Напряжение сходится

— Скажи, что ее доставят вечером.

— Будет сделано.

Федору, что ли, поручить? Повернулся к брату, но тот крайне заинтересованно косился в сторону костюмированного игрового действа, часть которого удавалось увидеть с нашей позиции. Тут, видимо, тоже есть планы посмотреть на местные развлечения. А отправлять похищенную Аймару добираться самостоятельно — непростительное легкомыслие, которое даже не обсуждается. Эта точно сможет придумать, как вывернуться из клятвы.

Ладно, в любой неприятности стоит искать выгоду. Во всяком случае, если выходит так, что от Инки не отделаться… Будет статусным сопровождением. Все же, я не в тех одеждах, что уместны для переговоров, так что этот момент стоит компенсировать.

— Федор, ты не мог бы сделать для Инки маску, подобающую ее положению?

Грим-гримом, а в компании высокородных могут запросто узнать ее по чертам лица. Ее, может, не видели лично — но среди высшей аристократии запросто могут быть те, кто знает ее мать или кому довелось лицезреть фотографию бабушки… В общем, проще перестраховаться. Пусть Романовых сложно отнести к высшей аристократии — но у них ведь тоже будут секунданты, а кроме них обязательно присутствует целитель и третья, независимая сторона — и уж эти люди будут под стать Шуйским.

Брат отказывать не стал, пожелав было переделать золотой цветок, но после чуть ли не мольбы Инки его не портить, принял в качестве заготовки еще один ее массивный золотой перстень — который словно пластилин стал таять в его руках, преображаясь в пластину, раскатываясь в полукруг и покрываясь невесомым и завораживающим узором. Остановку в творении Федор сделал ровно одну — примерив заготовку к лицу завороженно наблюдающей за всем этим Инки. После чего лист благородного металла, утонченный до уровня сусального золота, принялся вновь обретать объем.

— Нужно еще одно кольцо, — произнес он, и запрашиваемое было немедленно стянуто с безымянного пальца Инкой и передано в руки мастера.

Итоговое изделие обрело окончательную форму через половину часа после начала работы и выглядело традиционной карнавальной полумаской, закрывающей верхнюю половину лица. Вся ее поверхность была собрана из искусно выполненных золотых бабочек, по неведомой прихоти занявших поверхность золотого листа. Благодаря этой детализации, смотреть на обладательницу украшения просто не было времени — все внимание надежно привлекал объемный и крайне детализированный узор, смотревшийся целостно с расстояния, но рассыпавшийся на детали, если присмотреться.

— Примерь и не снимай весь вечер, — протянул я маску Инке.

— Я это не… — Зародился было протест, но тут же пропал. — Я это надену, — приняла она в руки украшение и приложила к лицу. — Только тут нет креплений.

— Они не нужны. Уберите руку, — попросил Федор чуть усталым, но весьма удовлетворенным голосом.

— Мне очень нравится, спасибо, — похвалил я брата. — Вы сейчас гулять?

— Хотелось бы посмотреть на мероприятие, — пожал он плечом, не настаивая.

Время подходило к ночи, комплекс наверняка закрывался — а значит все интересное сейчас выйдет из стен и, к тому же, будет бесплатно.

Но, мол, если что — он готов отправиться по иным маршрутам.

— Я пришлю за тобой машину.

— Возьмем такси, — отмахнулся Федор и намерился нас покинуть.

— Подождите, а как же шестьсот миллионов? — Ворчливо вмешалась Аймара.

— Родственникам можно дарить бесплатно. — Как само собой разумеющееся отметил брат.

Из-под маски на меня последовал задумчивый и оценивающий взгляд.

— А давай ты передашь родственнику еще и тот бутон? Не ходить же юноше с цветком в кармане просто так.

— Верно. Его надо дарить симпатичным девушкам, — подмигнул Федор и с нетерпением отправился в сторону отгулявшей весь вечер толпы.

Бутон остался при нем. От Аймара потянуло чем-то недобрым, а из-под маски донеслись тихие ругательства. Но потом один из охранения Федора обернулся к ней, и та прикусила язык.

— Можем в знак недовольства вернуть ему маску. — Предложил я.

Инка рефлекторно провела пальцем по ее краю и категорично отказалась.

— Не бери близко к сердцу. Я думаю, ты вполне симпатичная, — постарался я успокоить пленницу. — Просто ты для него старая. То есть, уже в возрасте. Не молодая.

— Просто молчи.

