Локумтен

Рыжие брови вельможи встали вопросительным домиком, и Филь сообразил, кто перед ним. У мальчика от страха затряслись руки.

— Да-а? — ожидающе произнес император.

Г-н секретарь кивнул и, отвлекшись от документа, вкратце поведал, что произошло в опочивальне. Император прикрыл веки, словно то, что услышал, его бесконечно расстроило. Квадратное лицо с низким лбом и тяжелой челюстью превратилось в морду спящего пса.

— Значит, ты тот малый, что уронил мост на голову моего брата, — сказал он Филю. — Жаль, промазал, надо было лучше целиться.

Император сердился или подначивал, Филь не мог взять в толк. Но он вроде не собирался распинать его за разбитое зеркало и покушение на брата. На душе мальчика полегчало, он даже позволил себе оглядеться.

Среди растущих в кадках растений он заметил несколько мраморных скульптур. У одной из них притулился до ужаса знакомый деревянный ларец. Г-н секретарь тем временем вчитывался в пергамент с таким лицом, словно был не в силах поверить глазам.

Император мягко проговорил:

— Как видите, Клемент, мы еще легко отделались. Всего за месяц он успел выбить окно в башне на высоте девяноста шагов, обратите внимание. Подпалил кусты неопалимой купины, чем вызвал пожар склада, едва не сгорев сам. Там много чего еще, но во всем этом нет ни капли злого умысла. Так что простим проказнику сегодняшнее мелкое происшествие.

Секретарь поднял на него растерянный взгляд:

— Но зеркало, сир!

— Я сказал, простим, — повторил император с нажимом. — Вы, видать, еще не дочитали до конца?

Секретарь снова ткнулся в пергамент. Вдруг он так остро глянул на Филя, что сердце того опять юркнуло в пятки. Быстро скатав пергамент, г-н секретарь сказал:

— Сир, я полностью с вами согласен, нам следует его простить!

Не понимая перемены его настроения, Филь всё же вздохнул с облегчением. Вытянув руку, император щелкнул пальцами в направлении ларца. Клемент достал оттуда кубок с изумрудом, и мальчик опять вздохнул, вожделенно уставясь на камень.

— Это символ императорской власти, — сказал вельможа, принимая кубок у секретаря. — Он переходит по наследству каждому следующему императору. Говорят, что это любимый кубок Локи, чей отец О́дин правил тут много веков назад. У О́дина был нелегкий характер, он зачастую выводил своих приближенных из себя, но раз перестарался — и его собственный сын Локи пришпилил папашу копьем к дереву. Желая выразить отцу неудовольствие его поведением, Локи собрал его кровь в этот кубок и выпил за здоровье папы. С тех пор кубок приобрел интересные свойства, в частности, он обезвреживает яды. Ты можешь пить из него среди своих самых заклятых врагов, и ничего с тобой не случится!

Как бы Филь не был заворожен кубком, он не удержался и фыркнул: этот правитель сильно рисковал, если полагался на такие свойства. Ни один моряк не доверит свою жизнь канату, не проверив его для начала.

— Так ведь ничего не стоит подменить его на время пира, — возразил мальчик. — В нем же нет ничего особенного!

Кроме камня, подумал он, и сразу понял, что преступил границу: лицо императора снова отяжелело, он опять стал похож на пса.

— Кубок темнеет, — проговорил вельможа ровно, — при попадании на него даже сильно разведенного яда.

Всё равно можно обмануть, подумал Филь, просто нужен особый сплав, вот и всё. Император неожиданно швырнул кубок обратно в открытый ларец.

— Это подделка! — рявкнул он в ответ на испуганный взгляд мальчика. — Он больше темнеет так, как темнел раньше! Мне нужен этот кубок, — продолжил он с напором, — если ты когда-нибудь его встретишь, то должен доложить нам об этом немедленно!

Если подделка оказалась столь хороша, у Филя не было сомнений, кто её изготовил: Ирений не зря торчал целую неделю в кузне этим летом. Для чего это понадобилось, мальчик решил поразмыслить потом, а пока, кивнув, он осторожно подумал: «С чего бы это я бросился докладывать? Я что, на службе?».

