Не нужно молчать

Прозвенел звонок: две минуты до первого урока. На самом деле его стоило бы назвать не «звонком», а «тоновым сигналом». Аккурат перед зимними каникулами директор Харгроув заменил стандартный перезвон колокольчиков раздражающим электронным гудком, который отмечал начало и конец каждого занятия. Рэйчел говорит, это идеальный концертный си-бемоль – можно настраивать флейту перед уроком музыки. Увы, прошло три месяца, а я до сих пор от нее подпрыгиваю.

– Никак не привыкну, – пожаловалась я.

– Я тоже, – ответила Линдси.

– Почему нельзя было записать чей‐нибудь милый голос? – И Рэйчел продолжила бравурным тоном спортивного комментатора: – «Леди и джентльмены, до начала первого занятия две минуты. Просим вас проследовать в свои классы».

Мы смеялись всю дорогу на геологию. Едва Бен скользнул за парту позади меня, по коридорам снова раскатился электронный сигнал.

– Эй, – шепнул он. – Шикарно выглядишь.

Я постаралась не залиться краской – разумеется, безуспешно. К счастью, Бену было не видно, как у меня по лицу расплывается идиотская улыбка – в отличие от Рэйчел. Она попыталась поймать мой взгляд, но я упорно избегала смотреть в ее сторону. Тогда она точно начнет надо мной смеяться, и я никогда не успокоюсь. Так и буду весь урок сидеть со щеками цвета помидора.

Мистер Джонстон привычно начал перекличку. Я улыбалась все время, пока он не дошел до «Сталлард, Стейси». Последовала секундная заминка – прежде чем Рэнди Кунц изобразил фальшивый кашель:

– Шлю-кх-ха.

Слово облетело класс, всколыхнув смешки тут и там. Я взглянула на Кристи, которая фыркнула единственный раз, прежде чем на нее покосилась Рэйчел – после чего тут же прикусила губу.

– Останешься после уроков, Рэнди. – Мистер Джонстон выложил на стол пачку розовых листков и что‐то нацарапал на верхнем. – Кто‐нибудь хочет составить ему компанию?

– Что? Я просто закашлялся! – возмутился Рэнди, заметно храбрясь. Веснушки у него на шее так и прыгали вверх-вниз, а уши, похожие на ручки кастрюли, казались еще больше обычного, потому что нестерпимо пылали алым.

Мистер Джонстон поднял ладонь.

– Я не идиот, мистер Кунц. И кашлял, когда вы еще на свет не родились.

– Но если я пропущу сегодня тренировку, меня не выпустят на поле на следующей неделе!

– Что‐то я не видел, чтобы вы хоть раз покинули скамью запасных. Думаю, тренер Сандерс переживет.

Бен тихо фыркнул у меня за спиной, и я бросила взгляд через плечо. Он прятал ухмылку, глядя строго в тетрадь. Я снова улыбнулась. Господи, насколько же он умнее, чем все эти дуболомы из баскетбольной команды.

Мистер Джонстон включил проектор и запустил на ноутбуке серию слайдов, демонстрирующих разные пласты осадочной породы в Айове. Он принялся объяснять, что обычно эти слои можно наблюдать только в вертикальном разрезе – когда раскалываются булыжники или холмы взрывают динамитом, чтобы проложить прямую дорогу.

Я начала делать записи, но никак не могла сосредоточиться на слайдах. Единственная картина, которая стояла у меня перед глазами, – Стейси, свисающая с плеча Дикона. Она словно отпечаталась у меня в мозгу. Я бросила взгляд на пустую парту, где обычно сидела Стейси. У нас не было закрепленных мест на геологии – тем забавнее, что все рассаживались по однажды заведенной, неизменной и предсказуемой схеме. Я почти каждый день занимала эту парту. Бен с сентября усаживался у меня за спиной; Линдси слева, Рэйчел справа, а Кристи впереди.

Стейси сидела у окна и проводила большую часть урока, разглядывая деревья в дальнем конце парковки. Проходя через стекло, солнце превращало ее в силуэт, тень той девушки, которую я знала. Иногда мистер Джонстон задавал вопрос случайному ученику – проверить, насколько внимательно мы слушаем. Каждый раз, когда его выбор падал на Стейси, она вздрагивала и поднимала на него пустые глаза, чересчур густо обведенные черной подводкой.

Или это стереотип? Чересчур густая подводка – потому что ей не было дела до занятий?

Думаю, мы делаем это подсознательно – определяем, что за человек перед нами, по тому, как он выглядит. Макияж «смоки-айз» сигнализирует, что ты загадочная, опасная и немного дикая, верно? И слишком сексуальная, чтобы беспокоиться о геологии. Не суди книгу по обложке. Мама всю жизнь мне это твердила, но со временем я начала думать, что именно об этом и просят люди: «Пожалуйста, судите меня по обложке. Судите меня по тому, что я с таким трудом стараюсь вам показать».

В начальной школе Стейси играла в футбол вместе с нами. Теперь она перешла в группу поддержки – как и другие девочки с длинными яркими ногтями, усыпанными блестками. Большинство из них были танцовщицами – или хотели стать ими в детстве.

