Напряжение на высоте

– Это сработает?

– Если он культурный человек – бесспорно.

– Тем более его друг – наш зять… – произнес, что-то напряженно обдумывая, Олланта.

– Дедушка, спасибо! – пискнув, повисла на его шее Инка.

– Нет, ну а что… – растерянно пробормотал он, терпя нежности. – Ног – две, рук – две, голова, опять же. И не всегда же он будет пьяным…

– А еще у него княжество больше, чем Франция, и горы из золота… – шепнула ему на ухо Инка.

– А вот сейчас, стоя к нему поближе, отчетливо вижу приличного человека, – важно покивал Олланта, вновь розовея от довольства. – Это я просто стоял далеко.

– Только откуда этот Самойлов появился? – все еще недовольно смотрел ввысь Катари.

– Оттуда же, откуда все Юсуповы, – запросто ответила Инка, чувствуя прижатой к груди деда головой, как сильнее забилось его сердце. – Но нам не следует беспокоиться.

– Внучка… – попытался отстранить ее Олланта.

– Он никогда не навредит Артему – он ему как брат, а я рядом с ним.

– Если его род прикажет…

– Его жена носит перстень главной семьи Де Лара.

– Тогда его убьют раньше, – успокоилось сердце патриарха. – Вот на этом княжеском собрании и убьют. Значит, двое Де Лара на этом свете, и кто-то обязан быть на общем сходе. А первый сидит в тюрьме.

– Если мы позволим это сделать, – меланхолично возразил Катари.

Инка растерянно переглянулась, глядя то на деда, то на отца.

Да и на меланхоличном лице патриарха пробилось удивление и любопытство.

– А ты летишь сегодня домой, – строго распорядился глава клана дочери, движением ресниц перенося серьезный разговор с отцом – о том, что явившееся на свет единожды будет повторено, а союзники рождаются в бою.

– Хорошо, – потупилась Инка. – Только можно просьбу?

– Слушаю, – вздохнул Катари, который с недовольством ощутил, что никаких извинений он так и не дождется.

– Вы не могли бы его спасать с небольшой задержкой? – сложила девушка руки в молитвенном жесте. – Ну там ноги когда оторвут или глаза выколют…

– Мне казалось, ты о нем хорошего мнения… – усмехнулся Олланта.

– Сложные чувства… – на мгновение задумалась Инка. – От желания видеть его в гробу, собственноручно удушив, до уважения.

– С этим человеком можно работать, – переглянувшись с сыном, согласно кивнул патриарх Аймара.

Процессия старших родичей вышла из спальни, оставив будущего мужа и будущую невесту.

– Хоть кто-то в мире будет против, когда твоему Максиму захотят свернуть шею, – хмыкнула Инка, поправив тонкое одеяло.

Глаза княжича приоткрылись, показав все еще хмельной и нечеткий взгляд, вряд ли осознававший, где он сейчас.

Его решили не лечить – по словам переводчика, весь смысл таких возлияний в том, чтобы потом было плохо. Иначе теряется смысл. Такова традиция, а традиции Аймара уважали.

– Котенка покормили? – спросил Шуйский серьезным и ответственным тоном.

– Покормили, – ворчливо отреагировала Инка. – Тут вообще-то о жизни твоего друга разговор!

– Котенок сам себя не покормит, – вновь засыпая, произнес затихающим голосом Артем, переворачиваясь на бок. – А Максим сам всех сожрет.





Глава 20




Отражение в ростовом зеркале, приставленном к стене, показывало невысокую девушку в традиционном китайском наряде. Алый цвет ципао с высоким воротником символизировал радостное настроение бледной и напряженной владелицы. Черный кант одежды, расшитый орнаментом орхидей, что соответствовал мудрости и знаниям, столь же гармонично сочетался с паникой и страхом неопределенности в ее душе.