Будто услыхав его мысли, император сказал:

— На тебе форма императорского вестника. Предполагалось, что она послужит тебе, пока приводят в порядок твою одежду, но так даже лучше… Подойди сюда!

Неуверенный в том, чего следует ожидать, Филь шагнул вперед, и император коснулся его плеча кончиком пальца.

— Назначаю тебя моим личным вестником. — Он брезгливо поджал палец. — Этого достаточно для любого эмпарота, если кто засомневается в твоей должности. — Он оборотился к секретарю. — Дайте ему его жалование!

— Сколько именно, сир? — поинтересовался тот.

— А сколько обычно платят вестнику? — спросил император так, словно желал поскорей закончить всё это.

— Пять золотых империалов в год, сир.

— Выдайте ему десять серебром и пусть проваливает, — с раздражением произнес император. — И учти, я жду от тебя новостей! — с угрозой сказал он Филю, которого г-н секретарь уже потащил к дверям.

Вернувшись, Клемент доложил:

— Я вывел его в город, сир. Вы чуть было не вышли из себя, — добавил он почтительно.

Император глянул на него с вымученной улыбкой.

— Да, представьте себе! Этот мальчишка меня взбесил.

Клемент поклонился.

— Его следовало бы отправить на рудники отрабатывать нанесенный урон, а не нанимать на имперскую службу… Одно зеркало стоило двести империалов!

Император невесело улыбнулся:

— С любым другим я бы так и поступил. Но этот неучтивый пакостник выжил в шторм, который забрал жизни всех прочих с корабля, очутившись волей случая в Преддверии в период летнего открытия Границы. Он погиб бы там, угоди он туда в любое другое время, но ему помог случай. После чего он лишь случайно не сгорел на пожаре. Затем он так же случайно уронил мост на моего брата и случайно увидел, как тот проник в Библиотечную башню и что-то украл. Этому мальчишке покровительствуют какие-то боги и у меня нет желания переходить им дорогу… пока нет. Сначала пусть его невидимые покровители и собственное неистребимое любопытство послужат нам, теперь, когда он знает, что мы ищем!






— 13 —




«Той осенью замок Кейплиг и ближайшие окрестности выглядели иначе, чем сейчас. Библиотечная башня, которая позднее стала Западной, еще не была достроена после её очередного разрушения. А обширный рынок находился тогда у самого рва…»

«История Второй Империи», 19-е издание,

Анастасийская Центральная Библиотека



Филь стоял за мостом, сжимая в кармане увесистый кошелек, и разглядывал раскинувшийся перед ним город. Мальчик ощущал себя пиратом, который в предвкушении богатой добычи смотрит с мостика корабля на проплывающую мимо торговую шхуну. Оставалось выяснить, что можно тут сделать с помощью серебряных ядер, смиренно ожидающих его команды в кошельке. Филь полной грудью вдохнул прозрачный осенний воздух и двинулся вперед.

Город был большой, но без сутолоки, характерной для торговых городов, в которых бывал Филь, и казался красивее многих других. Улицы его были необычно широкие, обрамленные деревьями, с которых уже начала облетать листва. Здесь было значительно холоднее, чем в Хальмстеме, и над крышами многих домов вился печной дым.

Невысокие холмы, окружавшие город, покрывал лес с редкими проплешинами лугов. У леса ютились лачуги, которые по мере приближения к замку росли ввысь и вширь, становясь каменными зданиями с черепичными крышами. А у самого замка вправо от моста на обширной площади находился рынок. Бдительно придерживая кошелек в кармане, Филь направился туда.

На краю рынка в палатках, что были ближе к замку, продавали пояса и башмаки, отрезы кож с мехом и без, посуду и прочие неинтересные товары. В следующем ряду торговали готовой одеждой всякого сорта, а рядом — свежими и засоленными овощами, зерном, бобовыми и солью.

