Моя неделя с Мэрилин

— О, так ты не знал, что она там? Значит, никакого тайного сговора не существовало?



— Если он и существовал, то я в нем не участвовал, уверяю вас. Но это, скорее, была неожиданная прихоть. Мэрилин захотелось выбраться из этого душного дома, подальше ото всех этих людей, которые без конца от нее что-то требуют. С ней невероятно весело!..



— О, ну конечно, — колко заметила Энн.



Я проигнорировал этот выпад.



— И чем же вы занимались? — поинтересовалась миссис Бушелл.



— Мы были в Виндзорском замке — там работает мой крестный, он библиотекарь. А потом перекусили в кафе и съездили в Итон.



— О, как мило! Культурный отдых, значит? Но ты вчера вернулся в таком виде...



Я прошел прямо в свою комнату, но Энн всегда все подмечала.



— Я почему-то подумала, что ты купался. Кстати, Мэрилин умеет плавать?



— Ну, э-э-э... да, умеет, и очень хорошо, на самом деле. Видите ли, вчера было ужасно жарко, поэтому мы искупались в одном местечке... Я часто там бывал, когда учился в колледже.



— Разумеется, — кивнула Энн. — Я даже не буду спрашивать, что было на вас вместо купальных костюмов.



В этот момент в коридоре зазвонил телефон, и я был на время избавлен от этого допроса.



Предсказуемо: это оказался Милтон Грин.



— Привет, Колин! Я хотел узнать, могу ли я заехать. Все отлично. Не беспокойся, я не собираюсь тебя в чем-то упрекать. Просто подумал, что нам не мешало бы поговорить — как мужчина с мужчиной.



— Энн, ты не против, если Милтон заедет?.. — крикнул я, а затем устало сказал в трубку: — Хорошо, Милтон. Приезжай, но Энн говорит, что в час мы будем обедать, поэтому у нас не так уж и много времени.



— Отведи его в сад, — посоветовала Энн, когда я повесил трубку. — Кто знает, может, на природе он успокоится быстрее.



Милтон приехал через десять минут.



— Давай прогуляемся к реке, — предложил я. — Это место называется Раннимед. Ты знаешь, чем знаменит Раннимед?



— Нет, — сказал Милтон.




— Раннимед — это остров на Темзе, где 15 июня 1215 года короля Джона вынудили подписать Великую хартию вольностей. Каждый английский школьник это знает. Это произошло 741 год назад, Милтон, а Хартия вольностей до сих пор считается основой британской конституции. Помимо всего прочего, она гарантировала каждому человеку право на справедливый суд. Бароны вошли в Лондон и принудили короля подписать этот документ. Я упоминаю об этом потому, что не хочу, чтобы меня незаслуженно судили за эту поездку с Мэрилин. Я прошу справедливости.



— Эй, Колин, я не злюсь на тебя! Совсем нет. Я приехал лишь затем, чтобы дать тебе совет. Я всецело на твоей стороне. Просто мне не хочется, чтобы тебе было больно, вот и все.



«О, ну конечно! — подумал я. — Однако же ты был бы не против, если бы я упал со скалы и переломал себе все кости».



— Как это любезно с твоей стороны, Милтон.



— Видишь ли, я познакомился с Мэрилин очень давно, наверное, лет семь тому назад. Я влюбился в нее так же, как ты. Она тогда жила с влиятельным голливудским агентом Джонни Хайдом, а я работал фотографом в журнале Life, и у нас с ней был десятидневный роман. Всего десять дней. В этом и заключается проблема. Я не знаю, как донести это до тебя в более мягкой форме, Колин. Мэрилин заводит романы со всеми, кто ей понравится. Я знаю, что ты возвел ее на пьедестал. Мы все это делаем. Но влюбляться в нее было бы ошибкой. Она просто разобьет тебе сердце. Разумеется, вы чудесно провели время. Но довольно. Спасайся, пока не обжегся!



— Ты закончил, Милтон?



— Эй, ну не злись. Я не хотел говорить тебе это, но поверь: все ради твоего же блага.



— Во-первых, — ответил я, — у Мэрилин, разумеется, может быть «роман», как ты это называешь, с каким-нибудь гипотетическим мужчиной, но меня это не касается. Со мной у нее ничего нет. Ты знаешь, можно прекрасно провести время и без всякого романа.



Милтон, казалось, сомневался.



— Но она сказала, что ты ее поцеловал...



— Во-вторых, — продолжал я твердо, — я не влюбился в Мэрилин. Я не знаю, как у вас принято в Голливуде, но нам, в Англии, нужно чуть больше времени, чтобы влюбиться. И в-третьих, я не возводил Мэрилин на пьедестал. Для меня она просто красивая, обаятельная и довольно печальная девушка, в обществе которой мне очень приятно находиться. Конечно, я понимаю, что она при всем этом — самая знаменитая кинозвезда в мире. Также я не забыл и о том, что у нее сейчас медовый месяц и ее муж — известный писатель. Но Мэрилин в невероятном напряжении. Она пытается безупречно сыграть свою роль в очень сложном фильме. А актер, играющий с ней в паре, ведет себя просто ужасно. Она не знает, кому может доверять.



Милтон нахмурился.



— К тому же, — продолжал я, — обожаемый супруг ни с того ни с сего бросил ее на десять дней. Не могу взять в толк почему! Учитывая все это, Мэрилин определенно нужен выходной, и если она решит провести его со мной, то я сочту себя счастливчиком и, уж конечно, не откажусь.



— Она говорила что-нибудь обо мне? Или о съемках?



— Ничего. Ни слова. Она ни разу не пожаловалась за целый день. Мы навестили моего крестного...



— Да, я слышал. Бог ты мой, хотел бы я увидеть рисунки Гольбейна своими глазами! Это же лучшие портреты в мире! Я фотограф-портретист, не забывай об этом.



— Может быть, мы как-нибудь съездим туда... Итак, потом мы с Мэрилин пообедали — рядом с нами всегда был Роджер, — а затем отправились в Итон. Я там учился. Мэрилин больше интересовалась культурой, нежели романтикой.



— А затем вы поехали купаться. Она сказала, что вы поехали купаться и целовались в воде.