Небо принадлежит нам

Она налила себе воды из-под крана, прислонилась к кухонному столу и скинула туфли. Несмотря на то что школа, в которой она училась, придерживалась прогрессивных взглядов и воспитывала своих учениц в духе независимости и равноправия, Анне было непросто мириться с нашей нынешней жизнью. Она с утра до вечера работала, а я занимался Джеком: отводил его в школу, готовил ему обед, обсуждал с ним события дня, – а ей в глубине души хотелось, чтобы все было наоборот.

Однако Анна была не из тех, кто легко опускает руки, безропотно принимая сложившийся порядок вещей. Она нашла выход. Возвращаясь домой, вместо того чтобы лежать на диване и заслуженно отдыхать после рабочего дня, она все время проводила с Джеком: купала его, читала ему сказку и укладывала спать, убедившись, что на тумбочке стоит стакан с водой, дверь в спальню открыта под нужным углом, а любимые Большой Мишутка и Маленький Мишутка на своих местах бдительно охраняют его сон.

Анна обхватила меня сзади и уткнулась носом мне в шею:

– Что у нас сегодня на ужин? Детская или взрослая еда?

– Взрослая.

– Не может быть.

– Ты, конечно, хотела бы снова полакомиться рыбными палочками и бобами, но – нет, я сделал ризотто.

– О-о, роскошно.

– Ты разочарована?

– Нет, что ты, я с радостью съем ризотто, – улыбнулась она. – Как вы провели время в Хэмпстеде?

– Хорошо, Джеку понравилось, он там встретил приятеля. А, да, кажется, я видел одну из подруг Лолы.

– Кого именно?

– Ту, которая вся из себя.

– А поточнее?

– Ну, ту, что ходит в шарфе и широченных штанах.

Анна покачала головой:

– Так выглядит любая из ее подруг.

Я принялся шинковать шнитт-лук, прикидывая, как бы ей сказать о том, что произошло на площадке.

– Кстати, сегодня он снова упал, хотя, думаю, волноваться тут не о чем.

– Что? – Она встала напротив, чтобы видеть мое лицо. – Он не ушибся?

– Нет, он в полном порядке. Сказал только, что голова кружится.

Анна побледнела.

– Я знала, – сказала она, заламывая руки до хруста в пальцах. – Знала, что все это не просто так.

– Милая, да ты всегда ждешь самого худшего.

Я положил руку ей на талию и придвинул к себе.

– Прошу, отведи его завтра к врачу, – умоляюще произнесла Анна, отстраняясь от меня.

– Конечно отведу, но ты и правда думаешь, что это…

– Да, Роб, это необходимо. Мы и так слишком долго тянули.

– Хорошо, завтра мы сразу после школы сходим к врачу. Скорее всего, это какая-нибудь ушная инфекция. Помнишь, когда он был маленький, то часто чем-то болел?

– То есть ты считаешь, что он все-таки болен?

– Господи, Анна, вовсе нет. Наоборот, я хочу сказать, что беспокоиться особо не стоит.

Пока мы говорили, Джек вскарабкался на спинку дивана и кувыркнулся оттуда на подлокотник.

– Посмотри на него, – сказал я. – Нормальный жизнерадостный ребенок.

– Надеюсь, ты прав, – ответила Анна. – Наверное, он очень устает в школе, их там так нагружают.

Джек уже сполз на пол и теперь пытался сделать стойку на голове.

– Солнышко, даже не думай – он в полном порядке.






6




Не хочу тревожить вас раньше времени, но мы кое-что обнаружили, – сказал врач, глядя в монитор.

Я почувствовал, как Анна вздрогнула и подалась вперед.

Мы с Джеком были в этом кабинете две недели назад. Врач попросил Джека пройти по прямой линии, посветил ему в глаза фонариком и проверил рефлексы резиновым молоточком. «Мальчик совершенно здоров», – сообщил он, но добавил, что описанные мною симптомы напоминают эпилепсию, поэтому нужно сдать кровь на анализ и сделать томографию.

