Макбет

– А вас не удивляет, почему вдруг Рыцарям севера вздумалось мстить Банко? И почему они не отомстили тому, кто отдал приказ? То есть Макбету?

– Ну, это ясно! – фыркнул Ленокс. – Охрана у Макбета намного лучше. У тебя вообще есть доказательства?

– Только эти глаза, – Ангус показал на свое лицо.

– Это твои глаза, и обвинения – тоже твои. Назови хоть одну причину, по которой мы должны тебе верить.

– Есть один способ проверить, – Кетнес медленно вернулась в кабинет и уселась на стул. – Пусть другие гвардейцы подтвердят то, что сказал Ангус, или опровергнут – и тогда он потеряет работу и предстанет пред судом, а будущее его ждет, мягко говоря, непростое. И ему это известно.

Ангус рассмеялся.

Кетнес удивленно посмотрела на него:

– Я что, сказала что-то смешное?

– Это же гвардия, – сказал Ленокс. – Верность и братство, крещены огнем, венчаны кровью.

– Ты о чем?

– В гвардии никто против Макбета и слова не скажет, – пояснил Ангус, – или против Сейтона. Или еще кого-то из братства.

Кетнес развела руками:

– То есть ты рассказал нам про эти убийства, зная, что доказать твои слова невозможно?

– Среди расстрелянных в клубе был младенец, – сказал Ангус, – и Макбет велел мне сжечь его труп. Здесь, в печи.

Кетнес вздрогнула. И пожалела обо всем. Зачем она вернулась? Почему не сидит сейчас в такси?

– Я отказался, – продолжал Ангус, – значит, это сделал кто-то другой. Возможно, он сам. Я осмотрел печи, и в одной из них и правда недавно что-то сожгли. Я подумал, что если вы попросите криминалистов заглянуть в эту печь, то они непременно обнаружат улики. Отпечатки пальцев, кости, еще что-то. А если вы что-то найдете, то Отдел по борьбе с коррупцией может начать расследование.

Ленокс и Кетнес переглянулись.

– Полиция не может вести расследование, в котором подозреваемым является комиссар полиции, – сказал Ленокс. – Разве тебе это неизвестно?

Ангус нахмурился:

– Но… Отдел по борьбе с коррупцией… разве вы не…

– Нет, мы не имеем права проводить внутреннее расследование, – ответил Ленокс. – Обвинениями в адрес комиссара полиции занимается администрация города, то есть бургомистр Тортелл.

Ангус яростно затряс головой:

– Ну уж нет! Там они все на корню куплены, твари продажные! Нам надо действовать самостоятельно, надо бороться с Макбетом изнутри!

Кетнес не ответила, но подумала, что Ангус прав. В городской администрации никто, в том числе и Тортелл, не осмелится выступить против Макбета. В свое время Кеннет придумал законы, надежно защищающие комиссара от подобных внутренних бунтов.

Ленокс посмотрел на часы.

– У меня через двадцать минут встреча. А тебе, Ангус, я посоветую не лезть в это дело, пока у тебя не появятся доказательства. И тогда можешь обратиться в администрацию города. Можешь попытаться.

– Попытаться? – хрипло переспросил он и повернулся к Кетнес. На лице его сменились отчаяние, мольба, страх и надежда, и Кетнес догадалась, зачем он пригласил ее сюда. Он не только хотел, чтобы криминалисты осмотрели печи, – ему нужен был свидетель, чтобы Ленокс не мог приворяться, будто ничего не знает. Ангус выбрал Кетнес просто-напросто потому, что тогда, в лифте, она приветливо ему улыбнулась. Потому что думал, будто на нее можно положиться.

– Старший инспектор Кетнес? – тихо, почти умоляя, проговорил он.

Она глубоко вздохнула:

– Ленокс прав, Ангус. Ты предлагаешь нам взять картонный меч и напасть на медведя.

Глаза у Ангуса подозрительно заблестели.

– Вы боитесь! – выпалил он. – Вы верите мне, иначе давно уже ушли бы! Но вы боитесь! Боитесь, верите мне. Потому что я рассказал вам, на что Макбет способен.

– Давай будем считать, что этой встречи не было. – Ленокс встал и направился к двери.

Кетнес двинулась было следом, но Ангус схватил ее за руку.

– Младенец, – прошептал он, готовый зарыдать, – он уместился в коробке из-под обуви.

– Да, это невинная жертва борьбы с преступной группировкой, – сказала она, – иногда случается и такое. И то, что Макбет скрывает это от журналистов, чтобы избежать скандала, вовсе не значит, что он убийца.

Резко, словно обжегшись, Ангус выпустил ее руку и отшатнулся. Кетнес развернулась и зашагала прочь.

Оказавшись на лестнице, она почувствовала, как холод обжигает ее горячие щеки.


По пути к выходу она остановилась перед одной из печей и посмотрела на углубление в кучке серого пепла.

Ленокс выглянул наружу и помахал рукой таксисту, чтобы тот подъехал прямо к воротам.

