Магов не предлагать!

Главное правило жертвы – больше шума. Разумеется, если вас не схватил маньяк, тут лучше молчать. Тео к последним не относился, поэтому укусила его за губу и, высвободив рот, завопила. Испуганный горе-насильник отпрянул, словно от прокаженной, спешно подтягивая завязки. Для пущего эффекта влепила ему пощечину и следом – вторую, для симметрии.

– Чтобы глаза мои больше вас не видели!

Вот и решилась проблема. Не надо мямлить о несовпадении характеров и прошедшей любви. Заодно скажу, что за Риоре собралась со злости. Женщины частенько творят на эмоциях черт знает что, почему бы не закрутить роман с опасным преступником?

Сколько бы герцог ни платил фрейлине, она больше не могла оставаться в стороне от событий и застала сбивчивые извинения Тео. Якобы он не понимал, что на него нашло, так хотел внимания любимой, и прочая чушь. Взяла придворную даму в свидетельницы и, пылая праведным гневом, направилась к отцу. Нужно ослабить влияние канцлера. Убью сразу двух зайцев.

К саду, привлеченные криками, подтягивались любопытствующие. Бряцая оружием, прибежала стража. Указала на бледного Тео, который успел оценить последствия грандиозного провала, и велела вышвырнуть из дворца. Пусть папочка сколько угодно защищает сыночка, без наказания не останется.

Я подарила богатую пищу для пересудов – Тео чуть ли не волокли, а он бранился, напоминал о происхождении, требовал немедленно отпустить. Кричал не на меня – на стражу. А я стояла и молчала, сурово поджав губы, наслаждалась праведным возмездием. Вот бы еще из столицы выкинули!

Когда бурные возмущения наследника рода Отти стихли, собралась с духом и побрела к королевскому кабинету. Лучше бы на казнь! Отца боялась жутко, до дрожи в коленях и спазма лицевых мышц. Челюсти свело, поэтому, догадываюсь, выражение лица было зверское.

Придворные испуганно расступались, шушукались за спиной.

Чем ближе зловещая дверь, тем больше таяла уверенность в собственных силах. Когда же меня остановил Брайн Уиллис и передал просьбу отца зайти, она и вовсе испарилась. Ничего хорошего от разговора я не ждала, оставалось только гадать, по какой из множества причин разгневался король. Сомневаюсь, будто звал ради отеческой поддержки.

Миновав приемную для неименитых и тех, кому не посчастливилось договориться об аудиенции, а посему приходилось толкаться в общей очереди, вслед за старшим слугой ступила в комнату ожидания для посетителей рангом выше. Тут уже стояли кресла, имелось подобие дивана. Жесткого, как почти вся местная мебель.

Черная спина маячила перед глазами. Мелькнула трусливая мысль сбежать, но я ее отмела. Неприятности нужно встречать лицом, а не пятой точкой.

Дверь в кабинет пряталась за темно-красной портьерой. Брайн откинул ее и постучался. По ту сторону недовольно ответили, и слуга доложил о моем приходе. Чуда не произошло, блудную дочь пригласили в пыточную.

Ну, пожелайте удачи, боги и демоны Вселенной!

Интерьер полностью соответствовал облику владельца: много дерева, все на века и никаких милых безделушек, не считая картин на стенах. С них сурово смотрели некие люди, полагаю, родственники. Не обошлось и без самого Эдвина Второго, запечатленного художником по пояс. Картинный монарх опирался одной рукой на каменный шар, другой сжимал меч. Живой король буравил взглядом из-под кустистых бровей в кресле аккурат под двойником. Учитывая, что и на портрете отец не выглядел милым, психологическое давление парочка оказывала мощное. Видимо, на то и рассчитывали.

Мялась на пороге, гадая, можно ли сесть или лучше постоять. В голову лезли всякие мысли, одна мрачнее другой. Вот ведь судьба, а! Спасти, чтобы засунуть в клетку со львом. Пусть он биологический отец, но совершенно чужой, внушающий страх.

А вдруг Эдвин – маг? Логично, иначе как бы он удержался на троне? Тогда дела совсем плохи, загипнотизирует и выяснит всю правду. «И отправит в Сибирь», – брякнул внутренний голос, шутник хренов.

Словом, ладони вспотели, а праведный гнев на Тео поостыл.

– Звали, милорд?

Именно так детям полагалось обращаться к венценосным родителям.

Книксен делать не стала, потому как взрослая, старше четырнадцати лет, а вот легкий поклон обязателен. Правила вдолбили учителя в доме Риоре, а маг успешно закрепил заклинанием.

– Садись! – разрешил король.

Лицо его не просветлело, морщины не разгладились, из чего сделала вывод, что тревожила монарха именно моя особа.

Шурша юбками, подошла к столу и опустилась в кресло, терпеливо дожидаясь, пока король заговорит вновь. Еще одно правило – молчать, пока не спросили.

