Локумтен
Часть 16 из 43 Информация о книге
— Ну, если не врешь, заходи! — Старуха распахнула перед ним дверь в полутемную хижину, откуда тянуло чем-то кислым. — Только всё равно я не верю тебе, барчук, поэтому, чтобы ты не вздумал меня обмануть… Она проворно сдернула вещмешок с его плеча, когда он входил в сени. — Это будет моя гарантия, что ты не сбежишь. У мальчика не оставалось сил протестовать. В сенях, между кучей брюквы в углу и сваленными грудой кочанами капусты, стояла бочка белого порошка. Не удержавшись, Филь украдкой сунул в него палец и облизнул его. — Зачем тебе столько соли, матушка? — подивился он. Беспардонно шаря в его мешке, старуха ответила: — Так все говорят, что соль скоро исчезнет и будет война с сердарами. Императрице-то нашей снесли голову, слышал? Ой, что это? Тесную хижину освещал коптящий огонек масляной лампы, стоявшей на засаленном грубом столе. В её свете Филь увидел, как тусклые глаза старухи вспыхнули алчностью, когда она нашарила Арпонис. Но ему было всё равно, он хотел только есть и спать. Не доставая жезл из мешка, старуха сунула его на кособокую печку. Филь пробормотал, опускаясь на скамью у стола: — Матушка, если ты прямо сейчас меня не накормишь, я умру. И повисну ярмом на твоей совести, — добавил он, не зная, как еще расшевелить эту старуху. — Ой, прости, касатик! — опомнилась она и заметалась между печкой и столом. Филь залпом выдул кружку воды, которую она поставила перед ним, и только потом принялся за гороховую тюрю в деревянной тарелке. Повеселев, мальчик с любопытством огляделся: хижина была сколочена из худых замшелых бревен, между которыми торчала сухая трава. Единственное окно в ней было не больше окна его комнаты в замке, разве что стена там была толщиной с эту хижину. — Откуда идешь, касатик? — поинтересовалась у него старуха, усаживаясь напротив. — Из Хальмстема, — ответил Филь, старательно очищая тарелку. Старуха, казалось, не поверила ему, проговорив с сомнением: — Нынче мало находится смельчаков ходить по этой дороге при свете звезд. Неужели из самого Хальмстема? Филь кивнул с набитым ртом. Старуха смерила его долгим взглядом выцветших глаз. — Ладно, не мое это дело… Когда мальчик, отдуваясь, поднялся, она сказала: — Ложись, касатик, прямо здесь на лавке. Я накрою тебя твоим плащом. Плащик у тебя хороший, справный! Она шагнула к печке, где в вещмешке лежал сложенный плащ Филя, и тут в дверь хижины постучали. Стук был громкий и требовательный. Старуха замерла. Стук повторился — уже кулаком. Филь настороженно уставился на шаткую дверь, запертую на одинокий крюк. Старуха сунула его вещмешок поглубже в кучу тряпья на печке. — Гости так не стучат, — сказала она, хватая Филя за руку, и потянула его за печку. — А ну, прячься в чулан! Тут очередной удар вырвал хлипкий крюк из гнезда, и в хижину с грохотом и бряцанием ворвалось полдюжины человек, одетых в камзолы вишневого цвета. Рассыпавшись по хижине словно у себя дома, они принялись заглядывать во все углы. Задвинув Филя к стене, старуха вызверилась на них: — А вы кто такие? — рявкнула она не хуже, чем орала на своего пса. — Мы не принимаем здесь ночных гостей! Один из ворвавшихся обернулся, продолжая шуровать ножнами меча на печке. — Ослепла, старая? — сказал он. — Перестала узнавать имперскую стражу? — Да кто же вас разберет, лиходеев! — надвинулась старуха на него. — Врываетесь в ночи, как разбойники, в дом приличной женщины! Кто мне теперь дверь будет чинить? Она указующе вытянула узловатый палец к распахнутой двери, в которую как раз входил русоволосый, с плотно сжатым ртом, военный в коротком плаще с серебряной бляхой на груди. Ему пришлось хорошо наклониться, чтобы не задеть притолоку. — Мы ищем сердаров, — проговорил он ровно. — Скажите, вы укрываете у себя сердаров? У него было бледное лицо с довольно массивным подбородком. Голубые глаза смотрели холодно, их выражение не смягчал даже нервный тик правого века. Старуха в испуге всплеснула руками: — Спаси нас всех О́дин, офицер! Что вы такое говорите! Какие сердары? Мальчонка вот только забрел на огонёк, да и он на сердара не похож… Она вытолкнула босоного Филя на середину комнаты. Офицер спросил: — Кто он такой, откуда? — А кто его знает! — сказала старуха. — Зашел добрый человек, попросился на ночлег, сеть обещал починить. — Какие при нем бумаги? — Ничего при нем не было, вот как есть, так и заявился! Офицер шагнул к Филю. — Я помощник начальника ночной стражи, тесерарий де Хавелок, — представился он. — Кто ты и откуда? — Филь Фе, из