Напряжение сходится

– Рад, что ты не спишь, – бодро ответил я. – Я на машине перед воротами. Открывай.

– Охо-хо… – протянул он даже с некоторой обреченностью, но ворота через десяток секунд сдвинулись вбок, открывая проезд.

– Мне послышалось или ваш друг не совсем рад нашему ночному визиту? – осторожно произнес Аркадий Алексеевич.

– У него ряд семейных неурядиц, насколько мне известно. – Я заехал внутрь и остановился на свободном парковочном месте.

Собственно, на всей громадной парковке и было-то занято четыре места – насколько я помнил, все машины принадлежали Игорю. Жилой комплекс опять же был в собственности Долгоруких и предназначался для проживания членов семьи. Ну а занимал его один только Игорь, попросту из тех соображений, что до работы недалеко – остальным же родичам были милее иные места для проживания, подороже и попрестижнее. Очень богатое семейство.

– Не хотелось бы усугублять… – с сомнением произнес мой спутник, выбираясь из машины вслед за мной и не забыв прихватить свой портфель.

Я же задержался, чтобы открыть багажник и забрать оттуда простенький чемодан с наборным кодом.

Отреагировав на заезд машины, включились фонари, и к подъезду с железной дверью мы двигались по залитой светом мощеной дорожке.

Звонить в домофон не потребовалось – на улицу, открывая нам, вышагнул Долгорукий самолично, кутаясь в халат и чуть щурясь сонливо.

– Ты не говорил, что вместе с гостем, – посетовал он мне, придерживая створку.

– Прошу прощения, – повинился Колобов вместо меня.

– Долгорукий Игорь Александрович, – махнув рукой, протянул он ее для рукопожатия гостю.

– Колобов Аркадий Алексеевич, – чуть дрогнув от прозвучавшего имени, очень уважительно пожал он ладонь хозяину дома.

– Привет, – поприветствовал Игорь и меня, жестом предложив подняться в дом.

К Колобову он особого интереса не проявил.

– Я не один, – задержался Долгорукий перед дверью и извиняющимся тоном предложил: – Расположимся на кухне?

– Без проблем, – пожал я плечами.

– Прошу прощения, что беспокоим, – отозвался Аркадий Алексеевич, тайком осматриваясь по сторонам.

Было отчего – даже подъезд казался внутренним помещением квартиры, обустроенным и уютным. А уж внутри это ощущение подкреплялось немалым мастерством клановых дизайнеров, умудрившихся не сделать помещение прихожей с высокими потолками бездушным и холодным, а довольно солидную кухню, которую рассекала столешница с плитой и раковиной, а по дальнюю сторону шел гарнитур и морозильные камеры – слишком технологичной и безликой. У окна обнаружился овальный столик с резными ножками и несколько кресел, на которых Долгорукий предложил расположиться.

Аркадий Алексеевич, впрочем, отказался, попросив позволения остаться у барной стойки и поработать с бумагами. Разрешение было получено, и мы с Игорем остались за пустующим столиком одни.

– Как дела? – начал я разговор, присматриваясь к старому товарищу.

Определенные изменения все-таки в нем чувствовались – и было ли то влиянием Марии Ховриной, посетившей его жизнь, но речь его ныне воспринималась куда более спокойной, без желания поскорее произнести заготовленную фразу. Спокойствие поселилось и в движениях, а солидная неспешность добавляла мудрости облику.

– На работе – отлично. Выходим на рекордные обороты в этом году.

– А не на работе? Извини за бестактность, – повинился я за растормошенную рану.

Некие слухи невольно доходили и до меня – невозможно владеть каналом и не оставить рычаги для экстренного вмешательства. В первое время руководства Игоря они частенько пригождались, но вот три последних года я уже не видел нужды вмешиваться – новый шеф телеканала отлично справлялся и сам, разбудив в себе умение требовать и добиваться исполнения.

– Да, – устало провел он ладонями по лицу, – там сложнее.

Но тут же притих.

Щелкнул выключатель где-то дальше в прихожей, послышался звук мягких тапочек по полу, и на кухню заглянула симпатичная девушка в домашнем платье до пола. Не сказать что красавица, но весьма милая особа лет девятнадцати, с каштанового цвета волосами, распущенными волной по плечам, и карими глазами, смотрящими на Игоря с теплотой, что добавляло под двести процентов очарования девушке, как и всякая влюбленность.

– Позвольте представить, – мигом поднялся с места Игорь, как и я за ним, – Ховрина Мария, моя будущая жена.

Девушка мило изобразила книксен и вопросительно посмотрела на мужа.

– Это мой друг, Самойлов Максим, – указал он на меня и продолжил жест, остановившись на втором госте, – и его спутник Колобов Аркадий Алексеевич.

Если на меня посмотрели со сдержанным любопытством, то в адрес Колобова показалось явное любопытство и интерес, отразившиеся даже в приоткрытом ротике и чуть было не высказанном вопросе. Но воспитание – оно такое…

– Милая, мы посидим тихонечко? – мягко и с любовью обратился он к ней.

