Мотив для исчезновения

Она еле расслышала вздох на том конце провода.

– Пока, Эйвери. Увидимся завтра на работе.

Рамирес повесил трубку, не дав ей сказать ни слова. Она закатила глаза и бросила телефон на папку. Не дав гневу усилиться, Блэк попыталась сфокусироваться на папке, просматривая отчет коронера. Она пролистала информацию о скудных останках Кейши Лоуренс, надеясь увидеть то, что они могли упустить. То же самое она повторила и с растущим отчетом о Саре Осборн, лишь укрепив это в памяти.

Как Эйвери и ожидала, там не было ничего особенного. Коронер и криминалисты рассмотрели останки со всех сторон. Они провели исчерпывающую работу, но она изначально понимала, что не найдут ничего нового.

Листая отчеты, Эйвери опустошила свой бокал. Она тут же наполнила его вновь и продолжила. Она знала, что выпивка вряд ли являлась лучшей формой терапии, но в данный момент она хотя бы помогала ей меньше думать о своих проблемах с Роуз и Рамиресом.

Она нехотя продолжала читать документы, пока уровень напитка в бокале постепенно снижался. Опустошив и его, она снова долила вина, освободив бутылку. Блэк стояла на кухне, уставившись на холодильник. Медленно отхлебнув, она почувствовала, что пьянеет. Эйвери гордилась тем, что всегда знала, когда пора остановиться, и напилась лишь один раз в жизни, еще во времена учебы в колледже.

Возможно, сегодня мог наступить второй раз.

Она уставилась на холодильник, чувствуя, как сердце замирает. Где-то в глубине памяти мелькнуло воспоминание, которое она пыталась засунуть как можно дальше.

Разбитые пивные бутылки в открытом нараспашку холодильнике, огромная лужа янтарной жидкости на полу, мама кричит, Бет плачет в гостиной.

Воспоминание было настолько чудовищным, что она буквально застыла на какое-то время, не двигаясь и даже не моргая. Эйвери даже смогла припомнить, что дверца холодильника была открыта так долго, что свет внутри погас сам по себе. Она была уверена, что потом закрыла ее, а когда мать перестала кричать и Бет отправилась спать, Эйвери вымыла пол от разлитого пива.

Блэк вздрогнула, а затем, скорее из-за выпитого вина, нежели от необходимости или храбрости, взяла телефон, прокрутила до контакта «Бет» и нажала кнопку вызова.

Она приложила мобильный к уху и прислушалась к гудкам, впервые набрав номер сестры за последние девятнадцать месяцев.

– Алло, – раздалось после третьего звонка.

«Господи, как же я соскучилась», – подумала Эйвери, услышав голос Бет, чуть не вызвавший у нее слезы.

– Привет, – сказала она. – Это Эйвери.

Бет удивленно вздохнула, а затем последовала тишина, совершенно отличавшаяся от того молчания, через которое они прошли с Рамиресом сорок минут назад. Она скорее означала некую скорбь, возникшую между людьми на разных концах провода.

– Я отвлекаю тебя? – спросила Блэк.

– Нет. Я просто не ожидала тебя услышать.

Южный акцент в голосе Бет заставил Эйвери улыбнуться. Она родилась и жила в Западной Вирджинии до тех пор, пока родители Блэк не удочерили ее в возрасте семи лет. И, хоть они и переехали в Мэн, а затем в Массачусетс, этот говор так и не исчез.

– Что ж, сегодня я витала где-то в прошлом, – призналась Эйвери. – И вспомнила об этом… В результате, я подумала о тебе. Понимаю, это выглядит так, будто я совершенно забыла о тебе…

Она замолчала в надежде, что Бет возьмет остальное на себя.

– Эйвери, все хорошо, – ответила она. – Я тоже могла бы позвонить, но решила не делать этого. Думаю, ты поступила также. Мама с папой умерли, ты уехала в колледж, я пошла своим путем. Мы разошлись и двинулись каждый своей дорогой. Иногда так просходит.

– Но мы же сестры, – произнесла Блэк. – Все должно быть иначе.

– Ты все еще чувствуешь меня своей сестрой? – спросила Бет.

– Конечно же. Будь это не так, какого черта я бы звонила? – она практически прервала Бет ее же вопросом.

Решила не делать этого. На самом деле Бет боялась ответа. Она много раз говорила, что, будучи приемным ребенком, никогда не чувствовала особой связи с Эйвери. Во времена, когда они были подростками, она повторяла это при каждой ссоре, но Блэк никогда не придавала особого значения ее словам.

Но теперь, с годами и возникшим расстоянием между ними, все эти былые капризы сделали свое дело.

– Ладно, – сменила тему Бет, – чем ты занимаешься? Все еще в полиции Бостона?

– Да, – ответила Эйвери, удивленная попыткой общения. – А ты? Все еще работаешь на… что это была за фирма? Какая-то рекламная компания?

– Да, она. Но сейчас я занимаюсь фрилансом, дизайнер.

– И как идет?

– Довольно неплохо, – ответила она и замолчала, а затем, вздохнув, добавила, – Слушай, Эйвери, мы действительно делаем это? Пытаемся сделать вид, что с момента нашего последнего разговора не прошло полтора года? Что между нами… нет той призрачной неловкости каждый раз?

– Бет, это не…

– Давай будем честны, – прервала ее сестра. – Расставшись, мы пошли разными дорогами. И все не так уж плохо. Может оставим все, как есть? Может нам лучше, когда мы находимся на расстоянии, оставаясь лишь в памяти друг друга?

– Ты хочешь этого? – спросила Эйвери.

– Да, именно так. Воспоминания о тебе, о маме, о папе и обо всем, что произошло… они причиняют мне боль. И в определенный момент я решила, что пора завязывать с этим.