– Мне принесли занятную вещь, – Эдвин продолжал буравить меня взглядом, – и я хотел бы выслушать объяснения.

Гадать какую, пришлось недолго – на стол легло выписанное Риоре приглашение. Ах ты зараза, Брайн! Разглядел-таки! Но сама дура, могла догадаться: старший слуга с пристрастием досмотрит корреспонденцию и мигом доложит королю.

– Объяснения? – Старалась сохранить хорошую мину при плохой игре, заодно лихорадочно придумывала ответ. – Я не понимаю, милорд. Это обычное приглашение, я подписала сегодня десяток.

– Лика! – чуть повысил голос Эдвин. – Ты все прекрасно понимаешь, не разыгрывай дурочку. Что у тебя с лордом Риоре Вариэлем?

Вопрос повис в воздухе дамокловым мечом.

Нервно сглотнула, гадая, насколько осведомлен король. Во дворце полно шпионов, кто-то пронюхал о моих ночных отлучках или перекупил Леонсию. Ладно, спокойно, между государственной изменой и прелюбодеянием выбирают последнее.

– Пока ничего, – нагнала тумана.

– Пока? – нахмурился отец и приподнялся. Жилистые руки уперлись в стол и заметно напряглись. Такие быка ударом свалят. – Поясни!

– Мы были помолвлены.

Чистая правда, между прочим.

– Вот именно, были. Хватит лжи, Лика, иначе я прикажу доставить его во дворец и выясню сам.

Ой, не надо!

Испугалась за Риоре, представив его под конвоем. Может, бывший советник еще тот гад, но нужен мне живым и невредимым. Не только ради шкурного интереса, заметьте, успела привязаться.

Пожевала губы, взвешивая плюсы и минусы оглашения помолки до бала, но король настаивал, нужно что-то ответить.

– Я считаю, его напрасно удалили от двора. При всем моем уважении, лорд Лонли больше озабочен красотой ногтей, чем благом государства.


Добавить бы про Марианн, но женские журналы вбили азбучную истину: о чужой измене лучше молчать, если не хочешь оказаться крайним.

– Занятно! – Эдвин сел. Костяшки пальцев постукивали по столу, медленно, ритмично и пугающе. Король не нервничал, он обдумывал решение. – Прежде ты не интересовалась политикой и не питала любви к графу Ланскету. Так, девичий интерес, не более. Я счел целесообразным использовать его, соединив узами брака, и только. Напоминаю: лорд Вариэль преступник.

– Вовсе нет! – с жаром выпалила я, позабыв об осторожности. – Вы сами знаете, милорд, но не желаете признавать ошибки.

– Вы любовники?

Отец умел задавать правильные вопросы.

– Нет.

– Тогда не понимаю… – Эдвин задумчиво почесал подбородок. – Шантаж?

– Тоже нет. Просто исправляю ошибки прошлого, – положила конец догадкам я. – Согласитесь, логично пригласить графа от моего имени, ведь именно по моей вине от него отвернулись.

– Риоре Вариэль пожинает плоды своего характера, – буркнул король, скорее обращаясь к себе, нежели ко мне. – Хорошо, пусть приезжает. Вы ведь общаетесь?

Подобного вопроса я не ожидала, и он застал врасплох. Однако выдержка не подвела:

– Граф написал мне пару писем, давно уже. Просто миледи матушка заговорила о браке, вспомнилась та нехорошая история. Лорд Вариэль достаточно наказан. Полагаю, он давно осознал ошибки.

Эдвин неопределенно развел руками.

Уф-ф, пронесло, гроза миновала. Ставим галочку: король вспыльчив, но отходчив. Пора поговорить о Тео.

– Милорд, я собиралась к вам по важному делу, когда господин Уиллис передал ваше пожелание. – Придала лицу недовольное выражение и воскресила в памяти грязную сцену в саду. – Полагаю, герцогу Сарусу тоже не мешало бы послушать, речь о его сыне.

– Что натворил юный маркиз? – В короле проснулось любопытство. – Я полагал, дело к свадьбе.

Так он одобряет этот союз? Плохо! Надеюсь, Риоре сумеет вернуть былое расположение монарха, иначе шансы породниться с герцогом равны ста процентам. Может, я выросла в мире равноправия, но книжки читала, а в них принцессы правом голоса в брачных вопросах не обладали. Наложит отец вето на помолвку – и все. Дочка – предмет государственной важности, правильных внуков должна родить.

– Покушался на мою честь.

– Что?!

Казалось, портреты на стенах дрогнули – так бурно Эдвин выразил свое негодование. Я тоже вжала голову в плечи, сожалея, что не подготовила родителя к такому известию. Кто же знал! Сочувствую советнику Эдвина. Работать с королем тяжело, и примерно представляю, как Риоре договорился до измены. Два петуха… Ну да, кхм.

Не в силах сидеть, отец встал. Раз – и кулак со всего размаху впечатался в стол. Похоже, с Тео покончено, хорошо, если жив останется. А я получу «кровника» в лице канцлера. Хотя одним больше, одним меньше… Завтра все равно убить собирались.