Го Дейю предпочла бы бледно-голубые цвета несчастья либо белый – траура и смерти. Но через дом Борецких, только-только набирающий слуг и приказчиков, не было возможности разыскать готовое платье. Желаемое обещали сшить по мерке, если есть время подождать. Времени не было.


Дни неопределенности в ее судьбе завершались – родственники, осведомленные о новом статусе похороненной и проданной ими дочери, решили лично прибыть в Москву. Возможно, чтобы уничтожить забракованное.

Во всяком случае, они могли просто вызвать ее домой, обратившись по имени – признав живой на бумаге, обязав дипломатов в посольстве Поднебесной выдать ей новые документы и лично сопроводить на поезд до ближайшего города с международным аэропортом, раз Москва закрыла авиасообщение. У клана хватило бы для этого влияния.

Но достаточно ли им воли поступить правильно, а не осторожно? Ведь там, где товар возвращают, вскоре могут вновь затребовать старый долг, им оплаченный. Проще не принимать обратно, не замечать возврата, позволяя новому хозяину распоряжаться судьбой Дейю. Освободил? Его право. Пожелает вернуть себе – что им до судьбы посторонней?

Го Дейю искренне надеялась, что ее забудут. Но сегодня вечером два пассажирских вагона в цветах клана Го, пристегнутых к локомотиву состава Воронеж – Москва, прибудут на Казанский вокзал. Выяснить это у Борецких хватило влияния – сама она знала только время и место встречи.

Вагоны, понятно, местные, перекрашенные за одну ночь. Потому что представителям главной семьи не пристало передвигаться в чем-то ином. Зачем они здесь?

С одной стороны, хотели бы убить – приехали бы тихо… Желали бы вернуть – не приезжали бы совсем. С другой стороны – разве можно убить бывшую собственность князя Виида, не оскорбив его при этом? Можно – если сделать это открыто, подведя под это железобетонное обоснование… Не оправдала надежды? Чужая, что смеет зваться фамильным именем Го?

В какой-то момент Дейю осознала, что накручивает себя, одергивая рукава ставшего нелюбимым платья. Украдкой бросила взгляд направо, уловив силуэт склонившегося за ноутбуком княжича на диване, а затем и тревожный взгляд юноши, каким-то образом ощутившего, что она на него смотрит…

Оказывается, когда кто-то рядом беспокоится за тебя сильнее, чем ты сама, – это успокаивает.

Го Дейю ободряюще улыбнулась, повернувшись к Павлу, сделала пару шагов к нему и крутнулась на месте.

– Как тебе? – предложила она оценить ее наряд.

Быть может, ему понравится это платье, а значит, вновь появится повод его полюбить.

– Даша, – поднялся навстречу княжич, импульсивно придерживая ее за локотки, – оставайся сегодня дома. Я пойду и все решу, – с уверенностью, за которой было запрятано беспокойство, произнес княжич.

– Оно настолько ужасно? – делано вздохнула Дейю, оглядывая себя.

– Что?.. Нет. Оно прекрасно. Ты украшаешь собой любой наряд, – сбился Павел. – Разве может рассвет стать хуже из-за тона занавесок?

– То есть оно отвратительно? – сделала девушка вывод из комплимента.

– Платье – хорошее. Ведь ты его покупала, а с твоим прекрасным вкусом невозможно ошибиться. Мне нравится, – с жаром заверил ее юноша.

– А мне разонравилось, увы, – погрустнела Дейю, заглядывая в зеркало.

Хотя больше смотрела на отражение их двоих. Павел был выше ее на голову, гораздо шире в плечах и выглядел рядом с хрупкой и нежной китаянкой надежным утесом, способным выдержать приливную волну. Он и хотел быть этим утесом. Но порой даже скалы не способны пережить встречу со штормом.

Не явится она к ним – явятся они к ней. И еще одной причиной для ее смерти станет больше – только в этот раз это будет не людный вокзал, удобный с точки зрения щекотливых переговоров.

