Наследница молний

– С ней было сложно. Непростой характер вкупе с сильной магией превращали ее в ходячий искрящийся котел эмоций. Ну и стерва была порядочная, так что увольте, больше никакой женитьбы.

– А что с ней случилось? Извините, если я лезу…

– Погибла. Самоуверенность ведет к беспечности, а беспечность в магии – первый шаг в могилу. Иногда он же и последний. Тебя это тоже касается, к слову, твоя сила может оказаться не меньше. Если будешь слишком в себе уверена, закончишь так же. У нее даже могилы нет.

– Мне жаль. Вы ее любили?

– Любил, – вздохнул Кейман.

Мне послышалась в его голосе легкая грусть. Сегодня опекун открылся с другой стороны, но как реагировать на это очень личное открытие, я не знала. Мне до боли вдруг захотелось взглянуть на его жену, узнать, что за женщина смогла оставить след в сердце самого холодного и расчетливого человека в этом новом для меня мире.

– А если любили, то почему называете стервой?

– Потому что она ею и была. Первостатейной. Красивой, сильной и умной стервой, которая знала себе цену и назначала ее другим.

– По описанию напоминает Ясперу.

Кейман рассмеялся, а у меня от очередного глотка вина кругом пошла голова.

– Да, типаж примерно один, хотя Яспера слабее.

– А как вы познакомились? Ну… с женой.

– Мы выросли вместе. Я знаю ее с… с детства. Знал, то есть. С ней было весело, на самом деле. Когда ее не накрывало мыслями о собственной несокрушимости, она была идеальна. Жаль, что под конец они накрывали ее ежеминутно. Я ответил на твой вопрос?

– Ответили, – вздохнула я.

И, во избежание проблем, решила не задавать остальные. Правда, даже если я избегала проблем, они все равно меня находили.

– Теперь моя очередь задавать вопросы. Про замужество тебя спрашивать рановато, про учебу – бесперспективно. Даже не знаю, чего я о тебе еще не знаю. Может, сама признаешься?

– В чем?!

– Ой, извини, – этот гад фыркнул, – директорская привычка. В смысле, расскажешь что-нибудь про себя. Ну и сознаешься в процессе, наверняка ведь есть в чем.

И вот тут я глубоко задумалась. Вдруг осенило, что от Кеймана-то я ровным счетом ничего и не скрываю. Книги, подаренные Сайлером, – мелкая ложь, некоторые разговоры и встречи с Бастианом – личная ложь. Вылазка по случаю спасения Брины и… все?

– Кажется, я самый скучный человек на свете. Вы знаете обо мне больше, чем я сама.

– Что, вообще ничего нет? Даже самого завалящего секретика? Ну хоть соври, что я очень нравлюсь ди Файру и он уважает меня как человека и директора. Мне будет приятно.

– За такую ложь я попаду в ад.

– Мы уже там, Шторм, не обольщайся.

На следующие несколько минут меня целиком поглотила утка. Точнее, я поглощала нежное мясо, оттененное идеальным ягодным соусом. Вместе с вином это было вкусно. Нет, не так, это было божественно. И если бы не торжественная атмосфера вокруг, то я бы даже погрызла косточки. Но так выражать свою любовь к еде было стыдно, поэтому я мучилась с вилкой и ножом.

Наконец тарелку унесли, оставив мне только бокал, и я просто наслаждалась музыкой, с любопытством заглядывая в тарелку опекуна. Что он там такое вкусное ел?

– Магистр Крост, – раздалось сбоку.

Оторвавшись от тарелки, я увидела Ленарда. Магистр приветливо мне улыбнулся.

– Прошу прощения, что отвлекаю, но не могу ли я украсть вас, магистр, у вашей очаровательной спутницы?

– Деллин? – Кейман посмотрел на меня.

– А можно я пока прогуляюсь?

– Только не выходи из ресторана. Сейчас это небезопасно.

Но я и не собиралась, мне хотелось рассмотреть интерьер, прикоснуться к золоченым причудливым скульптурам и, конечно, потрогать загадочную воздушную арфу. Почему-то ее вид внушал трепет. Рука, когда я подняла ее, чтобы коснуться струн, дрожала. Пальцы сами в нужной последовательности коснулись тонких, сияющих магией нитей – и по залу поплыла едва уловимая мелодия… испугавшись, я отдернула руку, но, кажется, никто на меня не рассердился.

