Наследница журавля

Было невозможно выглядеть так, как выглядел всадник, и при этом… оставаться живым.

У мужчины не было лица. На его месте осталось лишь черное, обугленное пятно. Он обгорел так сильно, что веревка, которой он был привязан к коню, протерла на его бедрах не только ткань одежды, но и саму кожу. Из-под нее виднелась багровая плоть. По мере приближения коня взгляду открывалось все больше деталей.

Вдруг из-под надбровных дуг всадника показались два белых червя. У Хэсины перехватило дыхание. Черви моргнули. Это были совсем не черви.

Это были его глаза.

К горлу Хэсины подкатил тошнотворный комок. Ей хотелось убежать. Спрятаться. Вместо этого она шагнула вперед.

– Что произошло?

– Они вернулись. – Голос мужчины посвистывал, словно ветер, проносившийся по бамбуковой роще. – Они вернулись и присоединились к кендийцам.

– Кто? – Она сделала еще один робкий шаг вперед, приблизившись к коню. – Кто «они»?

Их нельзя назвать людьми. Они…

– Пророки.

…чудовища.

Хэсина не слышала реакцию толпы. В ее ушах звучал лишь голос брата.

«Мы потеряли деревню, – говорил Санцзинь. – Ее больше нет».

«Это дело рук пророков», – говорил брат.

Ее накрыл страх. Он смешался с отвращением, и вместе они образовали опухоль, которая лишила ее зрения и слуха. Всадник снова заговорил, но до ее сознания доносились лишь отдельные слова:

Был пойман… кендийцы… вылили на него… кровь пророков… подожгли… привязали к седлу… дали единственное поручение…

– …вы заплатите. – Свист перешел в бульканье. Каждый новый вдох и каждое следующее слово все сильнее пропитывались липкой влагой. – Они передают, что вы заплатите за преступления ваших предков.

Бульканье затихло.

Хэсина дернулась вперед, протянув руку к всаднику. Цайянь крикнул, чтобы принесли воды. Кто-то схватил кубок и подбежал к ним. В этот момент всадник обмяк и повалился вперед.

Больше он не двигался.

Хэсина так и стояла, вытянув руку, но не понимая, к чему тянется. Вокруг нее снова начали раздаваться крики, и она опустила руку, сжав пальцы так, что ногти впились в ладонь.

– Это сделали пророки!

– Это сделали кендийцы!

– Наша королева права! Короля убили!

– Суд! Суд! Суд!

Люди падали перед ней на колени. Министры подходили к ней и говорили, что могут дать советы перед заседанием суда. Хэсина едва сдерживалась, чтобы не закричать. Она была королевой сплоченного народа, но никогда еще она не чувствовала себя такой беспомощной.





II

Суд





Король моргнул, глядя на вещи, раскиданные по кровати дочери. Мешочек пшена, деревянный меч, шпилька из белого нефрита, которую он подарил ей много лет назад…

«Что ты делаешь, Пташка?»

«Убегаю из дома».

«Без меня?»

Она начала укладывать вещи в сумку.


«Ты не пошел бы со мной, даже если бы я тебя позвала».

Он наблюдал, как она пытается засунуть в сумку меч.

«Ты бы ответил, что твое место во дворце. Но у меня здесь нет ничего».

«У тебя есть Лилиан и Цайянь».

«Санцзинь злится, когда я играю с ними. Лучше остаться совсем без друзей».

Король забрал меч из ее рук.

«Постой, дай мне».

Он закрепил меч у нее на спине.

«Давай поиграем в камень, серп и шелк. Если я выиграю, ты останешься дома. Как тебе такая идея?»

Она нахмурилась, обдумывая предложение.

«Ты тоже должен дать обещание. Пообещай, что, если выиграю я, ты останешься со мной навсегда».

Он принял ее условия, и они сыграли. Это была игра на реакцию, а он прожил много, много лет, за которые успел отточить свои рефлексы. Увидев, что ее маленький кулачок сжимается в камень, он сложил руку в серп, потому что хотел, чтобы она победила. Он хотел дать ей это обещание, хотя знал, что не сможет его сдержать.





Семь




Когда во внутренних покоях императора творится хаос, то же происходит во всем дворце.

ПЕРВЫЙ из ОДИННАДЦАТИ о полигамии



В кроватях они проводят больше времени, чем на тронах. Какой мужчина не поступил бы так же, будь у него двадцать наложниц?

ВТОРОЙ из ОДИННАДЦАТИ о полигамии



Хэсина не могла вспомнить, когда в последний раз спала.

