Ничего больше

Глава двадцать первая




Последние полчаса меня ошеломили, если не сказать больше. Я не знал, как остановить поток воспоминаний Дакоты и стоит ли это делать. Ее слова для меня так много значили… но чего-то не хватало. Как будто какая-то часть меня отстранилась от этого разговора. Я насторожился. Сейчас я не был уверен, что готов на все, о чем бы она ни попросила. Но ее слова казались убедительнее, чем назойливый внутренний голос, твердивший, что что-то не так. Я не хотел, чтобы все кончилось и она ушла. Мне казалось, что, если Дакота останется, мы сможем все исправить и я почувствую себя как раньше. Совсем несложно направить свое внимание на других людей и делать всех вокруг себя счастливыми, смирившись с тем, что я одинок, хотя и не признаюсь себе в этом. А с ней было бы так просто вернуться к привычному ходу вещей. Я всегда считал, что мое предназначение – оберегать ее, что каждая клетка моего тела создана специально для этой цели. Я мечтал находиться рядом с ней, человеком, которому я был важен, нужен, необходим.

Дакота пришла сюда, в мою квартиру – она примчалась ко мне. Но значило ли это, что она перестала убегать от меня? Она казалась близко, так близко, что я мог дотронуться до нее рукой и заключить в объятия. Если бы захотел… А я очень хотел.

Мне было необходимо, чтобы она прикоснулась ко мне. Мне нужно было узнать, пробежит ли по телу знакомая дрожь от прикосновения ее пальцев. Я хотел почувствовать, сможет ли она заполнить ту пустоту, которая мучает меня с тех пор, как мы расстались.

Я сделал еще шаг и обнял хрупкое тело. Дакота тут же наклонилась ко мне, и наши губы осторожно соприкоснулись. Ее губы были такими нежными, как облака, в которых я хотел затеряться, парить над миром рассудка вдали от нашей общей боли. Что может быть прекраснее, чем кружить в пространстве, где есть лишь она и я, только мы вдвоем. Ни разрывов, ни трагедий, ни чертовых родителей или экзаменов, ни нудной работы…

Когда наши губы соприкоснулись, у Дакоты перехватило дыхание, и меня охватило облегчение. Мой поцелуй был робким и неторопливым. Наши языки плавно скользили, и она, как всегда, таяла в моих объятиях.

Я положил другую руку ей на талию и притянул к себе. Жесткая пачка шуршала о мои спортивные штаны и мешала. Дакота обеими руками сбросила сверкающую юбку на пол и прижалась ко мне всем телом. Благодаря постоянным занятиям ее тело стало более мускулистым. Мне понравилось новое ощущение: моя крепкая девочка. Она действительно была моей, может быть, не навсегда, но по крайней мере сейчас.

Поцелуй Дакоты был неуверенным, как будто она забыла, как целоваться. Пока она пыталась вспомнить, я гладил ее спину, очерчивая пальцами мелкие круги. Она вздохнула и прижалась к моим губам. Поцелуй был медленный, со вкусом слез, и я не мог понять, чьи это слезы: ее или мои.

Она всхлипнула, и я отстранился.

– Что случилось? – спросил я ее. Горло казалось мне полным патоки, и я говорил медленно, с трудом. – С тобой все в порядке?

Дакота кивнула, и я пытливо всмотрелся в ее лицо, обхватив его руками. Полные слез карие глаза блестели, а влажные губы припухли.

– В чем дело?

– Все нормально, – она вытерла глаза. – Мне не грустно, просто я слишком взволнована. Я так скучала по тебе. – Она опять всхлипнула, и одинокая слеза покатилась по щеке. Я вытер влагу пальцем, Дакота тяжело дышала. – Ты дашь мне время разобраться в моей чертовой жизни? Пожалуйста, Лэндон, я знаю, что не заслуживаю другого шанса, но я никогда, никогда больше тебя не обижу. Прости меня.

Я притянул ее к себе и крепко обнял. Меня переполняли радость и тревога. Я ждал этих слов много месяцев, даже когда она почти не разговаривала со мной. Если ей нужно было время все обдумать, то я не жду за это извинений или признаний в любви. Может быть, поэтому извинения и прозвучали как-то неуместно. Я так хотел их услышать, что мне показалось, что именно благодаря моему страстному желанию все это и произошло. Это благословение или проклятие? Или и то, и другое?