– Как по-твоему, чего этот Ангус добивается? – спросил он.

– Добивается? – Кетнес повернулась и посмотрела наверх, на бывший кабинет директора фабрики.

– Он же понимает, что слишком молод и начальником ему пока не стать, – пояснил Ленокс. – Эй! Сюда! Или ему просто хочется славы?

– Может, он сказал правду. Ему хочется остановить Макбета.

– Долг зовет? – Ленокс хохотнул, и Кетнес услышала шорох шин по гравию. – Нет, Кетнес, каждый чего-то добивается. Пошли?

– Да. – Кетнес удалось разглядеть фигуру Ангуса там, наверху. Он неподвижно стоял и словно ждал чего-то.

Сколько времени пройдет, прежде чем Ленокс успеет донести Макбету о попытке мятежа?

И что делать ей самой – теперь, когда она обо всем знает?

Кетнес прижала ладонь к щеке. Она понимала, почему горят ее щеки. От стыда.



Ленокс решил срезать путь и пошел через вокзал. Он вообще не любил сложностей и всегда старался их избежать. В детстве он пытался подкупить сладостями других детей, чтобы те дружили с ним, врал, что может прыгнуть в воду с подъемного крана в порту, и как-то раз заплатил девчонке из киоска, чтобы та ему подрочила. Он покупал себе ботинки на высокой подошве, чтобы казаться выше, и списывал на экзаменах, хотя оценки все равно получал скверные, так что дома тоже приходилось врать. На семейных торжествах его отец любил во всеуслышание заявить, что хитрят только люди бесхребетные и безвольные. Потом отец сделал пожертвование одному частному университету, избавив Ленокса от стыда учиться в государственной академии, а он в благодарность подделал отметки в дипломе. Нет, не ради будущих работодателей, а для отца, которому захотелось взглянуть на диплом. Естественно, его раскусили, ведь Ленокс не смог выдержать подозрительного взгляда, которым наградил его отец. «Удивительно, как такой бесхребетный размазня вообще умудряется стоять на ногах!» – сказал тогда папаша.

Ну и ладно, сейчас-то какая разница? Зато у Ленокса хватало воли, чтобы не обращать внимания на толкачей, которые сползались к нему из каждого угла и предлагали наркоту. Эти узнавали своего клиента издалека. Впрочем, он добывал себе дурь иначе – наркотики ему присылали в коричневых конвертах без адреса отправителя. Или порой, когда ему хотелось чего-то особенного, ему завязывали глаза и вели прямо в святая святых, на тайную кухню, где вкалывали дозу свежего, только что сваренного продукта.

Он прошел мимо Берты Бирнам. Именно здесь Дуфф купился тогда на байку о судье из Капитоля. Вот только Геката не говорил, что Макбет убьет жену и детей Дуффа. На площади Рабочих Ленокс зашагал быстрее, словно желая опередить что-то. Себя самого.

– Макбет занят, – сказал портье в «Инвернессе».

– Передайте, что с ним хочет увидеться старший инспектор Ленокс. Что дело важное и что я отниму у комиссара всего минуту.

– Хорошо, сейчас уточню.

Ленокс огляделся. Ему показалось, будто здесь чего-то недостает. Вот только чего? Какой-то последней, решающей детали… Хотя, возможно, изменилась сама атмосфера, может, виной всему – двое довольно неряшливо одетых подвыпивших мужичков, с громким смехом направляющихся в зал. Прежде таких гостей здесь не жаловали.

На лестнице показался Макбет:

– Добрый день, Ленокс.

– Добрый день, комиссар. Здесь сегодня людно.

– Игроки из «Обелиска». Всего пару часов назад Комиссия по вопросам игровой деятельности его прикрыла. Давай присядем прямо тут, у меня, к сожалению, довольно мало времени.

– Спасибо, комиссар. Я хочу доложить о встрече, на которой побывал сегодня.

Макбет зевнул:

– Да?

Ленокс затаил дыхание. И замешкался. Существуют миллионы фраз, с которых можно начать рассказ. Тысячи способов сформулировать одну и ту же мысль. Сотни слов, которые стоит произнести вначале. Но выбор всегда однозначен.

Макбет нахмурился.

– Господин комиссар, – сказал портье, – у стола для блек-джека очередь, там спрашивают, не поставим ли мы второго крупье.

– Сейчас иду, Джек. Прости, Ленокс, обычно этим Леди занимается. Продолжай.

– Так вот, встреча… – Ленокс подумал о своих родных. Там, дома. О доме. И саде. О прекрасном районе, где его детям ничего не угрожает. Об университете, куда он их отправит. И все это – благодаря его зарплате. Ну, и дополнительных доходах, без которых теперь все развалится. Он поступает так не ради себя самого, а ради семьи. Семьи, семьи, семьи. Его семьи, а не какой-то другой, в Файфе, не…

– Да?

Дверь открылась.

– Шеф!

Они оба повернулись. На порге стоял Сейтон.

– Шеф, есть! Мы его нашли! – запыхавшись, проговорил он.

– Нашли?