец раздаются пронзительные трели звонка. Один… Два… Три… «Дети, проходим!» – торопится Светлана, стараясь одновременно уследить за всеми детьми. Двери зала призывно распахиваются, и грузная работница театра, держа веером программки, многозначительно ухмыляется. Зубы пожилой женщины кривые, темно-желтые, и Светлана брезгливо отворачивается. По какой-то странной причине она оказывается в зале первой, и дверь за ее спиной с грохотом захлопывается. Растерянные дети остаются снаружи. Она путается в плотных, пахнущих пылью и нафталином шторах, и, когда те, наконец, остаются за спиной, Светлана замирает на месте. Она в той самой пещере, где они были сегодня со Славой. За столом сидят гномы, и на этот раз они живые. Они с жадностью уплетают дымящееся мясо из своих деревянных мисок. Их пальцы и губы блестят от мясного соуса, растрепанные бороды тоже измазаны коричневатыми липкими кляксами. Разноцветные колпаки колышутся, словно флажки на ветру. «Спасибо, Белоснежка, – с набитым ртом говорит один из них, в голубом наряде. – Это самый вкусный ужин в моей жизни!» «Молодец, Белоснежка, – поддакивает второй, «желтый» гном. – У тебя золотые руки и доброе сердце!» Светлана молча оглядывает свое тело, и у нее перехватывает дыхание. На ней длинное сине-желтое платье, как у Белоснежки из культового диснеевского мультфильма. «Спасибо, Белоснежка, – вытирая сальные губы, произносит третий гном. Он облачен в оранжевый наряд. – А теперь нам пора». «Пора, – тупо повторяет Светлана. – Это хорошо, но я не Бе…» «Да, – не давая ей договорить, кивает четвертый гном, «зеленый». – Мы идем добывать драгоценные камни». «И как только мы найдем еще один розовый алмаз, мы сделаем тебе бусы! – ликующим голосом подхватывает «розовый» гном. В его грязно-пепельной бороде застряли крошки хлеба. – Для твоих бус не хватает еще одного розового алмаза!» «Послушайте…» – робко бормочет Светлана, но ее перебивает «синий». У него громадные мешки под глазами и сизый нос с бородавкой. «Ты не должна никому открывать дверь, Белоснежка», – хрипло предупреждает он, с кряхтеньем вылезая из-за стола. Он плотоядно ухмыляется, поправляя устрашающего вида гвоздодер, который пристроил за поясом. Совершенно некстати Светлана обращает внимание, что со стального бойка инструмента на каменистый пол капает что-то темно-красное. Такие же багровые пятна на узловатых руках гнома, которые похожи на корни старого дерева. Светлана оглядывается и видит, что и другие гномы перепачканы кровью. Они шумно вылезают из-за стола и, хитро переглядываясь, начинают ее обступать. «Ты приведешь еще раз к нам такой вкусный ужин, Белоснежка? – вкрадчиво спрашивает «желтый». – Я никогда не ел столь бесподобно вкусного жаркого!» «Зеленый» ставит перед ней миску с дымящимся мясом. «Тебе тоже надо поесть, – шепчет он, вороша ложкой ломти, плавающие в густом соусе. – Твой друг очень сочный… Пальчики оближешь…» В глазах у Светланы темнеет, глотка, как пересохший колодец. (Слава!) Она трет глаза, пытаясь проснуться, но кошмар продолжается. Она опускает голову и видит в миске лицо Вячеслава – поджаристую овальную корочку с растрескавшимися губами и аккуратно вырезанными отверстиями, где раньше были глаза и нос… «Никому не открывай дверь, – шипит «синий». – Ты знаешь, как заканчивается НАША сказка, Белоснежка. Ты подавишься яблоком и умрешь…» «Ты думала, мы куклы?» – хихикает «розовый». Он разевает рот, и Светлана с оторопью видит громадные клыки, с которых сочится слюна. Она кричит, но все, что вырывается из ее рта, – едва различимый писк, не громче, чем у мыши. В дверь начитает кто-то стучать – настойчиво и даже злобно. «О! Весельчак пришел! – радостно восклицает «розовый». – Опоздал, опоздал!» «Седьмой гном», – вспыхивает в мозгу Светланы, и внутри разливается озеро страха. Скукоженная поджаристая корочка – все, что осталось от лица Вячеслава, – начинает похрустывать и шевелиться, из пустых глазниц, извиваясь, лезут черви. «Ты убила меня, – раздается в голове печальный голос ее возлюбленного. – Это из-за тебя меня разорвали на куски и запекли на углях…» Рассудок покидает Светлану. Она задыхается, сердце ухает кузнечным молотом, оно готово вот-вот пробить грудину и, выскочив, повиснуть пульсирующим мешочком на влажных от крови трубочках. Дверь сотрясается от остервенелого стука, затем неожиданно грохот обрывается. «Белоснежка?» – хихикают снаружи, и спину Светланы обжигает холодом. Она, бесспорно, знает этот голос.