Когда мы учились в первом классе, в Айове случилось большое наводнение, и танцевальную школу миссис Кэнди почти смыло. Как и завод, где ее муж Джим в компании моего папы мастерил патроны для лампочек, которые потом использовались в автомобилях всех дочерних компаний «Дженерал Моторз» в Северной Америке.

Владельцы завода решили его не отстраивать и перенесли производство в Индию, где труд был дешевле. Миссис Кэнди тоже не захотела восстанавливать все с нуля и переехала вместе с мужем в Гэри, штат Индиана, чтобы быть ближе к больному отцу. Постепенно девочки из балетной студии смирились, что их единственная возможность заниматься танцами в Корал-Сэндзе – это группа поддержки.

Конечно, все они красили глаза перед выступлениями, но большинство смывало макияж после. Стейси не смывала. У нее не было недостатка в парнях – любых парнях. Качках, лузерах, ботаниках. Иногда создавалось впечатление, что она встречалась с половиной параллели. Но больше всего Стейси нравились парни с длинными волосами и в плащах-тренчах. Обычно у них водилась травка.

Я знала, что Дуни тоже любит курнуть. Возможно, именно так вечеринка скатилась «на дно» после моего ухода. У Стейси была с собой марихуана, а Дуни хотел забить косяк, поэтому все отправились в гостиную. Эту парочку регулярно ловили за разговорами – хотя Дуни с прошлого лета официально встречался с Фиби.

Впрочем, наличие отношений никогда не мешало ему флиртовать с другими девушками. Кого‐то он случайно поцеловал на вечеринке, кого‐то ущипнул за задницу в коридоре. После этого Дуни и Фиби ругались вдрызг – чтобы снова сойтись через неделю. Я не знала, каким образом Стейси оказалась на той фотографии с Дуни и Диконом, но догадывалась, что это было частью приобщения к «кругу избранных».

Я покосилась на Линдси. Ее тетрадь уже была испещрена пометками, которые я спишу позже. Я усилием воли вернулась в класс. Мистер Джонстон как раз перещелкнул слайд на проекторе.

– Через пару недель у нас будет выездная практика в ущелье девонского периода, – объявил он.

Послышались охи и вздохи. Мистер Джонстон поднял руки, пережидая волну возмущения. Затем он переключился на водосброс плотины сразу за пределами города.

– Наводнения 1993 и 2008 годов смыли пять метров осадочных пород, оставшихся в Айове с последнего ледникового периода, – пояснил он. – Я понимаю, что вы все в непередаваемом восторге, но это наконец дает нам горизонтальный план для изучения окаменелостей. Это правда уникальная возможность. Я договорюсь, чтобы вас освободили на всю пятницу.

На экране появился крупный план известняка на дне водосброса. Я с затаенным дыханием разглядывала очертания сотен ископаемых организмов, попавших в прицел камеры. Наводнение, которое смыло студию миссис Кэнди и оставило моего отца без работы, одновременно обнажило силуэт древнего мира – наглядное свидетельство неумолимого хода времени.

– Помните, – сказал мистер Джонстон, – все не то, чем кажется на первый взгляд. Чем ближе подходишь, тем больше видишь.

До конца урока оставалось еще десять минут, но что‐то за окном привлекло мое внимание. Над деревом в дальнем углу парковки кружил ястреб. Он на минуту исчез за школой, но потом появился снова и спланировал в гнездо, устроенное в ветвях самого высокого дуба. Это на него постоянно смотрела Стейси?

Все не то, чем кажется на первый взгляд.

Чем ближе подходишь, тем больше видишь.






Глава 9




ТАКОЕ ОЩУЩЕНИЕ, ЧТО в столовой разразилась эпидемия и единственное лекарство передавалось через смартфон. Все уткнулись в экраны: глаза открыты, рты закрыты, никаких обычных воплей – будто ученики наконец вняли увещеваниям директора и решили убавить громкость на несколько децибел.

Обычно здесь нельзя было спокойно поесть без наушников – особенно за дальними столиками у больших стеклянных дверей, где традиционно заседали «флибустьеры». Какая ирония: у баскетбольной команды в нашем безнадежно сухопутном городке оказался пиратский талисман. Возможно, это была подсознательная ностальгия по древней истории – то же чувство, которое в прошлом году заставляло нас с особенным усердием спрягать глаголы с a la plage («на пляж»).

Когда‐то Айова была океаном.

Большую часть времени флибустьеры полностью отвечали своему названию и за обедом разве что на ушах не стояли. Но сегодня за их столом царила странная, гнетущая тишина. Дуни и Дикон обменивались яростным шепотом с Грегом Уоттсом. Рэнди Кунц пытался их в чем‐то убедить, но, похоже, безуспешно.

Я вынырнула из очереди с подносом, но прежде чем спуститься по трем ступенькам на основной этаж-палубу, помедлила и окинула ее взглядом с «мачты». Не слишком долго – иначе на меня начали бы пялиться, – но достаточно, чтобы прикинуть дальнейший курс.

