Мое злое сердце

– Значит, пес снова сможет бегать?

– Если переживет операцию, то да. – Леннек налил в свой стаканчик воды. – Задняя лапа была всего лишь вывихнута, так же как и челюсть. Все оказалось не так плохо, как выглядело.

– Уфф… – выдохнул Дэвид с облегчением. – Значит, собаке повезло.

– Да, можно сказать и так. – Леннек выбросил пустой стаканчик в мусорную корзину. – Помимо гематомы, других внутренних повреждений у парнишки не было. А это хороший знак.

– Но… – добавила я.

– Собака слишком долго пролежала в тине, – сказал Леннек. – Она полностью обессилела и обезвожена от жары. Это вообще чудо, что пес выжил. Похоже, он сильный парень! Иначе я бы не взялся его оперировать. Но большего пока не могу вам обещать. – Доктор снова вытер пот с лица. – Вы знаете, кому принадлежит собака? Кожа воспалена, и я не смог установить, имплантирован ли чип с именем владельца.

Я отрицательно покачала головой. Дэвид лишь пожал плечами.

– А сколько стоит операция? – спросила я в надежде, что ветеринар позволит мне оплатить ее попозже, когда я получу деньги.

К тому же мне еще предстоит заработать триста евро для мамусика. Моя новая жизнь оказалась не только сложной, но и дорогой!

Леннек посмотрел на меня с пониманием:

– По поводу денег не беспокойся. Если бы я сам его нашел, то все равно бы ничего не заработал.

Я взглянула на ветеринара с недоверием:

– Вы серьезно? Вы ничего не возьмете за операцию?

Леннек улыбнулся и указал на плакат, висящий на стене.

– Я член Ассоциации защиты животных. Но ты можешь кое-что сделать для этого пса. Поспрашивай в округе, не потерял ли кто-нибудь собаку. И если пес бездомный, помоги мне найти для него пристанище. Наш приют переполнен – и так уже трещит по швам.

– Спасибо, – сказала я, – обязательно займусь этим.

– Очень бы хотелось выяснить, кто переехал этого бедолагу, а потом бросил на дороге, – вставил Дэвид.

– Нет, никто не наезжал на эту собаку, – возразил врач. – Я лечил многих жертв аварий, и я вижу, попала собака под машину или ее избили.

– Как вы сказали? – выдохнула я. – Избили?

– Кровоизлияние произошло оттого, что ее пинали и топтали. Готов поспорить, что кто-то хотел забить бедное животное до смерти.

– Но… – Я едва могла говорить. – Но… бог мой, зачем?

– Я бы тоже хотел это знать, – произнес Леннек мрачно. – Этому дьяволу можно было бы предъявить обвинение за издевательство над животными.

Мое сердце учащенно забилось. В первую очередь из-за слова, которым доктор назвал садиста. Дьявол! Точно так же недавно назвал его Кевин!





34




К полудню столбик термометра поднялся до тридцати пяти градусов, которые ощущались как все пятьдесят. Казалось, мы сидим в прачечной, куда не проникает ни ветерка. Весь Ульфинген словно вымер. Все, кто мог, спасались в тени жилищ или искали прохлады в кафе Пино. Большинство жителей толкались в «Атлантиде». Я тоже вывела из гаража Мисс Пигги, захватила купальник и пляжную подстилку и поехала в бассейн.

На газоне не осталось ни клочка свободного места. Казалось, в лягушатнике собралась вся местная малышня. В воде и на берегу люди толкались, как сардины в банке, свободных мест нигде не было. Я нашла просвет под надписью «Прыгать с бортика запрещено!» и прыгнула, погрузившись в воду по грудь. Несмотря на обилие людей, в воде было прохладно.

Некоторое время я бесцельно наблюдала за посетителями бассейна, которые смеялись и беззаботно беседовали. Солнце в полную силу светило с неба. Мне все еще было не по себе, в голове одна мысль сменялась другой. Я размышляла о рассказе Дэвида про Кевина и Ронью. Об озере, на берегу которого из останков машины достали обгоревший до неузнаваемости труп, который, возможно, вовсе не принадлежал Кевину. О парне в садовой беседке. Это мог быть как реальный Кевин, так и моя галлюцинация. О бедной собаке, которой я спасла жизнь. И не в последнюю очередь о садисте, забившем несчастное животное почти до смерти, – о дьяволе, от которого убегал Кевин.