Хальмстема, — живо ответил мальчик. У него был опыт общения с городской стражей, и он знал, что им надо отвечать быстро и уверенно. Глаза офицера сузились. — Ты из семьи Фе? Это твоего отца зарубили на предыдущей коронации? — Он мне не отец, — сказал Филь. — А кто же твой отец? — удивился офицер. Пока Филь соображал как это проще объяснить, офицер уже принял решение. — К остальным в клетку, — распорядился он. — Там разберемся! Филь не успел опомниться, как его взяли за шиворот и вытолкнули на улицу. На дороге под охраной двух стражников с факелами стояла телега с железной кованой клеткой, в которой сидело несколько человек в ободранной одежде. Лица их имели землисто-серый оттенок. Мальчик замешкался и получил по спине плоской стороной меча от одного из стражников. Удар сопровождался короткой бранью. — Веларовы отродья, а дитя-то за что? — закричала на них молодая женщина, единственная, кто выглядел в клетке прилично. — Иди сюда, маленький! — похлопала она рядом с собой. Растерянный Филь шагнул к ней, но больно кривые рожи были у её соседей. Таких полно во всех портах, а мальчика учили держаться от них подальше. — Я сам как-нибудь, — ответил он. Ему было обидно, что его поймали на простой вопрос. Теперь старуха, как пить дать, присвоит жезл с плащом и такой удобный вещмешок. Защищаясь от ночного холода, Филь подтянул к подбородку колени и обхватил их руками, мрачно глядя на людей напротив. Его тянуло в сон, но он таращил глаза, не желая упустить шанс разглядеть дорогу или даже сбежать. Помятый верзила с синяком в пол-лица, на котором не остывало любопытство с момента появления Филя, сказал: — Смотри-ка, а мальчонка-то не прост! — Поглядим, что он запоет, когда познакомится с эмпаротом, — лениво отозвался сидевший в углу одноглазый старик. Из его плохо зажившей глазницы сочилась слеза. — Выложит ему свои грехи как на блюде, — пообещал сидевший рядом худой юноша с темным изможденным лицом. — А там или в Алексу, или в Запретные Земли, как повезет, — сипло заключил еще один, прятавшийся в тени, откуда поблескивали только его осторожные паучьи глазки. — Молчать, волчье племя! — рыкнул стражник, который только что наподдал Филю. Из хижины скорым шагом вышел офицер, взобрался на передок телеги, и они тронулись. Филь зря надеялся разглядеть что-нибудь в кромешной тьме, покрывавшей город. Он лишь заметил, что каменных домов здесь было немного, всё больше деревянные, хоть и добротные, а тротуары — необычно широкие. Мостовая была выложена тщательно выровненной брусчаткой, которая, однако, не давала отсвета от луны, появившейся в небе. Как в его родном городе, где все улицы и дома были из известняка желто-розового цвета, который никогда не отражал луну. И даже широкая набережная, дугой охватывающая забитую шхунами бухту, была выложена из него же. Только дорога к их дому была обычная, грунтовая, легко раскисающая от дождей. Оказалось, он всё-таки заснул. Короткий сон не освежил его, скорее, окончательно превратил в сомнамбулу. Голова прямо держаться не хотела, качалась. Осоловело оглядевшись, Филь понял, что они прибыли то ли на место уплаты налогов, то ли в какую-то тюрьму. Их окружали каменные стены, которые сходились впереди к арочному проходу, перегороженному решеткой. У решетки с лампой в руке стоял человек. — Каков сегодня улов, тесерарий? — сонно поинтересовался он у офицера. — Обычный контингент, господин префект, — ответил тот, слезая с телеги и отдавая честь. — Кроме одного малолетнего: одежда на нем хорошая, почти новая, руки чистые, обуви нет. Кто такой, не говорит. Зовут Филь Фе. — Как это может быть, тесерарий? — удивился префект, лениво отмахиваясь от приветствия. — Кто такой, не говорит, но имя сообщает! Подойдя ближе, офицер пояснил: — Говорит, что Мастер Фе — не его отец. Господин префект проговорил с усмешкой: — В этом нет ничего удивительного, он немногим родной отец в той семье. Хотя постойте! — спохватился префект. — Их мальчишку звали по-другому, и он вроде уже умер. А этого, говорите, зовут Филь? Сколько ему лет? — Лет десять-двенадцать, — ответил офицер. — Мальчишка довольно крепкий на вид. Г-н префект задумался. — Насколько я слышал, после смерти Флавионы в Хальмстем назначен Флав, то есть семья Фе должна была убраться оттуда… А значит, этот малый совсем недавно еще был там. Тесерарий, я знаю человека, которого это заинтересует и он будет вам благодарен за эту поимку. Я заберу у вас мальчишку! Он поспешил назад к решетке. — На кого мне следует его записать? — спросил офицер.