Обережник

Глава 5

На север




Тем не менее торговая эскадра Путяты простояла в притоке Днепра ещё сутки и лишь потом отправилась в путь. Как раз ударили первые сильные заморозки. По утрам вся палуба покрывалась инеем, а отчаливая от берега, «Лебёдушка» килем вспарывала ледяную корку. Беспокойство Молодцова всё нарастало, пока в один из дней Данила не увидел странные сооружения, которые он и принял за волок.

Эти сооружения были похожи на колодезные журавли, и отчасти Данила был прав – они предназначались для того, чтобы вытаскивать из воды корабли, а вот дальше его ожидал сюрприз.

– Здрав будь, Крюк! – ещё издали прокричал Путята.

– Здоров будь, Путята Жирославович! – ответили ему с берега.

Рядом с журавлями стояла толпа крепких мужиков, простых смердов, судя по виду, возглавлял их могучий детина – тот самый Крюк. Одно плечо у него было ниже другого, и сам он заметно сутулился. Но сила этого мужика чувствовалась даже на расстоянии. После того как «Лебёдушка» с небольшого хода встала на речную мель у самого берега, Путята с ним ещё раз поздоровался, обнялся.

– Три корабля? На зимовку будете ставить? – спросил Крюк.

– Нет, дальше повезём.

– А что так?

– Долгая история, – ответил Путята. – Ну что, всё по ряду?

– Как обычно.

Работяги Крюка взялись за работу: протянули канаты под днище «Лебёдушки», обвили вдоль борта. Челядь в это время разгружала корабль, а Путята с охранниками отправился к местному тиуну платить пошлину. Когда они вернулись, всё уже было готово: канаты подведены куда нужно, зацеплены, а десяток мужиков дружно налёг на короткий конец журавля. Нос «Лебёдушки» взмыл в воздух, затем задрался ещё чуть выше, а внизу под кораблём оказались полозья! Точь-в-точь как для санок, только больших размеров, для корабля.

Так вот как «Лебёдушка» дальше двинется в Новгород – прямо по замёрзшим рекам, как чудо-санки.

Артельщики аккуратно стали опускать корабль вниз, пока киль и борта надёжно не легли на полозья. Тогда в дело вступила вторая «вундервафля» на волоке. От «Лебёдушки» к катку, вроде колодезного, тянулось несколько канатов, а по краям к нему было прибито несколько перекладин. Хватаясь за эти перекладины, четверо мужиков стали накручивать канаты на каток, и тот сработал как лебёдка, только вытянул не ведро воды из колодца, а корабль весом минимум тонн в десять.

Когда «Лебёдушка» встала метрах в двадцати от реки, Крюк, хоть сам лично не участвовал, а только руководил, утёр пот со лба и торжественно сообщил:

– Управились! До вечера все остальные вытянем.

– Будь по-твоему, – согласился купец.

И тем не менее люди Путяты задержались на волоке – а так назывались и окрестные места – ещё на полторы недели, ждали, пока снега насыплет в достатке. Это время было довольно весёлым для Молодцова – компания вокруг подобралась хорошая, сплошь из обережников, таких же, как он. По вечерам – пиво и весёлые рассказы. Днём – интересные тренировки по новой схеме, показанной Воиславом. Жили они дружиной на постоялом дворе в двух километрах от места, где корабли Путяты вытащили на берег.

Из минусов были только дорогие еда и выпивка: всё привозное. Люди здесь жили только на деньги, полученные от купцов, свои хозяйства хоть и имели, но маленькие, всё по той же причине – воды нет. Ну и почему-то девок тоже не было.

В один прекрасный день зарядил на двое суток снегопад, после чего все земли вокруг укрыло белым пушистым одеялом – наступила зима. Одновременно настало время выходить в поход.

Данила с собратьями покинули гостеприимный волок, впереди их ждали новгородские земли и неизвестность. Молодцов понял, почему Воислав напирал в тренировках на работу тройками и строем на земле, а не на палубе: основной и самый опасный маршрут предполагалось пройти пешком по снегу.

