Макбет

– Значит, вы – скромный слуга народа. Комиссар Дункан, ваш предшественник, тоже считал себя народным слугой, правда не таким скромным: он обещал в течение года добраться до Гекаты, самого могущественного местного преступника, известного также под именем Невидимая рука. Вы уничтожили Рыцарей севера. Сколько времени у вас уйдет, прежде чем вам удастся арестовать Гекату?

– Во-первых, Гекату не зря называют Невидимой рукой. О Гекате известно удивительно мало – например, тот факт, что он, скорее всего, стоит за производством наркотиков. Однако производство и распространение наркотиков так хорошо отлажено, что здесь, вероятно, идет речь о целой группировке или сети отдельных распостранителей.

– То есть для вас арест Гекаты является менее приоритетным, нежели для Дункана, я правильно понимаю?

– Перед вами комиссар полиции, который не желает бросать все силы на полицейские операции, благодаря которым его будут чествовать как героя и пригласят на торжественный прием в ратушу, однако которые в действительности никак не повлияют на жизнь обычных граждан в этом городе. Даже если мы арестуем человека, называющего себя Гекатой, его место тут же займут другие – и так будет продолжаться до тех пор, пока мы не искореним главную проблему этого города.

– И какую же?

– Безработица, Уолт. Людям нужна работа. Это лучший и самый дешевый способ борьбы с преступностью. Мы можем забить тюрьмы под завязку, но пока по улицам разгуливают толпы голодных…

– Знаете, Макбет, судя по вашим словам, вы и правда решили баллотироваться на пост бургомистра.

– Мне плевать, что вам там привиделось со стороны. Я лишь хочу, чтобы люди в этом городе зажили по-человечески.

– И вам известно, как этого добиться?

– Власти города должны заботиться как об инвесторах, так и о рабочих. Нужно предотвратить уклонение от уплаты налогов со стороны инвесторов, но при этом соблюдать законы по отношению к инвесторам. Рабочие же должны знать, что выполняемая ими работа не представляет собой угрозы для их жизней. У Банко, недавно погибшего полицейского, несколько лет назад умерла жена, Вера, а причиной ее смерти стали ядовитые испарения, которыми она дышала, работая на фабрике. Вера была трудолюбивой женщиной, прекрасной женой и матерью – я знал ее лично и очень любил. Как комиссар полиции обещаю, что в будущем, устраиваясь на работу, можно будет не бояться, что тебя постигнет участь Веры. Существуют и другие способы создать рабочие места. Лучше прежних. Позволяющих прожить лучшую жизнь.

Уолт Кайт улыбнулся, и Макбет понял, что ведущий доволен. Макбет и сам был рад – его мысли еще никогда прежде не были такими ясными. Видно, порошок попался совсем свежий, слова будто сами слетали с языка, такие простые и понятные.

– Вы очень быстро превратились во всенародного любимца, Макбет. И на месте бургомистра Тортелла я счел бы ваши слова вызовом. Формально Тортелл остается вашим начальником, и вам еще нужно дождаться его одобрения, чтобы официально заступить на должность комиссара полиции.

– Помимо бургомистра, у меня имеется еще несколько начальников, Уолт, например, моя собственная совесть и жители этого города. А для меня совесть и благо горожан намного важнее, чем тепленькое местечко комиссара полиции.

– Через четыре месяца, Макбет, у нас состоятся выборы бургомистра, и у тех, кто желает баллотироваться, осталось три недели на то, чтобы выдвинуть свою кандидатуру.

– Ну что ж, Уолт, если ты так говоришь, значит, так оно и есть.

Уолт Кайт рассмеялся и поднял руку.

– На этом мы поблагодарим комиссара полиции Макбета, который, как мне кажется, слегка кривит душой, говоря, что не разбирается в политике. А сейчас – Майлз Дэвис… – Ведущий махнул рукой сидевшим за стеклом операторам. Красная лампочка погасла, и из колонок полилась музыка.

– Спасибо, – улыбнулся Кайт, – ? Ты вообще понимаешь, что этих слов достаточно, чтобы посадить тебя в кресло бургомистра?

– Спасибо за интервью. – Макбет не сдвинулся с места, и Кайт вопросительно посмотрел на него.

– Я ослышался, – медленно и тихо проговорил Макбет, – или в конце ты обвинил меня во лжи?

Кайт растерянно заморгал:

– Обвинил во лжи?

– О, ты об этом… – Кадык репортера заходил ходуном. – Это же шутка, просто… фигура речи, это…

– Брось, я же пошутил, – Макбет улыбнулся и встал: – Ладно, увидимся.

Выходя из здания радиостанции, Макбет знал, что больше Уолт Кайт ему не помешает. А садясь на заднее сиденье лимузина, он понял, что ему не помешают ни «Обелиск», ни Дуфф, ни болезнь Леди. Потому что никогда прежде мысли его не были настолько ясными.

– Езжай помедленнее, – приказал Макбет.