Борецкие же…

– Даша… – от напряжения пересох и охрип голос Павла. – Я знаю, что ты умная и прозорливая девушка. Ты видишь и слышишь больше, чем любой другой в этом доме. Делаешь это не специально, – мягко отмел он в сторону щекотливые намеки на шпионаж. – Но я вижу, что ты не веришь, что клан пожелает тебе помочь.

Дейю подняла вопросительный взгляд.

– Скоро в клан придут изменения. – Павел не отвел глаза, хотя на какое-то мгновение болезненная усталость скользнула во взгляде. – Перемены придут к лучшему. Но, увы, не для меня. Я не смогу требовать у клана защиты, потому что княжичем мне быть недолго… – выдохнул он, мрачно отслеживая ее реакцию.

Дейю же мягко улыбнулась и провела ладонью по его щеке.

Она действительно видела – круговорот дорогих машин с императорскими гербами, отчего-то зачастивших к арендованному поместью, названному резиденцией Борецких. Вереница высших чиновников, подготавливающих визит персоны, что гораздо их важнее. Служба безопасности императорского дворца, что наводнила окрестные улицы. И напоследок два глухо тонированных лимузина у крыльца с невысоким мужчиной в соболиных мехах, выйти встретить которого княгиня соизволила прямо на порог дома.

И Дейю действительно слышала – слухи и шепотки, от своих и пришлых, что кровь Борецких вовсе не пресеклась. Княгиня потеряла годы, чтобы найти родную кровь в границах страны и на чужбине, тщетно тратя деньги на частных детективов и дорогие подарки. Отчаявшись, княгиня выбрала себе преемника не из ее рода. Но если обладатель Силы Крови Борецких отыщется сейчас…

Борецкого Павла так и не представили высокому гостю. Его даже не пригласили за массивные двери кабинета. Так не поступают с наследниками – и тут не нужно быть Го Дейю, чтобы понять последствия.

В этом не было предательства – Павла никто не гнал за порог, не отнимал титулование и не запрещал носить герб. Просто есть правила главенства в роду, исходя из которых даже малыш одного дня от роду, но с княжеской кровью будет старше, чем принятый в род наследником юноша на третьем десятке лет. Все, что останется для Борецкого Павла, – присягнуть малышу и верно служить.

Все потому, что род – это его Сила Крови. А без нее называться Борецким может стать опасно – не сейчас, когда жива еще княгиня, но через поколение…

Для Го Дейю это все означало, что Борецкий Павел более не может требовать, но способен просить. Воевать за чужачку, смерти которой хочет великий клан? Что скажет ему на это княгиня, которая – словно помолодевшая – после этого визита постоянно в разъездах? Возможно, она способна спрятать Дейю, устроить ей место в жизни и сделать так, чтобы старшие родичи никогда ее не нашли. Даже это потребует ресурсов – Го не какие-то хилые Аймара, которые не могут найти дочь, находясь в одном с ней городе.

– Я все понимаю, – тихо произнесла она. – Не печалься и не делай глупостей.

– Я желаю просить у княгини выделить мне с отцом герб свободного рода Зубовых, к которому я ранее принадлежал, – продолжил тем же упрямым тоном Павел.

– Я же сказала: не делай глупостей, – со строгостью произнесла Дейю.

– Да, мы не князья, как Борецкие, – не слушал ее юноша. – Но уж, поверь мне, защиту я тебе обеспечу, – завершил он с плохо скрываемой яростью.

И было столько веры в его словах, что Го Дейю не посмела ничего произнести вслух – из уважения и благодарности за его чистую душу.

– Да, нас только двое. Но у нас есть родовая привилегия, которую можно обменять на покровительство.

Дейю чуть было не замотала тревожно головой – эти кабальные обмены были ей знакомы. Но и сейчас она не произнесла ни слова.

– Нам будет где жить, – с искренней горячностью продолжил Павел, – у меня четырехкомнатная квартира в центре Москвы…