Все было таким запутанным. В какой-то момент детали головоломки совпадали, но потом все снова рассыпалось. Появлялись дополнительные вопросы. Например, существовала исчезнувшая в супермаркете купюра в двадцать евро или нет. И что все-таки случилось той ночью, когда мне позвонила Беа, рассказав о Бене? От этих вопросов голова раскалывалась, как и от беспощадной летней жары.

Кроме всего прочего, я не могла не думать о Юлиане, расставшемся со своей Барби-Сандрой. О том, как мы бесстрашно стояли с ним на парапете. О чувстве полета. В прошлую ночь, согласившись поехать с Юлианом, я подавила всякие мысли о Сандре. Близость Юлиана была для меня гораздо важнее. И сейчас я была бы рада, если бы он пришел. Тогда я, возможно, могла бы извиниться за свой поцелуй… И постараться как-то исправить оплошность. Но нигде в бассейне его не было видно.

«Вероятно, он сейчас у своей больной матери», – подумала я. Мысленным взором я увидела, как он стоит у стеклянной стены изолированной палаты и смотрит на мать, готовясь расстаться с ней навсегда. Это была холодная, серая, безутешная картина, разрывавшая мне мозг и вытеснявшая все другие мысли. Если даже мне было так плохо, как же чудовищно должен чувствовать себя Юлиан! Лучше оставить его в покое, решила я. Не стоит ему навязываться. Особенно после совершенной прошлой ночью ошибки. Хотя поначалу поцелуй не казался мне ошибкой.

Головная боль вдруг усилилась, шум внутри головы стал темно-красного цвета, затопив все вокруг. «Это всего лишь жара, – сказала я себе. – Я перегрелась на солнце». Сделав глубокий вдох, я окунулась с головой. Тотчас красный превратился в мирно-голубой цвет бассейна. С каждым сантиметром, пока я погружалась на дно, головная боль слабела. Когда мои стопы коснулись дна, боль прекратилась совсем, и я снова могла мыслить ясно.

Надо мной мелькали чьи-то тела, ноги и руки, но шум сквозь толщу воды не проникал. Здесь царили тишина и покой. «Какой свободной я себя здесь чувствую, – подумала я. – Вот бы так длилось вечно!» Вынырнув на поверхность, чтобы глотнуть немного воздуха, я снова опустилась ко дну, но на этот раз лицом к стене бассейна. Я медленно скользила вдоль синих плит и оказалась перед окошком, за которым располагался фонарь для вечерней подсветки.

Несмотря на то что глаза у меня уже болели от хлорированной воды, я различила капли воды, стекавшие изнутри стекла, как слезы. И увидела еще что-то. Нечто, чего здесь не могло быть. Ни здесь, ни изнутри фонаря. Но она была здесь. Надпись. Ее кто-то вывел пальцем по каплям запотевшего окна.

МОЕ ЗЛОЕ СЕРДЦЕ




Каждую из букв можно было отчетливо прочитать. «Мне это кажется, – вспыхнуло у меня в мозгу. – Это просто галлюцинация. Никто не оставляет сообщений здесь, под водой. По крайней мере, таких, как эти». Я отвернулась, чтобы убедиться, что слова не исчезли. Мои галлюцинации всегда исчезали после того, как я отворачивалась. Но до проверки я не дошла. Едва я отвернулась, как мое сердце чуть не остановилось от ужаса.

Прямо передо мной плавало бледное тело Кая. Нет, он не плыл – он качался в воде. Как призрак. Пряди светлых волос, подобно белым змеям, обвивались вокруг его головы, казавшейся под водой уродливой, искаженной формы. Оплывшее лицо отливало фиолетовым, цветом перезрелых слив. Глаза была широко раскрыты, огромные и черные, почти как у девушки-насекомого, из разинутого рта вырывался крик умершего ребенка. Кай протянул пухлые ручки, чтобы схватить меня, и…

Я издала крик ужаса, прозвучавший как бульканье, и в панике выпрыгнула из воды. Лысый мужчина с обгоревшим на солнце лицом испуганно отшатнулся, когда я выскочила на берег рядом с ним. Тут же, неподалеку, вынырнул Кай и взглянул на меня, смеясь. Только это был не Кай. Это был всего лишь светловолосый мальчик, решивший сыграть со мной злую шутку и напугать меня.

– Не ныряй так глубоко, Финн, – сказал сыну лысый мужчина, помогая ему выбраться на бортик, где я все еще сидела, дрожа.

– Давай еще раз! – предложил мне мальчик.

Я замотала головой: «Нет, Кай, нет. Пожалуйста, не надо больше».