– Озоруют между Ловатью и Ильменем много, – объяснял, а скорее даже инструктировал батька Воислав. – У новгородцев лада никогда друг с другом не было, а ныне, когда князь наш в поход ушёл, много татей из лесов вышло, поживиться надеются, пока власть княжья ослабла. Можно, конечно, дождаться, пока Владимир со своими боярами вернётся, и вместе с их караванами без страха прибыть в Новгород, но тогда и цена на наш товар упадёт, потому как бояре и гридни добычу с собой привезут из Булгарии. Так что воля ваша, други, если кто не захочет рисковать жизнью из-за барыша, я пойму и силком тянуть не буду. Любой, кто хочет, может уйти из каравана и наняться к тому, кто ему по душе. Почему он уйдёт, я тоже говорить не стану.

Отказавшихся от похода не было. И не из-за лишнего куска серебра – совместное путешествие и тренировки сделали из людей разного роду-племени и вероисповедания одну сплочённую команду, настоящую дружину. И бросать собратьев, когда тем предстоит опасный поход, ни у кого и в мыслях не было.

Первые несколько поприщ, как здесь называли дневной переход, проделали с помощью бычьих упряжек, которые наняли на волоке, а потом впряглись и сами.

Данила попеременно ехал на лыжах и тянул гружёную ладью. Лыжи Молодцову вручил Ходинец, ему как большому специалисту Путята заказал партию лыж для всех своих людей. И Ходинец купил, причём не абы как, а с учётом физических параметров каждого члена команды.

– Даниил, – позвал Ходинец, когда Молодцов помешивал варево в котелке – была его очередь кашеварить, – поди сюда.

Данила подошёл. Ходинец был среднего роста, но крепкого телосложения, его плечи были даже шире, чем у Молодцова. Нос старшего товарища был не раз сломан, губы всегда плотно сжаты. Маленькие глаза смотрели внимательно и цепко.

– Вот, примерь. – Ходинец протянул купленные лыжи.

Когда Данила увидел предложенный подарок, сердце его упало. Ехать хрен знает столько километров на этом? Да у него ноги отвалятся!

Молодцов внимательно оглядел короткие – около метра – широченные лыжи, подбитые мехом. Но когда он взял их в руки, его скепсис уменьшился: лыжи оказались на диво лёгкими да тонкими. Тоньше мизинца по всей длине!

– Ты как, с лыжами умеешь? – спросил Ходинец.

– Умею.

Данила действительно умел и любил ходить на лыжах, но не знал, насколько его «умею» котируется для нынешних времён. Он вставил ступни в примитивные крепления, сделал пару кругов по только что выпавшему снегу – и восхищение его возросло многократно. Данила не ехал по снегу, он летел!

– Ходинец, это что такое – никак лыжи волшебные!


– Ворожба тут ни при чём, это лыжи нашей работы – северные!

И Ходинец рассказал, как делаются настоящие лыжи. По весне, когда морозы ещё не отпустили, валится дерево – лучше всего ель. Клиньями оно раскалывается вдоль волокон на длинные доски. Летом эти доски обстругиваются и обтёсываются, пока не становятся тонкими и лёгкими. Потом один конец лыж суётся в кипяток, загибается, и вуаля – суперлыжи готовы.

Такие приспособления для ходьбы по снегу не только лёгкие, но и очень устойчивые, а значит, полезны людям военной профессии, в них даже сражаться можно.

– Неплохо-неплохо, – похвалил Ходинец, глядя на Молодцова. – Попробуй на эти два полена заехать.

Старший товарищ указал на два березовых ствола, наполовину засыпанных снегом.

– Сломаю! – недоверчиво проговорил Молодцов.

– Ты заехай, тебе говорят.

Данила заехал. Когда его ступни оказались в промежутке между брёвнами, лыжи согнулись, да так и остались в таком положении. Данила потопал: лыжи толщиной в полсантиметра гнулись под его весом, но не ломались! Реально суперлыжи.

– Годится, – одобрил Ходинец, – сделай пару кругов, попривыкни, а потом айда к Воиславу.