Я пришел в смятение. Но отбросил противоречивые мысли и принялся утешать Дакоту:

– Ш-ш-ш, – прошептал я, положив подбородок на ее макушку.

Через несколько секунд она слегка отстранилась и взглянула на меня.

– Я тебя недостойна, – нежно сказала она. – Но я никогда не желала тебя больше, чем сейчас.

Бессильно уронила голову мне на грудь и снова заплакала. Крепко сжав руки, она вцепилась в мою футболку. До нас донеслись слабые звуки звонка, и Дакота, мгновенно отреагировав, подняла голову. Как не вовремя!

– Извини, это мой агент, – сказала она, бросаясь в гостиную. – Ну, еще не агент, но, возможно, им станет.

Агент? С каких пор у нее есть агент? Для чего он ей нужен? Зачем, черт побери, агент ученице балетной школы? Я знал, что она ходит на кастинги для эпизодов в рекламе, может, она решила стать актрисой?

Мои размышления прервал громкий голос:

– Мне надо идти!

Дакота высунула голову из-за двери гостиной.

– Мне очень неудобно, но этим нельзя пренебрегать.

Слезы высохли, а мрачный вид сменился сияющей улыбкой. Наверное, на моем лице появилось полное замешательство, потому что она зашла в кухню, сказала:

– Я приду завтра утром, хорошо?

Поднялась на цыпочки, нежно поцеловала меня в щеку и сжала мою руку.

Дакота совершенно преобразилась. Она казалась совершенно счастливой, я давно ее такой не видел. Мне этого так не хватало. Я не мог решить: я разочарован тем, что нас прервали, или в восторге от того, что ей представился новый шанс в карьере?

Я выбрал радость и прекратил анализировать мотивы ее поведения.

– Завтра я работаю, но в пятницу буду свободен весь вечер, – ответил я.

Дакота просияла.

– Я приду в пятницу, – сказала она. Потом добавила: – И, возможно, останусь? – И она робко посмотрела, словно никогда не ночевала у меня раньше.

Она кусала губы, и я невольно вспомнил тот последний раз, когда мы спали в одной постели. Нет, не когда она была пьяна и я к ней не притронулся. А который был до него.

Дакота была прекрасна, ее обнаженная кожа сияла в тусклом свете моей комнаты в доме Кена. Я проснулся ночью от того, что мой пенис оказался у нее во рту. Рот был таким теплым и влажным, а я был так возбужден, что кончил после нескольких медленных движений ее губ и очень смутился.

– Лэндон, – Дакота снова вернула меня к реальности.


– Да, конечно. – Я почувствовал, как к пенису приливает кровь. Гормоны коварны и неуправляемы. – Конечно, я хочу, чтобы ты осталась.

– Хорошо, увидимся в пятницу.

Она быстро поцеловала меня в губы, пожала руку и выбежала за дверь.

Ночью я не мог заснуть. Лежал на спине, уставившись на вентилятор на потолке, и мысленно возвращался в прошлое.

В шестнадцать лет я во время уроков писал Дакоте записки, надеясь, что меня не поймают. Она хихикала над сексуальным подтекстом посланий. Я знал, как заставить ее улыбнуться. Учитель отличался такой рассеянностью, что мы могли без конца передавать записки взад и вперед, оставаясь незамеченными. В тот день, к нашему несчастью, он схватил меня с поличным и заставил прочесть записку перед всем классом.

С пылающими щеками я читал, что на вкус Дакота напоминает клубнику в шоколаде и я жду не дождусь, когда смогу ее съесть. Боже, каким я был наивным!

Одноклассники хихикали, но Дакота сидела, гордо выпрямив спину, и улыбалась мне. Она смотрела так, будто ничуть не смущена, словно ей не терпится со мной переспать. Честно говоря, я думал, что она хотела помочь мне преодолеть унижение и пыталась поддержать меня перед учителем, который заставил открыть всем нашу тайну.

Но после школы она затащила меня на задний двор своего дома и там в углу отдалась мне. Невероятно, мы начали заниматься сексом, еще когда были подростками! Мы вместе прошли через беды и радости. Нам было хорошо вдвоем, и, возможно, мы еще будем счастливы вместе. По темной спальне одно за другим проплывали воспоминания, и постель никогда не казалась мне такой пустой.

