Пленник

– Ничего страшного, – успокаивает ее адвокат. – Квартиры можно продать.

Я думаю над тем, как бы мне их прижать. Что если на самом деле привлечь к этой истории Мыловарова? Коррумпированная чиновница инсценирует свою смерть, чтобы уйти от преследования недоброжелателей. По-моему, это хит. Но где взять доказательства?

Потом я понимаю, что один процент – это действительно немалая сумма, и в принципе, если не покупать московских квартир, то мне хватит ее до конца жизни. Адвокат и Стеблина все это время молчат. Они, видимо, догадываются, что вскоре я уговорю сам себя.

Я соглашаюсь, но себе объясняю это так: нужно тянуть время. Нужно выработать план, найти слабые места, заручиться поддержкой союзников. Я уверен, что мне подвернется шанс отомстить Стеблиной, наверняка есть способ противостоять ее угрозам.

Тем временем мои счета сходят на нет. Деньги тонкими ручейками растекаются по всему свету: Кипр, Швейцария, ЮАР, США. У меня опускаются руки и подкашиваются колени. В таких условиях чинить препятствия негодяям нереально. Мне лишь остается надеяться на их порядочность, ха-ха.

– Где моя доля? – спрашиваю я адвоката, когда понимаю, что последний транш полностью опустошит мой счет.

– А как же деньги, на которые вы основали благотворительный фонд? – удивленно спрашивает он.

– Что? Эти деньги нужны для другого.

– Это уже вам решать. – Если раньше адвокат еще как-то сочувствовал моему положению, то сейчас стал окончательно безразличен.

Я плетусь за ним через холл банка, где мы только что обналичили несколько миллионов. Они еще недавно были моими. Все возвращается на круги своя, я и не знал, что это способно вызвать такую боль.

На крыльце он издевательски протягивает мне руку.

– Всего доброго, господин Стеблин, спасибо за сотрудничество.

Еще недавно мне было не занимать нахальства. Но сейчас мне нечем откупиться – во всех смыслах. Поэтому я покорно пожимаю его сухую ладонь.

– Берегите себя, – говорит он, но мы оба знаем, что эта задача осложняется донельзя.





Глава двадцать пятая




“Писатель Стеблин передумал спасать самоубийц”, – такой заголовок мелькает в обзоре прессы на сайте одного новостного агрегатора. По щелчку открывается статья, автор которой рассказывает, что с ним связался инсайдер фонда по профилактике суицида и по большому секрету сообщил, что Стеблин изъял из бюджета фонда остаток средств, пожертвованных им на его открытие. Инсайдер высказал предположение, что после этого фонд, вероятнее всего, перестанет существовать, хоть Стеблин как учредитель не выдал конкретного распоряжения по его закрытию.

Я почти уверен, что инсайдер – это женщина с воркующим голосом. Когда мы последний раз разговаривали с ней, и я предупреждал ее о своем намерении распотрошить копилку фонда, она уже не ворковала, а цедила сквозь зубы – что все понимает, но это преступление против тех, кто работает на фонд и тех, кто от него зависит. Это сотни и тысячи человек по всей Москве и России, нуждающиеся в психологической и социальной поддержке. Я сказал, что у меня нет выбора, и на этом мы разошлись. Я не учел, что она сольет информацию репортерам.

Сама по себе статья меня не слишком расстроила. Человек, который потерял миллионы долларов за пару недель, не обращает внимания на такие мелочи. Но мне не нравилось, что неудачи складываются в цепь драматичных событий. Я нутром чуял, что это только начало.

Проходит неделя – и в желтой прессе появляются мои фотографии. Только я там не один, а с Аидой. В подписях к фото указывается, что писатель Стеблин, который совсем недавно числился среди захваченных языческими сектантами заложников, судя по всему, сошелся со светской львицей и по совместительству издателем художественной литературы Аидой Баршевской. Далее указано, что писатель Стеблин женат, а его “избранница” Аида Баршевская ранее поочередно была замечена в объятиях знаменитого певца, дисквалифицированного за допинг спортсмена и скандального коммерсанта, руководящего компанией по пошиву штор из обносков селебритис. На фотографиях мы целуемся, садимся в такси, ужинаем при свечах. Фото сделаны в разное время, нас пасли с самого начала.

Я звоню адвокату.

– Слушаю.