Сначала она не могла уснуть, потому что у нее перед глазами все время стоял обгоревший наездник. Она видела его лицо среди чайных листьев, оставшихся на дне ее чашки. Она различала его голос в стонах и поскрипывании королевской кареты, когда на рассвете после коронации та выезжала из Восточных ворот, увозя мать Хэсины обратно в Оуянские горы.

Потом у нее просто не было времени спать. Оказалось, что двадцать четыре часа в сутки – это слишком мало для королевы. Она писала в Кендию письмо за письмом, требуя объяснений и настаивая на переговорах. Все оставшееся время она читала о пророках, пытаясь понять, насколько сильную угрозу они будут представлять, если – чисто гипотетически – начнется война.

Это был неблагодарный труд. Книги или противоречили друг другу, или в них говорилось о том, что Хэсина и так знала. Все пророки несут зло. Не все обладают магией. Если пророк солжет о своем видении, срок его жизни уменьшится.

Потом Хэсине попался том, к которому она отнеслась с недоверием, так как картинок в нем было больше, чем слов. Там говорилось, что, если пророк скажет о видении правду, к его жизни прибавится год и что благодаря честности некоторые из них могли жить веками.

Наверное, именно поэтому было сожжено столько книг о пророках. Хэсина невесело усмехнулась. Она могла представить, что началось бы, узнай школьники о коротком пути к вечной жизни! Но если чтение являлось единственным способом обрести бессмертие, Хэсина наверняка уже была на полпути к тому, чтобы стать богом. Вдобавок ко всей ее бумажной работе паж принес отчет о придворных, имевших связи с Кендией, и сотни докладов из архива, которые могли послужить образцами их почерков. Теперь стопки бумаги башнями возвышались на ее столе. Пока Хэсина просматривала их, на террасах перед дворцом собиралось все больше и больше людей. Все ждали начала слушания. По королевству рыскал убийца, и народ хотел, чтобы его отыскали.

Хэсина тоже этого хотела. Но она помнила, как увидела в глазах своих подданных желание убивать. Она сидела, сгибая и расправляя меморандум Совета расследований. Бумага покрылась складками, которые напоминали морщинки на ее нахмуренном лбу. Ся Чжун сравнил правосудие с человеческим телом. Хватит ли этому телу сил, чтобы противостоять гневу народа? Хватит ли сил Совету?

Порой она проводила ночи в тронном зале, обдумывая мучившие ее вопросы. Она шла по блестящей дорожке, выложенной мозаикой в виде змеиных чешуек, поднималась на черную, лакированную платформу, походившую на алтарь, и садилась на трон. За ее спиной оставался резной экран, который образовывали двенадцать панелей из сандалового дерева и мыльного камня. Перед ней тянулся пустой зал, предназначавшийся для собраний. Его украшали декоративные арки и ярко-красные колонны. Под невероятно высоким сводом расписного потолка, который приказали возвести былые императоры, Хэсина чувствовала себя невероятно маленькой. Она просила дать ей совет, хотя и знала, что никто не ответит. Ее подданным нужен был сон, да и в любом случае ни один из их голосов не мог сравниться с голосом ее отца.

Но дата суда приближалась, и Хэсина все больше ощущала, что ей нужны настоящие ответы. Ночью накануне слушания она не пошла по своему обычному маршруту и вместо этого направилась в зал, где заседал Совет расследований. Она была полна решимости увидеть его собственными глазами.

Придворные стражи стояли в конце коридора в два ряда и, казалось, были вооружены лучше тех, что стерегли подземелья. Они поклонились Хэсине, когда принцесса подошла к каменным дверям, скрепленным цепью и запертым на замок. На створках были высечены обращенные друг к другу половинки изображения мифического существа таоте[29]. С его рогов свисали бронзовые амулеты и бумажные талисманы. Считалось, что они отпугивают пророков.

Была ли в них действительно какая-то сила? Хэсина прикоснулась к одному из талисманов, и стражи напряглись. Они расслабились, стоило ей убрать руку, но напряглись снова, когда она дотронулась до каменного изображения таоте.

Камень холодил кожу. Как бы ей хотелось заглянуть сквозь него. Как бы хотелось увидеть зал, в котором рассматривались все судебные дела столицы.

– Нельзя забывать об уроках прошлого, моя королева.

По ее спине пробежала дрожь. Она обернулась и увидела, что по коридору идет Ся Чжун. В свете канделябра его черный ханьфу казался грязно-коричневым, а кожа – желтоватой.

– Помните? – Он встал рядом с ней, перебирая пальцами четки. – Раньше знатные особы могли заходить в зал Совета расследований, когда бы ни захотели. Они нанимали пророков, чтобы заранее узнать об уликах, подозреваемых и свидетелях. А потом использовали эту информацию, чтобы добиться желаемого вердикта.