Локумтен

— Помнится, — проговорил он, то ли утверждая, то ли спрашивая, — вы посещали нас уже раньше? Вы были тогда здесь с неаполитанским купцом, хотя по его стати и окраске я бы сказал, что он, скорее, из бывших северных пиратов. У него тоже была с собой очень большая сумма… года три назад.

Филь обиделся за отца.

— Аскеманы уже двести лет не пиратствуют! — выпалил он.

Старичок согласно кивнул.

— Очень хорошо для всех нас… А почему я сегодня его не вижу? Вы тогда отплывали куда-то за Босфор в Эвксинское море. Для трех лет это совсем недальняя дорога.

— Мы благополучно дошли до Кафы, — ответил Филь, — оттуда ушли в Сугдею. А потом нас застал шторм, и корабль погиб. Вместе со всеми, кроме меня.

Любопытство старичка было удовлетворено.

— Сожалею о вашей потере… Готов пойти вам навстречу и произвести обмен сейчас, с двойной комиссией. Покажите, что у вас.

Филь положил на конторку серебряный аспр. Старичок взял его, покрутил в руках и отнес за дверь, которую плотно закрыл за собой. Его не было целую вечность, а потом он вышел оттуда с исчерканным листом бумаги и протянул лист Филю.

— Всё верно? — спросил старичок. — Монеты неизвестной чеканки, потому я приму их по весу. Но серебро хорошее, привозите еще.

Озаботившись расчетами до отъезда, Филь пробежал глазами лист старика: тот собирался неплохо нажиться, но и они не оставались внакладе. Получив согласие, старичок снова исчез за дверью.

Эша уже стонала от нетерпения, переминаясь с ноги на ногу, то и дело предпринимая попытки высказать свое неудовольствие, когда старичок опять появился в сопровождении прежнего юноши. Тот с натугой тащил два мешка с золотыми флоринами. Когда, покончив с подсчетами, трое путешественников выбрались, наконец, на белый свет, Эша утомленно сказала:

— Да-а, одно дело слышать, сколько это денег, и совсем другое — увидеть такую гору золотых собственными глазами!

Привязывая мешки к седлу коня, который едва успел отдохнуть и оттого враждебно косился на тяжелую поклажу, Ирений спросил:

— Сколько мы получим за них в Новом Свете?

Помогая ему, Филь радостно ответил:

— Обменяв в Кейплиге на серебро, получим сто двадцать процентов прибыли. Только нужно торопиться!

Той же дорогой они поспешили обратно. Эша сказала, что ей будет легче, если придется открывать Врата там же, куда прибыли, и Филь снова взял её за руку, чтобы не потерять в толпе. Под знакомым акведуком они были вынуждены остановиться и развьючить коня, потому что тот уже еле волочил ноги.



Дав ему передохнуть до вечера, путешественники снова тронулись в путь. Коня можно было не беречь: во временном лагере, разбитом на месте Хальмстема, их ждала коляска с двумя лошадьми, на которых они прибыли из Кейплига. Об охране тоже можно было не заботиться: с момента осенней катастрофы дорога до столицы оставалась спокойной.

Недалеко от разрушенной деревеньки они встретили группу монахов в коричневых рясах. Служители божьи куда-то сильно спешили, мелькая грязными пятками в сандалиях. Ирений с Филем быстро и низко поклонились им. Эша поклонилась только после хорошего тычка Филя, но её оплошность монахи, казалось, не заметили.

— Чего я должна им кланяться? — возмутилась Эша, выждав, пока монахи отойдут подальше. — Ой, не нравится мне этот ваш Старый Свет! Правы были сердары, когда девятьсот лет гнали нас в шею по дороге прогресса!

— Ты где такое слышала? — скосился на неё Ирений.

— Читала в Хальмстемской библиотеке, пока жила там!

— Сказки это, — пробормотал Ирений, и тут они услышали пение.

Высокий девичий голос выводил рулады без слов, но настолько чисто и пронзительно, что все трое невольно поежились. Поспешив на голос, они заметили крадущихся по кустам монахов, подбирающихся к развалинам церкви, на которых танцевала юная девушка. В неверном свете наступающих сумерек она кружилась, словно сорванный ветром лист. Одетая в платье из грубого холста с широкими рукавами, девушка напоминала диковинную птицу.

— Три года ждали её, — раздался рядом с Филем тихий шепот. — Три года, как она устроила здесь дьявольское побоище… Осторожней, говорят, она видит в темноте. А это еще кто такие? Прогоните немедленно этих мирян!

Из ближайших кустов высунулась тонзурка, обрамленная венчиком седых волос, потом показалась вся голова.

— Уходите, уходите, — отчаянно замахал руками толстый монах в широченной рясе. — Мы ловим ведьму, не лезьте сюда!

— Ведьму? — спросила Эша, шагая вперед.

Прогонявший их монах спрятался, из кустов раздалась отчаянная ругань и перешептывание. Эша, как завороженная, шагнула опять.

Пение оборвалось — танцовщица заметила её. Обе девушки застыли, глядя друг на друга. Вдруг Эша затряслась как в лихорадке, а конь, которого Ирений держал в поводу, заржал и попятился.

Танцовщица склонилась вперед и зашипела так страшно, что Филя мороз продрал по коже. Он попятился вслед за конем. Затем опять, когда увидел, что за спиной танцовщицы быстро растет темный горб. В кустах ахнули и скороговоркой зашептали молитвы.

Дрожащей рукой Эша стала шарить на платье в поиске кармана, который она вшила, чтобы спрятать там их единственный Арпонис. Она выхватила жезл одновременно с истошным визгом, разорвавшим вечернюю тишину.

Что-то черное метнулось к ней от старой церкви. Не имея возможности уклониться, Эша упала на спину. Темноту осветила беззвучная вспышка — и недавняя танцовщица, всхлипнув, осела на камни.

— Святой Бенедикт, что здесь только что произошло? — раздался громовой голос, и все кусты разом ожили. Оттуда полезли монахи, крестясь и славя самых разных святых. — Дитя мое, ты умеешь изгонять демонов?!

Над Эшей, у которой тряслись губы, склонился старый и сухой, как полено, монах. Лицо его было строгое, но участливое.


Вдруг он отшатнулся и указующе вытянул палец.

— Девка, — сказал он удивленно. — Стриженая. Без чулок! И в сапогах! ДА ТЫ ВЕДЬМА! — взревел он, и к Эше разом бросилась полудюжина монахов.

Дернувшийся вступиться за неё Ирений получил дубинкой по голове. А следом и Филь ощутил, как его тюкнули по затылку с большим опытом, потому что удар был несильный, но достаточный, чтобы свет в глазах мальчика померк.





— 24 —




«Судя по тому, что нам известно из истории Старого Света, Филь и там не терял способность изменять рутинное течение жизни тех, с кем он сталкивался лицом к лицу…»

Янус Хозек, «Как это было», 57-е издание,

Анастасийская Центральная Библиотека



— Богоугодное дело мы совершили, братья! Великую радость несем мы в обитель — наконец-то нами поймана Целестина Сладкозвучная с душою лютой, звероподобной!

Филь стукнулся головой о доску и очнулся. На затылке болела шишка, вскочившая от удара дубинкой. Перед глазами было темно.

— На то мы и поставлены, брат Доминик, чтобы укрощать диавольскую природу!

Вокруг мальчика пахло соломой, нос щекотала мешковина. Филь поводил головой — на его голову был надет мешок.

— Будто все исчадия ада сошлись там сегодня, в сумрачном месте, печальном и диком! — продолжал завывать брат Доминик.

Филь пошевелил руками и ногами и понял, что они связаны. Веревка была грубая и неприятно кололась. Кто-то толкнул его ногу коленом, очевидно не монашеским.

— Чтоб аки аспиды, высосать очи у грешницы, — басисто закончил брат Доминик.

Теперь о Филя потерлись уже плечом, опять не монашеским.

— Ты тут? — спросила его Эша в самое ухо. — Я ничего не вижу! Повернись спиной, помоги мне ослабить узел!

Их тряхнуло, заскрипели колесные оси. Филь догадался, что их везут в какой-то повозке. Воспользовавшись тряской, мальчик, будто невзначай, повернулся и нащупал пальцы Эши. Ему удалось ослабить узел на её руках, распустила она его сама.

— И всё же мы должны быть благодарны, братья, этой юной девице, — раздался молодой бесстрастный голос. — Я готов поклясться всеми святыми, что только она спасла нас сегодня от страшной участи быть порабощенными теми бесами, которые поработили Целестину. Я считаю, что сие дело требует полноценного расследования, ибо верую, что мы стали свидетелями изгнания дьявола.

Громоподобный голос, который сейчас был просто густой, ответил:

— Не торопись, брат Николай! Ты уважаемый всеми доктор богословия, но пока мало смыслишь в практической инквизиции. Дело может быть так, как ты утверждаешь, а может вывернуться совершенно иначе. Завтра с утра мы начнем всестороннее дознание для установления улик, и я могу заверить, что лично придержу тебе место в трибунале. Истина от нас не уйдет.

— Брат Николай, как ты можешь такое утверждать, когда собственными очами наблюдал, во что она превратила Целестину! — прозвучал еще один молодой голос.

— Согласен, это странно, — признал брат Николай. — Превратить обольстительную красавицу в древнюю старуху с бельмами вместо глаз не под силу человеку, но тем больше я вижу причин для тщательного расследования. Мы должны разузнать, кто эта неожиданная девица, отследить её родословную и заставить рассказать нам, откуда взялся у неё тот инструмент.

— Жена похабная с ногами оголенными! — привычно заунывно вступил брат Доминик.

Эша скрипнула зубами. Филь вопросительно толкнул её локтем.

— Обнаружила в себе склонность к массовому убийству, — прошептала она. — Ну, я побежала… Ждите меня!

Эта её реплика не осталась незамеченной.

— Рассади-ка их, брат Сильвестр, — сказал прежний густой голос. — Кажется, наши пленники пришли в себя. Как бы ни сговорилась меж собой бесовская когорта, пока мы едем до обители.

— Воистину, отец Даламау!

Массивный зад оторвался от скамьи и без предупреждения опустился между Филем и Эшей, чуть не сломав мальчику плечо. Девушка возмущенно пискнула. Скрипнули жалобно доски.

— Ах, ты! — раздался монашеский возглас.

С Филя кто-то сдернул мешок. В лунном свете, тускло освещавшем лесную дорогу, он увидел Эшу, застывшую на краю повозки, а потом она канула в темноту.

— Держи её! — гаркнул отец Даламау, старый сухой монах.

Возникла неразбериха, повозка остановилась. Монахи высыпали на дорогу, отдавив мальчику ноги. Двое осталось внутри, и тут Филь увидел, почему он до сих пор не слышал ни звука от Ирения: кузнец лежал лицом вниз на соломе, так же связанный по рукам и ногам, а на нем сидели два монаха. Их помятые лица свидетельствовали, что кузнец успел доставить им неприятности.