А девушка, казалось, чуть ножкой не топнула от возмущения, бросив на нас взгляд. Мол, ты зачем при людях спрашиваешь разрешения у жены? Как сказал – так и будет! Мне потом доложишь.

– Ой, это мелочи, – отмахнулся от пантомимы Игорь и вернулся за стол. – Друг – это и значит, что друг.

Девушка промолчала, но было ясно по отсутствию эмоций, что не всяких людей стоит считать друзьями. Впрочем, это не помешало ей поставить чайник, выставить вазочку с печеньем, конфетами и фруктовой нарезкой из холодильника на стол, после чего степенно удалиться.

– А не из тех ли Ховриных… – задумчиво протянул, не удержавшись, Аркадий Алексеевич со своего места.

– Из тех самых. Изволите печенья с чаем?


– Воздержусь, – отказался он и вновь углубился в свои бумаги.

– В общем, есть сложности, – подытожил Игорь, явно собираясь этим и ограничиться.

– Я ведь не просто так спрашиваю, – укорил его я.

А в лице Долгорукого, после мгновения обдумывания, вспыхнула надежда. Которая, впрочем, угасла почти тут же.

– К сожалению, тут мало что можно сделать, – нахмурился друг.

– Ты спать вообще, что ли, не хочешь? – приподнял я бровь. – Докладывай кратко. Может, я действительно разведу руками и оставлю тебя досыпать. Иначе вон до утра из тебя тащить буду скорбь твою мировую.

– У нас тут родители сговорились. Мои и Марии, – скептически глянув, все же начал он повествование. – Я думал, о свадьбе. А оказалось, это они телеканал так делят. Вернее, мой отец что-то получает с Ховриных, а Ховрины расставляют своих людей на ключевые должности на канале. Фактическое руководство остается на мне, но, сам понимаешь, это уже будет не мое. Сетка вещания, рекламные контракты, блоки новостей – все придется делать с оглядкой. Про кого говорить, что освещать, про что умолчать…

– В общем, ты их послал, – подытожил я, пусть и грубовато.

– В целом да, – помрачнел Игорь. – Они стали давить через Марию.

– Не получилось? – предположил я осторожно.

– Эта история стара, как мир, – без особых эмоций отозвался друг. – Девушка уходит в семью мужа, а ее род пытается через нее влиять на решения и поступки. Так, по мелочи – для общего блага. Только рано или поздно оказывается, что настойчивые просьбы уже вредят новой семье, хоть и выгодны родным. Тогда-то мудрая девушка решает, кто для нее важнее, а для кого она просто инструмент. Мария – очень мудрая девушка.

– Не получилось, – подытожил я и тихонько выдохнул.

Хоть одному повезло.

– В итоге нам обоим запретили видеться друг с другом. Наказали, – мрачно ухмыльнулся он. – Ни о какой свадьбе, разумеется, теперь речи нет и быть не может.

– Рад, что вы вместе, – искренне произнес я.

– Да, – довольно потянулся Игорь, и – реагируя на звук чайника – поднялся, сходил за кипятком и заварил нам чай.

Кружки же расставлял подскочивший к нему Колобов, игнорируя неловкие фразы хозяина о том, что гость не обязан утруждать себя.

– Мне несложно, – отделался короткой фразой Аркадий Алексеевич, одолжил у нас пару печенек и вернулся за столешницу.

Правда, в этот раз он присел куда ближе, чем был ранее, но не настолько, чтобы это выглядело вмешательством в беседу и нарушало приличия.

– В общем, мы с Марией послали родственников далеко-далеко и решили просто жить, – подытожил Игорь и пригубил свою порцию. – А ты какими судьбами к нам сегодня?

– Да вот мысль была вам на свадьбу банк подарить, – по-простецки улыбнулся я.

Долгорукий недоуменно посмотрел на меня поверх своей кружки.

– Какой еще банк?

– «Форц-банк».

– Это же Фоминских… – чуть наклонил голову Игорь, словно сомневаясь – шучу я или нет.

– Фоминских больше нет. Уничтожены все до единого.

– А банк…

– А банк – есть, – задумчиво произнес я, пригубив чай, – со всеми активами и дебиторской задолженностью. Представляешь?

– У тебя?.. – чуть заторможенно уточнил Долгорукий.

– Если примешь, то у тебя с Марией, – поправил я его. – Вон Аркадий Алексеевич сидит, его прежний руководитель.

Игорь механически посмотрел на него.

– Редкостной чести и ума человек. – отрекомендовал я управленца. – Аркадий Алексеевич, подойдите к нам, будьте любезны.

Колобов поспешил за стол, позабыв про чай – зато прихватил портфель с документами.

– Игорь Александрович, не извольте беспокоиться, финансовое состояние близко к идеальному, – отщелкнул он застежки, удерживая портфель на коленях. – Это все же бывшая клановая казна.

– Клановая казна?.. – словно не осознавая происходящее, произнес Долгорукий.

– Извольте обратить внимание на документы, – выложил перед ним Колобов целую стопку бумаг.

– Подождите! – поднял Игорь руку. – С вашего позволения, я позову супругу.