Пятницы ждать так долго!

Вот и пятница. Этот день пришел скорее, чем я ожидал. Вчера после занятий я до закрытия работал в кафе с Поузи и Эйденом. Эйден казался на удивление тихим, что было так нетипично. Казалось, он сосредоточенно о чем-то размышляет. А может, у Эйдена появился психотерапевт, который объяснил, что проблема заключена в том, что пациент – несносный кретин. Так или иначе, я был доволен такой переменой.

Вчера Дакота прислала две эсэмэски, а сегодня утром – еще одну. Только чтобы сказать, что она с нетерпением ждет нашей встречи. Внезапное возвращение ее любви еще смущало, но с каждым знаком ее внимания одиночество испарялось.

Мы инстинктивно нуждаемся в дружеском общении. Я никогда не думал о себе как о человеке, который ощущает потребность в ком-то, чтобы чувствовать себя полноценным. Иногда я спрашиваю себя: почему люди устроены именно так? Почему испокон веков мы жаждем общения и стремимся найти любовь? Цель жизни состоит в том, чтобы поддерживать отношения с друзьями и любимыми. Не важно, веришь ли ты в бога.

Людям нужна эмоциональная поддержка, я почувствовал это на себе.





Глава двадцать вторая




Уже семь часов. С того самого вечера я еще не видел Дакоту – и послал ей эсэмэс, что жду ее с нетерпением. В ответ получил смайлик. Я не очень-то в них разбираюсь, но решил, что он означает счастливую улыбку, а не скуку.

Я надеялся, что она меня не продинамит. Очень, очень надеялся. Меня раздражало, какой непредсказуемой она стала. Я скучал по времени, когда мы все делали вместе. Мы были лучшими друзьями и любовниками. Со мной она делилась мыслями, надеждами и мечтами. Вместе мы строили планы на будущее и радовались, я знал все, о чем она думает, и все слезинки, которые она пролила.

Теперь я стал для нее посторонним, который ждет, когда она решит позвонить. Я скучал по дням, когда вопрос, стою ли я ее времени, даже не возникал.

Почему я пал так низко? Когда дело касается Дакоты, мне следует приободриться и перестать думать о самом плохом. Я был уверен, что она занята и позвонит или напишет эсэмэс, как только сможет. А если передумала, скажет прямо. Ведь так?

Развалившись на кровати, я смотрел по телевизору хоккей: рослый парень в сине-зеленой футболке упал на траву. «Акулы Сан-Хосе». Я узнал по цвету формы и «Акул», и их противников.

Никогда за них не болел, но мне было скучно, и я не знал, чем заняться, чтобы не пялиться на телефон в ожидании звонка Дакоты.

– Лэндон, – кто-то тихо постучался в дверь.

Это оказалась Тесса, а не Дакота, и я постарался скрыть разочарование. Пригласил ее войти, но мне пришлось подняться с постели. Невыносимо просто лежать и ждать Дакоту. Мне следует, по крайней мере, выйти в гостиную.

Я понимаю, что это смешно. Но сидеть на диване все-таки лучше, чем валяться на кровати.

Я встал и подошел к двери. Открыл и увидел Тессу в форменной одежде. Галстук цвета лайма делал ее глаза еще светлее, а на плече лежала длинная белокурая коса.

– Привет, – сказала она.

– Привет.

Я провел рукой по небритому подбородку и потащился в гостиную. Тесса села на противоположный конец дивана, а я положил ноги на кофейный столик.

– Что-нибудь случилось? У тебя все в порядке? – спросил я.

– Ну да, – помедлив, ответила она, – думаю, да. Помнишь парня по имени Роберт? Мы встретили его, когда ездили на озеро с твоей мамой и Кеном.

Я попытался вспомнить тот день. В воздухе пахло грозой, Тесса и Хардин почти не разговаривали друг с другом. На обратном пути брюнет в черном костюме играл с ними в слова.

Я не помнил парня по имени Роберт. Наверное, официант?

А, точно, вспомнил! Он тогда Хардина чуть с ума не свел.

– Ну да. Официант? – отозвался я.

– Верно, официант. Теперь догадайся, кто работает со мной с сегодняшнего дня?