– У нас был договор. Я свою часть выполнил.

Он вздыхает.

– Вам хочется больше денег?

– Нет, я не о деньгах. Я о фотографиях.

– О каких фотографиях?

– Не валяйте дурака. Вы слили фотографии прессе.

– Я не понимаю, о чем вы.

– Завязывайте идиотствовать. Фотографии. Меня и девушки.

– У вас есть девушка? Я думал, вы женат.

– По вашей милости, уже нет.

Лида без единого слова или приметы злости собрала вещи и уехала в неизвестном направлении полчаса назад. Квартира будто страдает амнезией, в ней не осталось ни одного воспоминания о ней, даже запаха. Лишь в спальне нашелся закатившийся под кровать витиеватый браслет из белого золота.

– Сожалею, – говорит адвокат, – но я действительно не имею к этому отношения.

– Вы ублюдок, – говорю я ему, – зачем вам это надо?


– Стеблин, отвяжитесь, я кладу трубку.

– Я всем расскажу о вашем спектакле.

Угроза, повторенная второй раз подряд, еще более утрачивает остроту да и, скажем прямо, смысл.

– Ради бога, – говорит адвокат и действительно кладет трубку.

Им не страшно. Им не страшен я. И самое неприятное: я почти уверен, что они на самом деле не имеют к этому отношения. Если так посудить, зачем им это? Деньги у них, я не представляю для них никакой опасности. Если уж на то пошло, то проще было меня грохнуть, чем публиковать скучноватый компромат. Твою мать. Мне делается неловко перед адвокатом и Стеблиной. Дожили.

Я звоню Аиде. Она не берет трубку. Тем самым я получаю доказательство того, что это ее рук дело. Читатель сочтет меня умственно отсталым. И без семи пядей во лбу понятно, кто за всем этим стоит, но такова особенность нашего антигероя – после всех пакостей язык не поворачивается назвать его подозреваемым.

Вечером я подкараулил Аиду на выходе из издательства.

– Нам нужно поговорить.

– О чем? – спрашивает она, направляясь к такси. – О том, что от тебя ушла жена?

– Откуда ты знаешь?

– Догадалась. Я бы на ее месте поступила именно так.

– Аида, зачем ты это сделала?

– Извини, я спешу, у меня свидание.

– Свидание?

– А что ты хотел? Ты хоть помнишь, когда последний раз набирал мой номер?

Она открывает заднюю дверцу легковушки с сильно помятой крышей.

– Аида, это ты сделала? Ты меня в это втянула? Ты наняла папарацци?

– У тебя паранойя, – говорит она.

– Если нет, тогда нам нужно действовать сообща.

Она прыскает.

– Что ты принял? Действовать сообща? Зачем?

– Потому что это Горазд. И он не остановится. Это только начало.

– Кто? Тот литагент, который тебя доставал? А причем тут я? Мне на эти фото плевать.

– Он может и тебя достать, – говорю я.

Сильно сомневаюсь, что ему понадобится Аида, но мне нужно заручиться хоть чьей-то поддержкой.

– Ты не в себе, – говорит она и садится в авто.

Я хватаю ее за локоть. Она с ненавистью смотрит на меня снизу вверх.

– Мне больно, – говорит Аида. – Убери руки.

Из такси вразвалку выбирается крупный усач.

– У тебя проблемы? – спрашивает он.

– Иди в жопу, – говорю я. – Не с тобой разговариваю.

Он обходит автомобиль, приближается вплотную.

– Теперь со мной, – говорит он.

Аида наблюдает за сценой с азартом, будто сделала ставку на победу одного из нас.

– Мне нужно с ней поговорить, – оправдываюсь я перед усачом. – Извините, что послал вас в жопу.

– А мне нужно ее отвезти по указанному адресу, – довольно мирно возражает таксист, но при этом хватает и выкручивает мое запястье.

– Я же извинился, – успеваю вякнуть я, а потом он натренированно подсекает мою опорную ногу, и я шмякаюсь об асфальт.

Аида захлопывает свою дверцу. Усач возвращается за руль, они уезжают. Я не успеваю запомнить номер. На следующий день тот же таблоид, который ранее опубликовал наши фотографии, выходит с заметкой о том, что писатель Стеблин во время очередного свидания со светской львицей Аидой Баршевской подрался с таксистом. К статье прилагается исчерпывающий фотоотчет.