Я пожал плечами и отправился к той машине, на которой сюда и прибыл. Хоть она осталась — не ехать же на серьезное событие на такси.

— Сегодня у нас еще одно мероприятие, — сев в машину и пристегнувшись, сообщил я занявшей соседнее место Инке.

Пересадить бы ее назад, чтобы камеры дорожные с переднего сидения не снимали (на что, видимо, и ее расчет), но маска вполне надежно скрывает внешность, так что пусть.

— Полигон? — Без особого рвения заинтересовалась она.

Полтора часа активного хождения по торговому центру должны были утомить и ее.

— Близко, — выехал я с парковки. — Дуэль. У вас они бывают?

— Иногда, — емко ответила Аймара, демонстрируя нежелание вести беседу.

Все-таки, она тут далеко не добровольно, а я все еще мерзкий пленитель, с которым не ведут задушевные разговоры.

Но женское любопытство все же победило показное равнодушие.

— А какая причина дуэли?


— Девушка моего друга наговорила лишнего. — Подумав, добавил. — Бывшая девушка.

— У вас сражаются из-за слов?

— Весь мир сражается из-за слов. Действие может быть случайным, потому недостаточным для драки. Слова всегда будут осознанным действием.

— Проступок настолько серьезный, чтобы угаснуть любви?

— Тебе ведь не нравится, что я распоряжаюсь твоей свободой? — Уточнил я совсем иное.

— Я в ярости.

— Примерно так же, полагаю, чувствует себя мой друг. Девушка решила за него, что он оторвет ноги княжичу Романову.

— Это весьма… Неосторожно… — Немного проняло Инку, уже настроившуюся защищать кого угодно от меня и моих друзей.

Княжеский титул ей был знаком.

— Теперь моему другу придется оторвать ему ноги. — Скучным тоном добавил я. — Это несвобода, которой не место в любви.

— Насколько мне известно, князья не бросают вызов тем, кто ниже их.

— Он тоже — княжич.

— Остается только грустить, что он не умеет выбирать себе друзей.

— Я выбрал, этого достаточно.

— Значит, нужно посочувствовать. — Едко отозвалась Инка. — Тебя не беспокоит, что его тоже посчитают соучастником моего похищения? Ведь умрут все. Ты, хранитель той крепости, эта китаянка, твой друг, все причастные вместе с той взбалмошной девицей… Кто она вообще? — Пробилась искорка искреннего любопытства в ее голосе.

— Моя единственная проблема в этой жизни.

— А как же я?

— А ты выбрала две недели в России. Обучение у сильнейшего виртуоза огня, шоппинг, золотые украшения, созерцание княжеской дуэли — все для тебя.

— Я это не выбирала.

— Все еще хочешь отказаться от золотой маски? — покосился я на Аймара.

Та промолчала.

— Это не цена за мою свободу, — холодно вымолвила Инка после некоторой паузы.

— Никто и не собирался ее покупать.

— Та китаянка. Го Дейю — вы ее купили. Как вещь.

— Выкупили. У тех, кто посчитал ее вещью. Через полторы недели она будет свободна и может идти, куда хочет. Нам ваша свобода не нужна, — спокойно рулил я по широкой трассе.

— Вы кто, вообще, такие? — С интересом спросила Инка. — Я хочу знать, кого вспоминать с усмешкой после их страшной и мучительной смерти.

— Посмотри на заднее сидение.

— А что там? — обернулась Инка назад еще до завершения фразы.

— Кто-то задает слишком много вопросов. Там ушки и хвост.





Глава 15




Общеизвестно, что основным фактором очарования домашних животных кроме гладкой шерстки, прелестных глазок и милых ушек является способность не выносить мозги едкими замечаниями. И даже ночной требовательный мявк у холодильника вместе с виноватым поскуливанием возле двери с рассветом не вызовут того раздражения, которое способна вызвать отдельно взятая принцесса с неоконченным высшим образованием.

— А это у тебя такой фетиш, да? — Повернула Инка к себе центральное зеркало и поправила накладные ушки на волосах.

Пожалуй, это был как раз тот случай, когда вместо тишины салона дорогого седана я предпочел бы рык двигателя КАМАЗа и лязг переключения передач, что заглушали бы любые разговоры. А вместо мягкости подвески, поглощающей неровности дороги — наборную рессору, на кочках подкидывающую кабину так, что излишне разговорчивые могли остаться без языка.

— Хвостик как, сидеть не мешает? — С заботой поинтересовался я.