Ему хотелось насладиться этой поездкой. Полюбоваться городом. Ну ладно, пока этот город принадлежит ему не полностью, однако ждать осталось недолго. Потому что Макбет непобедим. И у него отличное лекарство. На светофоре лимузин остановился, и Макбет заметил на обочине мужчину – для пешеходов давно уже загорелся зеленый, но мужчина не двинулся с места. Лицо его закрывал большой черный зонтик, поэтому Макбет разглядел лишь светлый плащ, коричневые ботинки и огромную черную собаку на поводке. И Макбету пришла вдруг в голову странная мысль. А что, если собака никак не может взять в толк, почему у нее есть хозяин и почему ее держат на поводке? Ее кормят, дают порцию еды, и этого достаточно, чтобы она чувствовала себя зависимой. Это единственное, что останавливает собаку, мешает ей броситься на спящего хозяина, перегрызть ему глотку и установить в доме свои порядки. Потому что это очень просто. Сперва нужно понять, как открывается холодильник, – а потом можно заняться хозяином.





Часть 3




Глава 25




– Лучшая в мире шерсть, – продавец благоговейно погладил висящий на вешалке черный костюм.

За окном магазина накрапывал дождь, но волны на фьорде уже немного улеглись.

– Что скажешь, Бонус? – спросил Геката. – Как по-твоему, подойдет Макбету?

– Я думал, ты выберешь смокинг, а не обычный черный костюм.


– Как тебе, конечно же, известно, в церковь в смокинге не ходят, а на этой неделе Макбету нужно посетить похороны, причем не одни.

– Значит, смокинг пока брать не будете? – уточнил продавец.

– Возьмем и то, и другое, Ал.

– Позвольте вам напомнить, что если вы выбираете одежду для торжественного ужина во дворце, то заявленная форма одежды – платье и белый костюм.

– Спасибо, Ал, но это торжество будет не во дворце, а в нашей местной ратуше. А вот фрак – что скажешь? Не слишком, – Геката прищелкнул языком, – вычурно?

– Да, пожалуй, – ответил Бонус, – когда нувориши пытаются вырядиться в одежду настоящих богатеев, они становятся похожи на клоунов.

– Хорошо, значит, темный костюм и смокинг. Пошлешь портного в «Инвернесс», Ал? Все за мой счет.

– Конечно, все сделаем в лучшем виде.

– Ну, а теперь нам нужен смокинг для этого господина.

– Для меня? – удивился Бонус. – Но у меня есть прекрасный…

– Да, я его видел, и поверь мне, тебе нужен новый.

– Правда?

– Твое положение, Бонус, требует безупречной внешности, а ты, ко всему прочему, еще и работаешь на меня.

Бонус не ответил.

– Подберешь нам смокинг, Ал?

– Разумеется! – и продавец засеменил к лестнице вниз, в магазин.

– Я прекрасно знаю, что ты сейчас думаешь, – сказал Геката, – и признаю, что, наряжая нас, я демонстрирую собственную власть, подобно королю, выбирающему униформу для солдат и слуг. Но что я могу сказать? Мне это нравится.

Старик улыбнулся, обнажив неестественно белые и ровные зубы. Интересно, свои ли? Но на этот вопрос ответа у Бонуса не было. Во всяком случае, если это вставная челюсть, то очень странная, украшенная тремя золотыми коронками.

– Кстати, о власти, – продолжал Геката, – тот красивый мальчик, который пришел тогда на торжественный ужин в «Инвернесс», – его ведь зовут Каси?

– Да.

– Сколько ему лет?

– Пятнадцать с половиной, – ответил Бонус.

– Хм. Чересчур молод.

– Возраст не…

– До твоей страсти к молодым мальчикам, Бонус, мне нет никакого дела, и осуждать тебя я тоже не стану. Я лишь хочу сказать, что в его возрасте это. И потенциально может загнать кого-то в ловушку. Впрочем, вижу, тебе этот разговор неприятен, поэтому сменим тему. Значит, Леди больна?

– Если верить психиатру, то да. Сильный психоз. Возможно, надолго. Врач боится, что она может наложить на себя руки.

– Разве доктора могут разглашать такие сведения?

– Возможно, доктору Альсакеру тоже вскоре понадобится новый смокинг.

Геката рассмеялся.

– Пришли мне счет. А этот доктор способен ее вылечить?

– Он говорит, что для этого придется положить ее в больницу. Но мы же этого не хотим, верно?

– Сам посуди. Леди – один из самых важных советчиков нашего комиссара, и в эти сложные дни, если общественность узнает, что она спятила, выглядеть это будет не лучшим образом.

– Но психоз – это…

– Да?

Бонус сглотнул:

– Нет, ничего.

Почему в обществе Гекаты он вечно чувствует себя сопливым подростком? Дело не только во власти, нет, было тут что-то еще, чего Бонус смертельно боялся, но никак не мог понять, чего именно. Нет, не взгляда Гекаты, а скорее того, чего в этом взгляде не было. Осознания пустоты. Пустоты и парализующего холодного мрака.