– Жалко! – Мальчишка надулся и тут же стал дурачиться, приставая к отцу.

Вдруг кто-то тронул меня сзади за плечо. От неожиданности я вскрикнула.

– Привет! – Это был Дэвид. – Прости, не хотел тебя напугать. С тобой все хорошо?

– Уфф… Больше так не делай, ладно?

– Окей.

– Хватит с меня ужасов. Еще эта история с собакой.

Дэвид уселся рядом со мной на бортик бассейна и опустил в воду ноги, почти такие же белые, как его бермуды.

– У меня хорошая новость, – сказал он. – Если хочешь, можешь поплавать. Сегодня я беру на себя уборку пляжа и туалетов. А тебе останется только прибраться в раздевалках после того, как все уйдут. Там все же прохладнее, чем снаружи.

– Правда? А что с Айдин?

– Айдин сообщила, что заболела. Гипертония. Неудивительно при такой-то жаре. – Дэвид вынул ноги из воды. – Все, пора бежать. Есть еще кое-какие дела. Славно тебе поплавать!

– Спасибо.

Он кивнул на прощание и скрылся в толпе, а я снова залезла в бассейн. Но глубже уровня плеч в воду больше не заходила.





35




Примерно через час небо начало хмуриться. Ветер усилился, погнав по пляжу фантики от конфет и обертки от мороженого. С каждым порывом он становился все сильнее, солнечные зонтики на пляже начали раскачиваться. Приближалась очередная гроза – синоптики ее предсказывали.

Посетители бассейна в спешке собирали вещи – покрывала, лежанки, сумки-холодильники – и устремлялись к выходу, чтобы успеть вернуться домой до дождя. Вскоре бассейн опустел. Снаружи доносились раскаты приближающейся грозы, пока я стояла под струями душа. От мысли о том, что весь бассейн сейчас в моем распоряжении, я довольно хихикнула. В детстве я часто о таком мечтала. Теперь это желание осуществилось. Нет только морозильника с мороженым, из которого можно брать сколько захочешь – и есть, пока не заболит живот.

Я смыла с волос остатки шампуня, чтобы не попал в глаза, выключила воду и потянулась за полотенцем. Но рука нащупала лишь пустоту. Полотенце пропало. Я взглянула на пол – может, оно слетело с крючка. Но на полу тоже ничего не было. Я удивленно огляделась. Полотенца нигде не было видно. Исчез также мой купальник, который я тоже, сняв, повесила на крючок. Кто-то решил надо мной подшутить.

– Эй, ничего смешного, – сказала я в сторону дверей, за одной из которых наверняка прятался шутник: другого укрытия тут не было.

– Слушай, у меня сегодня был тяжелый день. И теперь совершенно нет настроения шутить, понятно? Так что верни мне, пожалуйста, мое полотенце.

За дверями не раздавалось ни звука. Слышны были только раскаты грома снаружи. Можно было подумать, я здесь одна.

– Так-так, – произнесла я сердито. – Ты думаешь, это жутко смешно, да?

Снова никакой реакции. Хорошо, решила я, тогда немного обсохну и влезу в свои вещи так. Хотя здесь прохладнее, чем на улице, но все же достаточно тепло, чтобы одежда могла на мне высохнуть. Голой я пробралась в раздевалку – и застыла на месте. Мои шмотки тоже пропали.

– Проклятье, это что еще такое?!

Я стояла абсолютно голой посреди раздевалки, у меня не было ни полотенца, ни купальника – ничего, чтобы хоть как-то прикрыться.

– Ну, кто бы ты ни был – твоя шутка удалась. А теперь верни мне немедленно мои вещи!

Через щелку в двери я посмотрела в другие кабинки. Пусто. Я зло стиснула зубы. Этот идиот – или идиотка – хочет, чтобы я голой бегала, как безумная, по раздевалкам в поисках своих вещей. Действительно смешно, ха-ха! Но как раз это мне и предстоит, так как внутри кабинок никого не было. В качестве альтернативы я могла остаться ждать, пока шутник передумает. Или позвать на помощь в надежде, что кто-нибудь сжалится и принесет мои вещи.

Слишком долго рассуждать у меня не было возможности – предстояло еще убирать душевые. Что же делать? Позвать на помощь или ждать? Если я позову на помощь, явятся либо Дэвид, либо его отец. Единственные, кто находился поблизости. Мать Дэвида трудилась в кафе, а Айдин сегодня не пришла. Не очень-то приятный выбор. Черт, как это все неловко!

– Если ты где-нибудь прячешься, учти, я с тобой разберусь!