– Миледи умеет играть? – ко мне подошел распорядитель.

– Боюсь, что нет, извините. Просто я никогда не видела таких инструментов, я иномирянка.

– А мне показалось, у вас есть определенный опыт… прошу меня простить, мы очень давно ищем воздушника, который сумел бы оживить арфу.

– Увы, но я темная.

– Еще раз извините. Приятного вам вечера.

Все время, что мы разговаривали, Кейман бросал на меня подозрительные взгляды. Они с Ленардом неторопливо беседовали у бара. Чтобы больше не привлекать внимания, я поднялась на второй этаж и, обнаружив дверку на балкон, юркнула туда.


От холода и снега балкон защищала магия. Едва различимая мерцающая завеса не пускала в уютное тепло порывы ветра и стайки снежинок. И когда уже придет весна?

– Это самое скучное свидание, которое я только видел! Он к тебе даже не приставал.

Стоит, пожалуй, поблагодарить Бастиана за то, что он вставлял комментарии и вообще являлся, когда я была одна.

– Хотя, может, вы еще напьетесь и устроите разнузданную оргию в экипаже…

– К твоему сведению, мой дорогой, но очень глупенький мальчик, оргия – это когда много народа. Тебя что, считать не учили? Один, два, три, много… очень простая система счисления, тебе подходит.

– Видела Ленарда с Уотерторном? Может, наш магистр-врунишка покрывает не собственные грехи молодости, а платит за чужие?

– Ну и зачем Уотерторну платить за Аннабет через Ленарда? Я в смысле, что мешало ему сделать это самому?

– Репутация. У Арена Уотерторна незаконнорожденная дочь… это способно добавить ему проблем. И это даже лучше, чем незаконнорожденная дочь Ленарда, потому что одно дело иметь компромат на магистра, а другое – на Уотерторна. Его я уничтожу.

– Ты хоть немного думаешь об Аннабет?

– Это твоя забота. Я, знаешь ли, занят не соплями, а политикой.

– Ну надо же, какой деловой! Что-то пока у тебя не очень получается.

Мы дружно замолчали. Мне хотелось верить, что Бастиан обдумывал сказанное мной, но в девятнадцать, раз уж мне все-таки девятнадцать, поздно жить в мире иллюзий. Ди Файр задумывал гадость.

– Бастиан, – спустя минуту мне надоело рассматривать улицу, на которую выходил балкон, – а что происходит после смерти?

– Откуда я знаю, я еще не умер.

– Я не об этом… во что вы верите? В моем мире было много разных версий. Кто-то считал, что после смерти души попадают в рай или ад, кто-то считает, что после смерти вечное небытие, тебя просто выключают – и все. Кто-то верит в перерождение. А вы?

– Сильные маги перерождаются, их невозможно уничтожить. Слабые маги и обычные люди попадают в подземный мир, на суд к богине Хаоса и Смерти. Она выносит решение и либо дарует новую жизнь, либо уничтожает душу.

– Но Таары нет в вашем мире.

– Ну, так и это сказки. Ты спросила, во что верят, я рассказал легенду. А по факту, сильные маги перерождаются, а слабые сливаются с магическим фоном, питают месторождения магии. Ну и мой кошелек.

– Возвращайся, – вдруг вырвалось у меня.

– Ты думаешь, я вдруг резко стану твоим лучшим другом?

– Нет.

Взглянула на огни ночного Спаркхарда – и по спине прошел холодок.

– Просто не хочу, чтобы он победил.





* * *


После ужина неумолимо потянуло в сон. С такой силой, что меня едва хватило на новый браслет под крупицы – он и стал подарком сразу и от Кеймана, и от короля. До невозможности красивый, серебряный. Я влюбилась в изящное плетение, но, вспомнив, как грелась серебряная ложка, опущенная в горячий чай, решила подыскать что-то другое. Еще одна стычка с огневиками, и живого места на запястье не останется.

Но Кейман, естественно, мой интерес заметил, нахмурился, взял мою руку и осмотрел след от ожога.

– Это что? – спросил он.

– Так… неудачная самостоятельная практика по использованию крупиц огня.

– То есть ты просто занималась?

– Да.

– И подожгла браслет.

– Да.

– А почему не потушила?

– Воды рядом не было.

– А что с огневиками стало?