Макбет

– Никаких телефонов. Только адрес.

Ангус написал на грязной, заляпанной машинным маслом салфетке адрес и вернул ее Кайту.

– Что теперь?

Кайт тяжело вздохнул – так вздыхают те, кто знает, что их ждет тяжелый труд.

– Сперва мне нужно кое-что проверить. Это дело серьезное. И мне не хотелось бы оказаться орудием в чужих руках или пешкой в чьей-то игре.

– Я играю ради правды и ради того, чтобы остановить Макбета.

Кайт опасливо огляделся, и Ангус понял, что заговорил чересчур громко.

– Если это правда, значит, ты лжешь, когда говоришь, будто не веришь в божественное, – сказал журналист.

– Бога не существует.

– А как же божественное, спрятанное в самом человеке?

– В человеке, Кайт, есть лишь человеческое. И желать добра – так же свойственно человеку, как грешить.

Кайт медленно кивнул.

– Тебе виднее, ты теолог. Я тебе верю, но то, что ты мне рассказал, нужно проверить. И тебя самого тоже. – Он поднялся и принялся застегивать дождевик.

– Как по-твоему, когда ты сможешь выпустить этот материал? – Ангус глубоко вздохнул: – Я не доверяю Леноксу, он наверняка настучит обо всем Макбету.

– Я брошу все силы, – ответил Кайт, – за два дня можно много чего успеть. – Он вытащил бумажник.

– Благодарю, но я сам заплачу за кофе.

– Ну, как хочешь. – Кайт убрал бумажник. – А ты знаешь, что в этом городе ты – животное редкое?

– Да, исчезающий вид, – грустно улыбнулся Ангус.

Он проводил глазами репортера, а когда тот исчез за дверью, огляделся. Похоже, до них никому из посетителей дела не было. Два дня. Ему нужно продержаться два дня.



Сейтон не любил Капитоль. Ему не нравились широкие проспекты, величественные старые здания, в которых заседали всякие брехуны, зеленые парки, библиотеки и опера, уличные художники, маленькие готические церквушки и гигантский собор, открытые кафе и их улыбающиеся посетители и пышный национальный театр, где ставились претенциозные пьесы, в последнем акте которых властный король непременно погибал.

Поэтому Сейтон стоял, повернувшись спиной к городу и глядя на море.

Они находились в портовом отделении полиции, а «Гламис» уже зашел в порт.

– Вам точно не нужна помощь? Уверены? – спросил полицейский с эмблемой полиции Капитоля на униформе. Перед их приездом разгорелся спор о том, кто имеет право проводить операции в порту, однако комиссар столичной полиции пошел на уступки. Как он сам сказал, отчасти оттого, что речь шла об убийце полицейских, а отчасти потому, что операцию планировалось провести на борту морского судна.

– Спасибо, но да, я уверен, – ответил Сейтон.

– Хорошо, но если вы его возьмете и сойдете с ним на берег, мы вынуждены будем забрать его.

– Естественно. Главное – следите за трапом и судном.

– От нас не уйдет, старший инспектор. – Столичный полицейский показал на две весельные лодки метрах в пятидесяти от причала, в которых сидели переодетые рыбаками полицейские, готовые прыгнуть в воду, если Дуфф вздумает добраться до берега вплавь.

Сейтон кивнул. Он вспомнил, как совсем недавно стоял вот так в другом порту. И тогда от помощи отказался сам Дуфф, этот упрямый придурок. Сейчас же они поменялись ролями – и скоро Дуфф это поймет. И. Сейтон отведет ему на это несколько мучительно долгих секунд. Столичная полиция и не подозревала, но Макбет приказал не просто доставить Дуффа на берег, а принести. В мешке, как и полагается трупу.

Судно причалило к берегу, и белая пена, похожая на шампанское, выплеснулась на асфальт. Сейтон зарядил свой «MP-5».

– Олафсон, Рикардо, готовы?

Двое гвардейцев кивнули. Они изучили план судна и знали, где находится каюта, в которой спит Дуфф.

Моряки сбросили два троса – один спереди, другой сзади, – а портовые рабочие накинули их на кнехты и затянули. Борт судна мягко ударился о прибитые к причалу шины, и те сердито заскрипели. На причал опустился трап.

– Вперед! – скомандовал Сейтон.

Они выскочили на причал и взбежали вверх по трапу. Моряки изумленно смотрели на них – судя по всему, капитан до последнего хранил тайну.

Гвардейцы спустились вниз, мимо каюты штурмана. Вниз. Снова вниз. Они остановились перед каютой с номером «12» на двери.

Сейтон прислушался, но услышал лишь собственное дыханье и рев корабельного мотора. Рикардо прошел дальше по коридору и остановился, осматривая все остальные двери на тот случай, если Дуфф услышал их и спрятался в другой каюте.