Наскоро посчитав в уме, Филь решил, что старуха, у которой он почти нашел вчера приют, должна быть довольно обеспеченной, коли может позволить себе бочку соли. Заодно он выяснил, что его денег хватит года на три, если поселиться прямо на этом рынке. Последнее означало, что надо побыстрее разменять хотя б одну серебряную монету, чтобы не светить целым кошельком.

Получив в меняльной лавке пригоршню медяков, Филь ссыпал их в другой карман, и тут учуял запах шипящих на огне колбас. У него потекли слюнки. Злодей император, желая отомстить за разбитое зеркало и неучтивое замечание о кубке, выпроводил Филя так быстро, что тот совершенно забыл о пустом желудке. Мальчик поспешил на запах.

Проскочив мимо оружейных лавок и палаток со сладостями, он достиг последнего ряда, где торговали едой. Здесь вкусно пахло дымом и ветчиной. Выудив из кармана мелкую монетку, Филь устремился к лотку с жареными колбасками.

— Эй, вестник! — услышал он и оглянулся, запоздало сообразив, что возглас относится к нему. — Какие новости? — спросила его закутанная в халат тетка с серым уставшим лицом, стоявшая за прилавком со свежим мясом.

На прилавке перед ней лежал освежеванный порубленный баран с выпученными глазами и гора сосисок радостно-розового цвета, определенно с мясом марро. Филь терпеть не мог это мясо. У него не было ни вкуса, ни запаха, один цвет, да и тот странный.

— Ты, тетенька, сначала заплати денежку, потом узнаешь новости, — ответил Филь.

— За что я должна платить? — возмутилась она. — Ты — вестник, бегаешь с поручениями и новостями, вот и расскажи мне последние новости. Или у тебя нет никаких новостей?

— Как это нет? — встрепенулся Филь. — Очень даже есть! Только ведь, тетенька, я не простой вестник, а личный вестник его Императорского Величества, так что выкладывай денежку, если хочешь знать новости!

— И про самого императора расскажешь? — заинтересовалась она.

— А почему нет? Меня не просили держать язык за зубами!

Тетка зачем-то окинула взглядом прилавок.

— Нету у меня ничего для тебя, вестник, — вздохнула она. — Пока товар не распродам, денег не будет.



Это должно было занять у неё немало времени: баран выглядел устрашающе. Да и сосиски, пусть дешевые дальше некуда, совсем не вызывали аппетита.

— Ну нет, так нет, — повернул Филь от неё. Вдруг он обернулся опять. — Ты, тетенька, неправильно продаешь мясо! Так ты с ним долго простоишь. Хочешь, помогу?

— И что ты за это возьмешь? — спросила его женщина.

— Накормишь меня!

Получив её согласие, Филь встал у прилавка и заорал как оглашенный, перекрывая стоящий вокруг гомон:

— Продаю седло нежного, мягкого, доброго барашка с почти человеческими глазами! Еще на рассвете он выглядывал ими сочную травку! Налетай, свежее не найдете на всем рынке!

Народ заинтересовался и стал с усмешками подтягиваться к прилавку. Однако чувствовалось, что этот интерес был большей частью праздный. Тогда Филь вздернул над головой еще и связку с сосисками.

— Если эти сосиски отварить с таким барашком, они начнут пахнуть мясом! — завопил он, жизнерадостно размахивая связкой. — Налетайте, хозяюшки, угостите ими своих мужей, и они не заметят разницы!

Это было уже кое-что, в толпе проявился здоровый интерес. От соседних рядов тоже потянулись люди. Не успела торговка опомниться, с её прилавка смели всё, что там было.

Потрясенно пересчитав барыши, она расцвела и порозовела так, что стала даже симпатичной. Достав из-под прилавка обширный кусище домашнего пирога с печенью и луком, женщина с благодарностью вручила его Филю. Тот умял его в мгновение ока.

— Так какие же всё-таки новости, вестник? — спросила его женщина, когда мальчик заглотил последний кусок. Она кивнула на замок, возвышающийся над ними, весь во флагах, с тремя округлыми башнями и с недостроенной четвертой, торчавшей как гнилой зуб.

Утерев рот, Филь сказал: