Локумтен

— Тогда я жду тебя здесь каждый день после заката, — сказал Ирений и захлопнул дверь под носом у мальчика.

За обедом Филь старался не встречаться взглядом с присутствующими, уныло разглядывая стол. В который раз он не знал, что делать с этой пищей. Грибные корешки в горчичном соусе, салат из трав с имбирем, темные овощи, политые чем-то черным, — всё это выглядело крайне подозрительно. Филь взял ломоть хлеба и посыпал его солью.

— Никак опять послушническая трапеза? — улыбаясь, осведомилась у него Лентола. — Поститься полезно, но ты не затягивай пост, а то нас обвинят, что мы уморили голодом братца!

Последнее слово она произнесла так, что Филь едва не запустил в неё блюдом с синей жижей.

— Не делай ему больно только потому, что ты это умеешь, — с неодобрением произнесла г-жа Фе.

Хозяйка могла не встревать — Филь был не такой глупец, чтоб морить себя голодом. Сменившая Момо новая повариха, с которой он уже подружился, лепила сейчас для солдат котлеты, которыми Филь пообедает после того, как закончится этот «обед». Хотя котлеты повариха могла бы лепить поменьше размером!

— Попробуй хлеб с сыром, — посоветовала мальчику Руфина.

Филь покосился в сторону тарелки с чем-то белесым и весьма вонючим.

— Это уже когда-то съеденный сыр, — пробормотал он. Услышав, как Лентола поперхнулась, он добавил: — Ну, у него такой вид!

Девушка стрелой метнулась из гостиной, надсадно кашляя. Уткнув нос в пустую тарелку, Филь всей кожей ощутил, как над ним собираются тучи.

— Мама, а сколько мы здесь еще пробудем? — протрещала Габриэль со своего конца стола. — Когда мне начинать собираться? Ты сказала, чтобы я снесла мои и Эши вещи в одну комнату и готовилась к отъезду. А когда? И кто здесь будет новым Мастером?

Филь замер с ломтем хлеба в руке. Он понятия не имел, что они должны будут скоро уехать. Интересно, а почему ему не доложили? Как стирать чьи подштанники в каком порядке, так без него никуда, а тут словно воды в рот набрали!

— Флав, кто еще, — ответила г-жа Фе довольно холодно. — Он уже уведомил меня, что вступил в должность, забыв упомянуть, когда сам прибудет. Зная его, могу предположить, что собираться мы станем как на пожар: он вполне может нарисоваться здесь завтра. Ему всегда были чужды приличия.

— Флав это такой низенький и кудрявый? — заинтересовалась Габриэль. — Ты, кажется, с ним близко знакома?

— Он, — подтвердила г-жа Фе. — Самый низкорослый из Флавионов.

— Зато не сыщешь шустрее, — улыбнулась Руфина. — Помнится, чтоб поправить свои финансовые дела, он налаживал производство «греческого огня» и спалил дом с конюшней. Но реактивы вытащил все до одного!

Голос госпожи Фе стал суше:



— Его тетка Флавиона, мир её праху, говорила, что игрушки свои он вытащил, но его кони сгорели все до одного. Я плохо отношусь к Флаву, ему безразличны судьбы других, он жестокосердечен, а в ярости необуздан. И я сомневаюсь, что найдется на свете живая душа, с которой он сможет поладить.

Филь продолжал переваривать новость. Вот интересно, куда они поедут, неужели в Кейплиг?

— Говорят, он живет один, всегда был один, — сказала Руфина. На что Габриэль присовокупила:

— И не любит никого, а особенно детей!

— В этом нет ничего страшного, — отозвалась г-жа Фе совсем сухо. — Нелюбовь к детям плохо передаётся по наследству.

Расправившись с котлетами, оставленными для него поварихой, Филь направился разыскивать Руфину, чтоб расспросить о переезде, но передумал, завидев кузнеца у подъемного моста. Расправив костлявые плечи и заложив руки за спину, тот стоял, вперившись взглядом в механизм ворота. Из угла в угол его тонкогубого рта передвигалась соломинка. У ног притулился хвостовой молот и какие-то железяки.

Ирений больше всех был здесь Филю по душе. По крайней мере он не важничал. Даже Габриэль хихикала неделю, когда мальчик заблудился раз в замке, и только кузнец объяснил ему потом, в какие коридоры тут лучше не соваться.

Когда Филь появился в поле зрения Ирения, тот сообщил, не дожидаясь вопроса:

— Упорный палец выкован из слишком мягкого железа. Опять его смяло, заразу. Надо менять.

— А за чем дело встало? — спросил Филь, больно вид у кузнеца был задумчивый.

Еще мальчик надеялся, что Ирений позволит ему посмотреть на ковку. Больше заняться всё равно нечем, а Руфина и Габриэль так или иначе найдут его сами.

— Это куда удобней делать с поднятым мостом, а я не знаю, есть ли заявки на пересечение Периметра. — Кузнец почесал в бороде. — Вот что, малец! Я пока разыщу этих нахлебников, которые оставили пост, а ты сбегай, принеси новый палец из калильной печи. Да сначала проверь, остыл ли! — крикнул он в спину Филя, который припустил через двор.

Летние вечера тянутся долго, в кузне было еще совсем светло. Для начала Филь ткнулся носом в замызганный лист бумаги на крышке ящика с песком. Ирений частенько записывал что-то, разбрасывая листы по кузне, и Филь решил выяснить, что именно.

Написано там оказалось много, однако Филь ничего не понял. Это было похоже на расчеты с поставщиками, судя по знакам процента, которые мальчику были знакомы, только это были не расчеты. В конце записей было начертано «так что», и рядом стоял жирный восклицательный знак. Темное дело, решил Филь, мудрит что-то кузнец.

Рядом с песочным ящиком стоял сигнальный рог, огромный и бутафорский, судя по размеру дыхательного отверстия. Его обычное место было над парадными дверями в Большой гостиной, но Ирений снял его, чтобы обновить инкрустацию. Взявшись за рог, Филь покачал его на полу, соображая, какого размера голова должна быть у зверюги с такими рогами. А какое должно быть тулово при такой голове!

Мальчику давно хотелось узнать, как звучит этот рог, но дуть в него было нечего пробовать, тут требовались мехи помощнее. Сообразив, что выход находится рядом, Филь развернул на себя невероятные даже для такого большого горна мехи. Ловкий кузнец установил их на турели, так что повернуть их ничего не стоило.

Наклонив мехи и насадив на них рог, Филь утер выступивший пот с лица и качнул рукоять. У него не хватило сил сделать это достаточно быстро и рог выдал лишь сиплый хрип. Разочарованный мальчик вспомнил, зачем пришел, и попытался вернуть всё назад как было. Однако рог застрял и не желал сниматься.

Филь некоторое время пыхтел вокруг созданной им конструкции, потом плюнул. Пусть кузнец снимает, решил он, авось не снимет с него голову. Надо только спрятать это безобразие, пока посторонние не увидели, что сотворил Филь с их парадным рогом.

Повиснув на рукоятях мехов, Филь направил их наконечник с рогом в раззявленный холодный горн, подальше от глаз. Потом, поплевав на руки, и убедившись, что выкованный Ирением железный палец успел остыть, он схватил его и выбежал во двор.


Мост уже подняли, но кузнеца у него не оказалось. Филь оглядел то, что тот успел сделать, и заметил, что старый палец был вынут из гнезда. Механизм теперь удерживал от вращения временный упор в нижней части колеса. Для Филя он выглядел ненадежно, но кузнецу было лучше знать. Потратив еще некоторое время на разгадывание, как именно работает эта конструкция, мальчик решил помочь.

Подтащив к колесу табурет, принадлежащий охране, которая так и не появилась, он забрался на него. Теперь требовалось вложить новый палец в гнездо, не загремев с табурета. Филь улыбнулся, представив, как обрадуется Ирений, увидев, что работа уже закончена, и вытянулся на цыпочках, протянув руку к гнезду.

Истошный вой разорвал в клочья вечернюю тишину, словно разом затрубили все трубы Страшного Суда. Рука мальчика дрогнула, и новый палец выскочил из отверстия. Упав на упор, постановленный Ирением, он выбил его, и тот, звонко щелкнув, просвистел над ухом Филя.

Успев отдернуть руку, мальчик спрыгнул с табурета и шарахнулся от ворота, который в мгновение раскрутился как мельница под штормовым ветром. Мост стал валиться, увлекая за собой ничем не удерживаемые цепи.

Трубы Страшного Суда умолкли неожиданно, как прозвучали, но им на смену пришел грохот цепей. Собранный из тяжеленных балок мост валился с кряхтеньем, набирая скорость, и Филь подумал: только бы не оказалось никого на другой стороне!