На МРТ мы пришли втроем. Джеку сказали, что это не больно: они просто сфотографируют твою головку, а если будешь лежать неподвижно, прямо как статуя, Джек, то потом мы пойдем в «Макдоналдс» и купим тебе «Хэппи Мил» и мороженое.

– На снимке, – продолжал врач, – просматривается едва заметное затемнение. На данный момент сложно сделать какие-либо выводы, поэтому я рекомендую вам обратиться к специалисту.

– Едва заметное затемнение? – переспросил я.

– Только не нужно паниковать. Чаще всего это оказывается лишь дефектом изображения, не более. Иногда – новообразованием или кистой. Реже всего – опухолью, однако все они, как правило, доброкачественные.

Опухоль. Я подумал о Джеке, который резвился в игровой комнате.

– И это все, что вы можете нам сказать? – спросила Анна.

Врач снова пробежал глазами по монитору, беззвучно шевеля губами.

– Боюсь, на данный момент – да. Необходимо дальнейшее исследование.

Анна сделала глубокий вдох, и я заметил, что она щиплет себя за руку.

– И что потом? – спросил я. – Операция?

Доктор сложил ладони вместе:

– Мистер Коутс, прошу вас, давайте не будем забегать вперед, нам ведь пока даже неизвестно, что это. Вполне возможно, что нет никаких причин для беспокойства. И все же, чтобы окончательно в этом убедиться и не терять времени, я направлю Джека к специалисту.

– Мы можем встретиться с ним уже на этой неделе? – спросила Анна.

Доктор шумно вздохнул и взглянул на календарь:

– Могу записать вас на среду, если вы не против.

– Спасибо, – сказала Анна.

Специалист? С какой стати вести Джека к какому-то специалисту, если причин для беспокойства нет?

– Вы действительно больше ничего нам не скажете? – спросил я.

– Мне очень жаль. Подробную информацию вы сможете получить у доктора Кеннети – он несоизмеримо более компетентен в данном вопросе.

Перед ним стояла рамка с фотографией, и я подумал о том, что, возможно, это фотография его детей.

– Если это опухоль, – произнес он, – то, учитывая возраст Джека, понадобится операция. Но до той поры, пока мы не будем уверены, любые предположения с моей стороны попросту неэтичны и несправедливы. Как я уже сказал, даже если это и опухоль – если! – то, скорее всего, она доброкачественная. Поэтому постарайтесь сохранять спокойствие, хотя я прекрасно понимаю, что это нелегко.

Доброкачественная. Скорее всего. Я вышел из кабинета на ватных ногах и уже собирался обсудить услышанное с Анной, но к нам тут же подбежал Джек:

– Мы пойдем в «Макдоналдс»?

– Конечно. – Я потрепал его по макушке и поправил его шапчонку.

В «Макдоналдсе» я остался сторожить столик, а Джек с Анной отправились к кассе. Сегодня он был одет в рубашку с «Энгри Бёрдс» и голубые джинсы. Порядком отросшие волосы колечками лежали на шее. Когда они вернулись, Джек с ликующим видом держал в руке свой любимый «Хэппи Мил».

Он уселся за стол и сначала разобрал сэндвич по частям: не спеша вынул все ломтики соленых огурцов, соскоблил с булки соус и только потом принялся жевать, сохраняя полное молчание. Он доел сэндвич и, улыбнувшись измазанным в соусе ртом, спросил, можно ли ему еще один. Неужели мы всерьез думаем, что этот мальчишка болен? Да быть такого не может!



– Роб, я не хочу.

– Я знаю, но ты хотя бы немного развеешься.

– Ну да. – Анна отвела взгляд. – А ты почему так туда рвешься? Ты ведь это ненавидишь.

Лола устраивала вечеринку в честь издания своей кулинарной книги для сыроедов.

– Я, конечно, не фанат подобных сборищ, – признался я, – но даже это лучше, чем сходить с ума в четырех стенах.