– Ну, раз ты так решила… – ответила Блэк.

– Спасибо, что позвонила, сестренка. Сейчас мне пора.


Эйвери не ответила. В ее квартире стояла такая тишина, что она даже услышала щелчок, когда Бет повесила трубку.

Она аккуратно положила мобильный на кухонный стол и неспеша направилась в гостиную. Блэк уселась на диван и посмотрела на разбросанные документы по текущему делу. Она бросила на них беглый взгляд, разум витал в другом месте.

«Давай подсчитаем, – подумала она. – За четыре часа я разогнала дочь, возможного парня и странную сестру. Это прямо рекорд. Что за фигня происходит со мной?»

Ей захотелось вернуться к холодильнику и достать пиво, но она понимала, что будет только хуже. Это лишь повлечет за собой ее размышления над личными вопросами и приведет к утреннему похмелью.

Вместо этого она отвлекла себя иным… единственным, что способно было занять разум настолько, чтобы она забыла о проблемах.

Эйвери вновь вернулась к работе, еще более одержимая ею, чем когда-либо, пытаясь найти способ поймать этого садиста.

Внезапно, ее мысли резко свернули с пути. Существовал некий момент, когда это происходило, если дела были совсем запущены. Если бы она не выпила три огромных бокала вина на ночь глядя, то, возможно, обнаружила бы, что это являлось своего рода поддержкой. Но она слегка опьянела и ее мысли, гранича с безумием, начали приобретать некие образы, имеющие смысл только лишь для нее.

Эйвери подумала о Говарде Рэндалле.





ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ




Эйвери ощутила ту же нервозность, которую всегда испытывала при посещении Говарда в исправительной колонии Саус-Бей на уровне В. Охранники, которые вели ее по территории, даже не сказав ни слова, явно дали понять, что не в восторге от всего этого.

Разрушая своим топотом устоявшуюся тишину, они доставили Блэк к той же комнате для свиданий, где она уже бывала несколько раз. Как и во время всех предыдущих визитов, Говард Рэндалл сидел за прямоугольным столом в своей жеманной манере. Он улыбнулся, когда она вошла. Охранники закрыли дверь, оставляя их наедине.

– Эйвери, я даже не могу объяснить, насколько рад видеть тебя снова.

Она кивнула и присела. Говард выглядел очень плохо и намного худее, чем в их последнюю встречу. Что-то в его взгляде изменилось, он стал пустым. Тем не менее, ей было неприятно признать, что какая-то часть его заставляла ее чувствовать себя более непринужденно. Рэндалла можно было назвать психопатом и эгоистом, но он был ей близок.

Учитывая события последних дней в ее жизни, она решила позволить себе фамильярность.

– Спасибо, что согласился на встречу, – сказала Эйвери.

– Конечно же. Я полагаю, что речь пойдет об этом несчастном, который сжигает тела своих жертв?

– Как ты…

Она чуть не спросила, откуда он узнал, но спохватилась, вспомнив, что они уже не раз проходили эту песню. Внутри тюремных стен у него все же были свои источники информации. Эйвери не могла знать точно, где он ее берет, но раз за разом Говард доказывал, что у него нет с этим проблем. Особенно это касалось ее расследований.

– Да, – призналась Блэк.

– Знаешь, очень неприятно, что ты никогда не приходишь просто повидаться или поболтать, – поддразнил ее Рэндалл, слегка улыбнувшись.

– Уверена, ты понимаешь, что у меня не так много свободного времени для катаний и болтовни.

Но подумала она совсем иное: «Если я не могу уделить достаточно времени для дочери, то уж точно не стану тратить его на тебя».

– Да, понимаю, – слегка самоуверенно ответил Говард. – Хорошо, давай покончим с этим. Что тебе нужно?

– Понять типаж человека, который так тесно связан с поджогами… это то, что я не могу полностью принять.

– С поджогами? – спросил он, слегка смутившись. – Почему ты считаешь, что поджог имеет к этому какое-то отношение? Парень сжигает тела, а не здания.

– Потому что он использует огонь в качестве оружия. Практически как символ.

– Именно, – ответил Говард. – А это значит, что если он использует огонь в символических целях, то не обязательно должен быть поджигателем.

– Но огонь кажется самым важным аспектом данного дела. Или же у него какая-то мания, связанная с костями и пеплом. Но, чтобы добраться до этих вещей, опять же, потребуется огонь.

– Точно. Я согласен на все сто. И все же… использование огня в убийствах вовсе не означает, что вы ищите поджигателя. Это все равно, что назвать человека, похищающего людей с целью утопить их в ванной, неудавшимся аквалангистом, – он усмехнулся собственной аналогии, издав сухой и жалкий звук.

Эйвери уже обдумывала это ранее, но не придавала особого значения. Вопрос огня казался слишком важным, чтобы не стать движущей силой убийств. Но что, если убийца действительно использовал его только в качестве средства достижения цели… способа показать или устранить доказательства?

– Серьезно, Эйвери, – сказал Говард, скрестив руки на груди. – Я считал тебя намного умнее. Кажется, ты слишком полагаешься на меня. Это лень?

– Нет, – ответила она, почти обидевшись на подобное высказывание. – Просто такие отношения с человеком, который настолько хорошо разбирается в убийцах, большая редкость. Как ни странно, но ты один из самых надежных ресурсов, которые у меня есть в наличии.

– Не знаю, воспринимать это как комплимент или же как оскорбление, – произнес Рэндалл. – В любом случае, полагаю, что это делает нас родственными душами, не находишь?

Ее чуть не пробрала дрожь при мысли об этом, но она прокляла бы саму себя, если бы хоть на мгновение показалась слабой перед ним.