Данила посменно то тащил в общей упряжке корабль, то ехал сбоку в охранении. Шёл он на лыжах, вместо палки использовал черен копья, на левой руке у него висел щит. Их караван бодро шествовал по замёрзшему руслу реки, на этот раз не заботясь о фарватере и мелях. Вперёд обязательно высылали разведчиков, всё как в боевом походе.

Данилу в разведку не брали. Что было тяжелее – грести целый день или тащить за собой гружёный корабль, – ответить он бы затруднился, но ему всё равно было хорошо.

Отличная погода, свежий воздух, снежок под ногами шуршит, солнышко светит. А главное, что делало путешествие особенно замечательным, так это то, что вокруг были его друзья, люди, с которыми за долгий поход он по-настоящему сроднился.

Вокруг простиралась подлинно девственная природа. Даниле недавно предложили на охоту сходить, и он, разумеется, согласился.

Простота, открытость, уверенность в соседе по гребной скамье, что он не подведёт, а придёт на выручку. Эти качества среди людей было так трудно найти во времени, из которого пришёл Данила, а здесь, в походе, они проявлялись особенно сильно. Как же иначе, если от труда каждого в команде Путяты зависит, придут ли они в назначенный город, сбудут ли товар и получат ли выручку.

Тот же, кто не умеет сближаться с людьми, отвечать за них, как они отвечают за него, крысит, думает только о себе, – не пройдёт великий путь «из варяг в греки» или сгинет по глупости на его огромных просторах.



По прикидкам Данилы, «Лебёдушку» с другими ладьями они протащили километров сто пятьдесят по руслу реки и оставили корабли на зимовку уже на территории, подконтрольной Новгородскому княжеству, где Гуннар со своими возможными дружками гарантированно не дотянется отомстить. Ладьи поставили в специально собранные сараи для «консервации» кораблей, товары перегрузили на волокуши. Купец, предоставивший услуги хранения, обещал даже провести небольшой ремонт. С Путятой они заключили официальное соглашение, призвали в свидетели богов, но также подписали официальный документ – берестяную грамоту. Что именно и как на ней было написано, Молодцов не разглядел – Путята никому берестяную грамоту не показывал и относился к ней не как к официальному документу, а как к какому-то мистическому артефакту.

Отправляясь в путь, Данила испытал острую грусть – он расставался с кораблём, который за столько месяцев стал домом. Все другие обережники и простые слуги испытывали схожие чувства. Но делать было нечего.

Без корабля дело действительно пошло быстрее. Тащить товары на лёгких волокушах было гораздо легче. Да и Данила не тащил теперь вовсе – этим занимались челядь и упряжки лошадей, купленные в ближайшей деревне, а он вместе с остальными охранниками ехал на флангах каравана и бдил, чтобы какая опасность из лесу не выскочила. Толку от такого дозорного, как Молодцов, было, конечно, немного, вся надежда была на опытных воинов, но лишняя пара глаз никогда не помешает.

Товар у Путяты действительно был дорогой, но нетяжёлый: ткани, благовония, кубки и другая посуда, парфюмерия, природные самоцветы и украшения. Большая часть была изготовлена в Царьграде и стоила сумасшедших денег здесь, на севере.

Тянули волокуши с утра до вечера, костры разводили прямо на льду, из реки же через проруби вылавливали рыбу на ужин. Очень скоро она надоела, и Клек, наконец, выполнил своё обещание сходить с Данилой на охоту.

Отправились в поход «рабочей» тройкой: Ждан, Молодцов и Клек. Батька отправил их в лес с наказом добыть мяса, но разрешил, если представится случай, потешить себя настоящей мужской забавой – взять на копьё крупного зверя. Но к вечеру трое охранников должны были обернуться.

Выехали на лыжах ранним утром, налегке, опередив остальной караван. Через десяток километров свернули в лес на целину. Путь торили в снегу каждый по очереди, верховодил всеми Клек, попутно объясняя, как какого зверя следует брать. Ждан не раз бывал на охоте, но тогда вся его деревня загоняла оленей или зубров в тенета – специальные сети для диких зверей. Пару раз Ждан ходил с отцом и дядей на медведя, но так, чтобы самому взять на рогатину зверя, – с ним такого ещё не случалось.