Сейтон зажег фонарик и кивнул Олафсону, а потом вошел внутрь. Фонарик оказался лишним – в каюте оказалось достаточно светло. Дуфф лежал на нижней полке, повернувшись лицом к стене и с головой укрывшись одеялом. Сверху из-под одеяла торчала зеленая шапка. По словам капитана, Юнсон никогда ее не снимал и вечно натягивал до самых глаз, прикрытых огромными очками. Лишь однажды шапка сползла, и капитан заметил шрам. Сейтон вытащил пистолет, который собирался вложить Дуффу в руку, и дважды выстрелил в стену. На мгновение грохот оглушил его, и уши Сейтона наполнил неприятный звон. Дуфф вздрогнул и напрягся. Сейтон склонился к его уху.


– Они кричали, – сказал он, – так кричали, что одно удовольствие послушать. Ты, Дуфф, тоже начинай кричать. Потому что сперва я выстрелю тебе в живот. Как старому другу, паршивый ты сучонок.

Пахло от Дуффа отвратительно. Сейтон потянул носом воздух. Нет, это вовсе не тот восхитительный аромат, который источает напуганное животное. От Дуффа воняло… потом.

Застарелым мужским потом. Странно, ведь Дуфф сбежал всего несколько дней назад…

Лежащий на койке мужик повернулся.

Его лицо было чужим. Перед ним был не Дуфф.

– Че-е? – протянул незнакомец. Одеяло сползло, и Сейтон почти уткнулся носом в голый торс и волосатую подмышку.

Сейтон приставил дуло ко лбу незнакомца:

– Полиция. Что ты тут делаешь и где Дуфф?

Мужик фыркнул:

– Ты че, сам не видишь? Я сплю. А кто такой Дуфф, я вообще не в курсе.

– Юнсон! – Сейтон с такой силой ткнул дулом ему в лоб, что голова незнакомца утонула в подушке.

Тот снова фыркнул:

– Юнга? А ты на камбузе-то проверил? И в других каютах? В этом рейсе какая койка свободная, та и твоя. А че Юнсон натворил-то? Похоже, че-то серьезное… Слышь, ты если хочешь мне дырку в башке проделать, то лучше стреляй.

Сейтон убрал автомат.

– Олафсон, Рикардо, обыскать судно! – Сейтон пристально посмотрел на одутловатое лицо лежащего перед ним человека. А затем снова потянул носом воздух. Неужели этот мужик и правда не боится или же запах страха просто-напросто тонет в этой отвратительной вони?

Стоявший сзади Олафсон словно окаменел.

– Обыскать судно! – заорал Сейтон, и Рикардо с Олафсоном затопали по коридору.

Сейтон выпрямился.

– Как тебя зовут и почему у тебя шапка Юнсона?

– Хатчинсон. А шапку я тебе дарю – тебе, похоже, подрочить надо, вот и вытрешься.

И тогда Сейтон ударил. Дуло впечаталось в щеку Хатчинсона и разорвало кожу. На глазах у механика выступили слезы, однако он и бровью не повел.

– Отвечай! – прошипел Сейтон.

– Я лег спать, замерз и полез за футболкой – я ее перед сном бросил во-он на тот ящик. Смотрю – ни футболки, ни бейсболки нету, зато лежит эта шапка. Ну, я ее и надел. Ясно тебе? – Голос Хатчинсона дрожал, но глаза светились ненавистью. Страх и ненависть, ненависть и страх, вечно одно и то же, думал Сейтон, вытирая кровь с автомата.

В коридоре послышались сердитые крики. Сейтон знал заранее: они обыщут все судно снизу доверху, заглянут в каждый уголок и каждую щель, но его не найдут. Дуфф сбежал.





Глава 30




Дуфф быстро шагал по широким проспектам, мимо старых зданий, через парки, глядя на уличных музыкантов и художников. Один раз он зашел в открытое кафе и, показав сидевшей за столиком паре бумажку с адресом, спросил дорогу. Те заулыбались и махнули рукой в нужном направлении, с интересом поглядывая на его начавшую отклеиваться бороду. Стараясь не бежать, Дуфф оставил позади Капитольский собор.

Тогда, на судне, Хатчинсон вернулся.

Дошел до машинного отделения, а потом вернулся в каюту и выслушал все, о чем Дуфф рассказал ему. Расскажи кто-нибудь такую историю самому Дуффу – и тот наверняка засомневался бы, однако Хатчинсон молча кивал, словно соглашаясь. Словно знал, на что люди способны в своей ненависти друг к другу. А дослушав до конца, машинист выложил ему план бегства – ни секунды не раздумывая и так уверенно, что Дуффу показалось даже, будто план этот машинист придумал уже давно и для самого себя. Хатчинсон отдал Дуффу свою одежду и отвел его к трапу дожидаться лоцманского бота.

– Ты, главное, стой спиной к нашему мостику, чтобы капитан твою рожу не разглядел, тогда он решит, что ты – это я. А когда бот подойдет, скинешь трап, спустишься по нему в бот и скажешь, что тебе надо на берег раньше «Гламиса» – типа, тебе надо в пароходство захватить там одну запчасть для лебедки, которая вытягивает швартовые тросы.

– Почему?

– В смысле?

– Почему ты все это делаешь?

Хатчинсон пожал плечами:

– Мы, когда привезли те пулеметы и ящики с патронами, начали их разгружать. А на причале стоял тощий лысый хрен и смотрел на нас так, как будто мы шняга из-под ногтей.