– Это правда, Лика?

Вопреки ожиданиям, Эдвин не вопил, но холодная ярость пугала еще больше.

Кивнула и кратко поведала об инициативе маркиза. Не забыла и леди Гарсию, столь старательно изображавшую дерево.

Реакция короля оказалась закономерной: вызвать парочку на ковер, ну и герцога заодно. Отец заверил, что виновные понесут суровое наказание. Риоре как-то забылся, и я под шумок забрала приглашение, чтобы отослать с нарочным.

Первой в кабинет втолкнули леди Гарсию. Бедняжка дрожала, сто раз успев пожалеть о любви к деньгам. Она с порога начала лепетать о невиновности и взывать к милосердию. Смотрела отчего-то на меня, из чего сделала вывод: рыльце у фрейлины в пушку, а главные грешки еще не выплыли. И гадила она исключительно Лике. Полагаю, по наущению канцлера. Я, разумеется, мольбы игнорировала. Держать такую при себе – все равно что подставить спину под нож. Отец разделял мои убеждения и мигом лишил леди места при дворе, заодно отправив на природу без права посещения столицы. Сделал это эмоционально, пригрозив низвести до мещанки, если доблестная фрейлина окажется соучастницей, а не мимолетной помощницей. Тут лицо бывшей придворной дамы позеленело. Видимо, недолго ей быть леди.

Женщину увели, и в кабинет безо всякого почтения приволокли Тео. Показалось или стражник даже ускорение придал? Вот она, цена королевской немилости! Маркиз – а с тобой как с простолюдином. Разумеется, герцогский сын молчать не стал, эмоционально высказался насчет грубого обращения. Эдвин и бровью не повел. Думала, начнет орать, а он – сама холодность и вежливость: подойдите, как здоровье, не насиловали ли дочку в саду? И все с таким выражением лица, что впору гроб заказывать. Тео мысленно и заказал. Сначала пробовал все отрицать, потом сник, покаялся. И заработал оплеуху. Предположения о силе рук короля оправдались: молодого человека он уложил. А ведь отец в летах.

О приходе канцлера возвестили, когда выдержка короля таки лопнула, и он в красках обрисовал сомнительные жизненные перспективы незадачливого насильника. Они вышли как у гадалок: дальняя дорога и казенный дом. Неизвестно что еще присовокупил бы разгневанный отец, если бы не дрогнула портьера, явив Лоона Отти. Он держался с поистине королевским достоинством, а его выдержке позавидовали бы камни. Разумеется, внимание монарха тут же переключилось на канцлера. Эдвин орал, грозил отправить Лоона в отставку с вещами. Герцог терпеливо слушал, не предпринимая попыток оправдаться. Стоял ровно, смирно, но раболепия не выказывал. Лицо оставалось бесстрастным, как у перекачанных ботоксом моделей. Может, в глубине души канцлер и вовсе считал Эдвина идиотом? Нормальная рабочая версия, учитывая матримониальные планы семейства Отти и разговор со мной. Герцог жаждал забраться на самый верх, на этой почве прекрасно спелся бы с Марианн и избавился от монарха, стоило мне сказать «да» перед алтарем. Хоть бы перегрызлись между собой!

– Ваше величество, – заговорил Лоон, когда король, порывисто взмахнув рукой, вернулся за стол, – позвольте мне поговорить с сыном. Я сомневаюсь, будто Тео мог проявить подобное неуважение к ее высочеству. Скорее речь о неосторожном порыве. Влюбленные молодые люди частенько совершают необдуманные поступки.

– То есть вы сомневаетесь в правдивости моих слов? – не могла молчать, когда герцог пытался перевернуть все с ног на голову. – Полагаете, будто я не могу отличить юношескую шалость от злого умысла?

– Отнюдь, ваше высочество. – За приторным тоном скрывались большие проблемы. – Вы всего лишь немного преувеличиваете факты. Тео вас обнял, поцеловал, может, прижал чуть теснее, нежели допустимо. Простите сына, ему тяжело. Вы играете им. То приближаете, то отталкиваете, вот мальчик и не выдержал.

Хорош мальчик! Хотя, если верить известной шутке, детство мужчины заканчивается в сорок лет. Тогда Тео действительно ребенок.

– То есть вы оправдываете сына?

Внутри медленно, но верно закипала злость.

Король молчит, слушает, а канцлер умело перетасовывает факты, делает меня виноватой. Так и до брака договорится!

– Нет, и я примерно его накажу, – заверил герцог.

Не сомневаюсь, он злился на сына, но совсем по другой причине: не сумел довести начатое до конца.

– Примите мои искренние извинения. – Лоон знаками приказал Тео убираться и на миг показал истинное лицо: искривленные досадой и раздражением губы, перекошенный рот, заострившие скулы. – Подобного больше не повторится.