Данила ездил на охоту несколько раз вместе с папиными друзьями, но вооружён он был огнестрельной «Сайгой», а никак не полутораметровым копьём.

Увы, и в этот раз молодёжь будет избавлена от «чести» взять зверя самому, всё удовольствие опять достанется старшему «по званию». Данила по этому поводу не переживал, однако и ему со Жданом нашлась работа.

– Медведя самое главное на задние лапы поднять, – рассказывал Клек, – для этого обычно хорошо натасканных лаек берут. Лаек у нас нет, так что вместо них сработаете вы: обойдёте с боков, помашете секирами, тут мишка на задние лапы и встанет, а я его – хоп, – рыжеусый варяг сделал выпад копьём, – прямо в брюхо. Но будьте осторожны, мишка – зверь быстрый.

Данила ни на йоту не усомнился в словах Клека. Он сам много знал о медведях и дикой природе из книжек и рассказов друзей. Знал, что животные часто не соответствуют образу, который лепят из них общественное мнение и байки. Как о мишке, например, которого представляли сильным, но неповоротливым животным. И ещё Данила помнил, что внешность бывает обманчивой, особенно для человека, который не понимает, что такое сила и откуда она берётся.

Если взять дружину Воислава, то никто из неё не был похож на перекачанных атлетов из сериала типа «Спартак». Наоборот, все имели «плоскую» жилистую мускулатуру, некоторые – так и небольшой слой жирка на животе. Никаких бугристых бицепсов и кубиков пресса. При этом, кроме огромной силы, каждый боец Воислава, особенно опытный, имел прямо-таки поразительную скорость. И Данила не без гордости замечал, что сам становился похожим на них: крепким, жилистым, быстрым и выносливым.

Так вот и медведь такой же природный боец, обладающий огромной силой и скоростью. Вдобавок тренируется он с рождения и если выжил, то оказался самым быстрым и самым сильным среди своих сородичей, и его предки оказались самими сильными и самыми быстрыми.

То есть на выходе мы получаем эдакого супербойца весом в триста килограмм с бронёй из шкуры и шерсти и когтями вместо перчаток.

Весь вопрос в том, что Клека, Шибриду, Воислава можно охарактеризовать подобным же образом. Их тоже тренируют с младых ногтей, они прошли сотни стычек и сражений и выжили, как и их деды и прадеды, тоже пережившие бесчисленное множество битв и оставившие потомство. Так что в схватке Клека с медведем варяг победит с вероятностью девяносто девять процентов, если у него в руке будет хотя бы нож.

А вот для Данилы эта охота будет настоящей проверкой. Он ещё ни разу не бывал в настоящей схватке, кроме того случая на тракте перед Вышгородом. Но Воислав был прав, со страху в шоке можно многое натворить, а так, чтобы победить, но с полным контролем, осознавая, что делаешь, – так умеют только профессионалы. И Данила верил, что станет в этом мире таким же, не хуже Скорохвата или Воислава. В конце концов, в его жилах тоже течёт кровь тех, кто смог выжить и победить.

Варяг травил очередную охотничью байку, завершил её какой-то шуткой и сам же заржал так, что снег с веток осыпался, и пока эхо от его хохота ещё гуляло по лесу, тихо сообщил:

– За нами хвост. Башкой не вертеть, – тут же свирепо одёрнул Клек. – Трое или четверо, давно крадутся.

– Как ты понял? – шёпотом спросил Данила.

– Чувствую, – туманно пояснил варяг, но тут же изложил более рациональные факты: – А ещё птиц позади нас не слышно. Когда мы стрелище назад повернули, я увидел тех, кто нас полюет. Один растяпа не успел укрыться, но и я специально петли заворачивал, чтобы поглядеть, кто за нами увязался. Не заметили, что ли, что мы треть поприща как зайцы по лесу идём? Эх вы…

– Ты сказал, что заметил одного, с чего ты взял, что их больше? – спросил Ждан.