Удар о землю сотряс её, подняв в воздух тучу песка. Расслышав далекие проклятия, мальчик обмер от ужаса, но заставил себя шагнуть на кромку моста. Когда песок осел, он разглядел стоявших на границе леса дюжину конных людей, которые яростно плевались и отряхивались.

Впереди всех на невзрачной лошадке сидел маленький, полный, сильно кудрявый, с ног до головы обсыпанный песком человек. Филь догадался, что в замок прибыл новый Мастер.





— 7 —




«Судьба столкнула их нос к носу. Кто мы, чтобы судить её за это? Так ей было угодно, и это её решение, как резак скульптора, взрезало плоть истории Нового Света, неузнаваемо изменив жизнь её людей…»

Клариса Гекслани, «История Второй Империи, Комментарии»,

1-е издание, репринт, Хальмстемская библиотека



Филь недолго пялился на прибывших. Умоляя судьбу оградить его от встречи с госпожой Фе, он метнулся обратно в замок.

Взлетев на парадное крыльцо, он вжался в стену за миг до того, как тяжелая дверь распахнулась и оттуда высыпала уйма людей. Затем раздался сигнал Дозорного колокола, и люди побежали уже с заднего двора. Нетерпеливо чертыхаясь, Филь стоял, пережидая. Едва путь очистился, он юркнул в двери.

Он надеялся на свое знание привычек госпожи Фе. Важных гостей она принимала в Большой гостиной, а мальчику позарез нужна была эта гостиная, потому что там было где спрятаться. Филь трясся от страха, но бежать из замка можно будет только когда он выяснит, чем грозит сегодняшнее происшествие. Если новый вельможа захочет всыпать ему плетей— это одно. Но если он собирается объявить на Филя охоту за покушение на свою особу — это совсем другое. А единственным способом разузнать это было подслушать, о чем станет говорить сей господин.

Большая гостиная примыкала к Хранилищу, но сообщения между ними не было, поэтому её не охраняли. Однако люди должны были появиться здесь с минуту на минуту, и Филь резво взлетел по боковой лестнице на второй ярус, предназначенный для музыкантов.

У дальнего конца галереи в раме на стене висела картина, изображавшая невесть что — нечто, что могла бы нарисовать Эша в минуты очередного помутнения рассудка. Ниже неё в стене была ниша, в которой стояла высокая ваза. Филь успел нырнуть туда за секунду до того, как в зале раздались многочисленные шаги и незнакомый веселый голос произнес возбужденно:

— У нас был неожиданно торжественный въезд! Слушай, Ария, сознайся: это ведь ты подстроила? Я здесь не знаю никого, кроме тебя, кто способен на это!

— Мастеру Хальмстема здравствовать, — послышался ответ госпожи Фе. — Кузнец разбирается, что случилось, но я не удивлюсь, если причина опять в нашем мальчишке.

— Вашем мальчишке? — удивленно переспросил новый Мастер. — Откуда он взялся? Насколько я знаю, после смерти Мервина у тебя не осталось других детей мужского пола.

Филь готов был поклясться, что госпожу Фе при этом перекосило.

— И не надо тыкать в меня титулом, — продолжал Мастер. — Здесь не прием моего брата, который так удачно стал императором после смерти тетушки, что сует этот факт теперь всем под нос.

— Хорошо, Флав, — произнесла хозяйка принужденно. — Это найденыш, о котором ты уже слышал. Он наш локумтен, и я не в силах изменить это в настоящий момент.

— Несовершеннолетний? — поразился Флав. — И что, сработало? — азартно спросил он.

Г-жа Фе проговорила вдумчиво:

— По нему плачет сиротский дом, настолько он несносен, но он всё еще здесь.

В гостиной раздался остервенелый голос Лентолы:

— Алекса по нему плачет, а не сиротский дом! Простите, Мастер…

Флав выдал нечто напоминающее хрюканье.

— Зачем так сразу? В тюрьме тоже люди, а ты к ним такого негодника, если это в самом деле он уронил на меня мост. Кстати, а как его зовут?

— Филь, — сказала, как плюнула, Лентола. — Какой-то простолюдин!

Флав, казалось, не до конца расслышал её.

— Забавное имечко… Даже более редкое, чем мое. Интересно, из какой купели такое вынули?

— Мальчишка из Старого Света, — сказала г-жа Фе. — Их галею разбило о камни, а его зашвырнуло в Преддверие.