В последнее время я не могла отделаться от дурацкой надежды, что встречусь взглядом с Беном – и увижу, что он приберег для меня местечко рядом с собой, напротив Дуни и Фиби. Этого пока не случилось. Ну конечно, одно дело – по‐дружески болтать с кем‐то, и совсем другое – обедать с ним вместе. Баскетбольные «флибы» строго блюли свои границы. Однако сегодня я вообще не увидела Бена. Возможно, он улизнул в город, чтобы перекусить с парнями из выпускного класса. Вообще‐то, нам запрещалось покидать во время обеда территорию школы, но членам юношеской команды такие мелочи сходили с рук.

Кристи помахала мне от нашего обычного стола, где мы сидели с Линдси и Рэйчел. Я почти шагнула к нему, когда заметила у аппарата с газировкой длинные темные волосы и ярко-красные ногти. В ту же секунду у меня в груди что‐то расслабилось – узел, о существовании которого я и не подозревала. Стейси все‐таки пришла. Я уже направилась к ней, когда она взяла с подставки стаканчик с колой и обернулась, оказавшись в итоге совсем не Стейси. Ну конечно, новенькая. Я познакомилась с ней на испытаниях юниоров, когда помогала тренеру Сандерсу проводить стометровку. Со скоростью у нее все было в порядке, но она слишком боялась получить кулаком в нос. В настоящей потасовке у нее не было бы шансов. В команду попадают игроки двух типов: первые на короткой дистанции инстинктивно закрывают глаза, заранее смирившись с ударом, а вторые несутся за мячом как одержимые, словно бы даже предвкушая боль столкновения. Хорошие футболисты получаются только из последних.

Я спустилась по ступенькам с салатом «тако» и села напротив Кристи, которая уже отобрала у всех остальных фрукты. Я без возражений отдала ей свои и принялась выковыривать кукурузные чипсы из латука. Я каждый понедельник прошу не класть кукурузу мне в салат. И каждый понедельник мою просьбу пропускают мимо ушей. Стоило мне сложить чипсы на край тарелки, как Кристи моментально их умыкнула. Такова наша традиция.

Линдси и Рэйчел тоже не отрывались от телефонов. Оставалось всего двадцать жалких минут, чтобы отправить все нужные сообщения и опубликовать все твиты, прежде чем прозвенит звонок, и Ручные Порталы в Параллельное Измерение придется выключить и спрятать в шкафчики до следующей перемены.

– Да что со всеми сегодня? – спросила я Кристи.

Она пожала плечами, не прекращая жевать.

– О шом фы?

Я указала вилкой на Линдси и Рэйчел.

– Все разве что носами об экран не трутся. Какая‐то новая игра? Типа покемонов?

– Просто смотрим отчеты с вечеринки, – ответила Рэйчел, не поднимая глаз. – Хештег #удунидома. Некоторые фотки жгут.

– Мне все равно, пока среди них нет моих.

Рэйчел испустила смешок, который почему‐то заставил меня занервничать.

– Погоди, а это что за тег? – Линдси протянула свой телефон Кристи, которая взглянула на экран и по цепочке передала его мне.

Теперь, когда я знала, что Стейси в школе нет, утреннее фото показалось мне еще отвратительнее. Его сопровождали три хештега: #удунидома, #флибы и #гин. Я пожала плечами и продолжила ковырять салат, но говяжий фарш на вкус был резиновым. Я вспомнила гипотезу Бена, что его делают из бродячих кошек, и невольно улыбнулась.

– Что смешного?

От взгляда Линдси не укрылось ничего.

– А? Нет, ничего. Просто… Кое-что вспомнилось.

Все трое уставились на меня одновременно:

– Да-да, кое‐что.

– Ты хотела сказать «кое‐кто».

– Мы, конечно, не будем называть его имя, но там есть буквы Б, Е и Н.

Я рассмеялась. А как еще реагировать, когда тебя пытают лучшие подруги, причем пытают справедливо? В ту же секунду у меня в сумке завибрировал телефон. Я открыла новое сообщение:

Мы можем поговорить? Жду под лестницей.



Линдси заметила имя отправителя прежде, чем я успела прикрыть экран.

– Это от Бена!

В таких ситуациях от Линдси можно было спастись только одним способом: бегством. Я торопливо спрятала телефон в сумку и подхватила поднос. Когда я выбиралась из‐за стола, Рэйчел на ходу сжала мою руку и взволнованно вскинула брови. У меня за спиной раздался свист Кристи, но он тут же утонул в привычном шуме столовой: шипела газировка, звенели вилки, кто‐то жевал и болтал одновременно. Неестественная тишина наконец сменилась знакомым бедламом, который стремительно подбирался к критической отметке.

Сквозь него пробился тоновый сигнал: четыре минуты до конца обеденного перерыва. Одна из них ушла у меня на то, чтобы избавиться от подноса и добраться до главной лестницы. Осталось три минуты относительного покоя, прежде чем коридоры снова захлестнут волны рук и голов.