Личник
Часть 12 из 33 Информация о книге
Стараясь не поскользнуться, практически в полной темноте я продвигался по улице, нагнувшись против ветра. Не доходя до полицейского управления, свернул на улицу Лисуновскую к речке Плюснинке. Парочка домов, и, отворив за рычаг ворота, захожу во двор моего временного, но надеюсь, всё-таки на продолжительное время пристанища. В моей половине дома в парочке окон горел свет. Я довольно улыбнулся. Всё началось три месяца назад. Моя любимая агентесса, в смысле схватывающая всё налету в процессе обучения и умело применяющая полученные знания на практике, Мария Александровна Филатьева как-то вечером, зная, что я свободен от дежурства, привела ко мне сюда домой свою двоюродную по матери сестру. Как оказалось, Филатьева совершенно случайно увидела на улице, что её сестру парочка китайцев бомжеватого, как я понял из её описания, вида пытаются затащить в проулок между заборами домов. Пара ударов в район почек и извлечённый из сумочки револьвер показали грабителям или насильникам, что они были неправы, и заставили их ретироваться со всей возможной скоростью. А то, что потом услышала от сестры Мария, заставило привести её ко мне за помощью и справедливостью. Очень симпатичную девушку звали Куен Ионг, что означало «смелая птица», при крещении она получила имя Дарья Ивановна. Отец ее занимался торговлей и был приписан к сословию мещан города Хабаровска. До этого Нового года удачно расторговавшись в своей лавке товаром, отец девушки поехал закупаться новым. Для получения большей прибыли взял у своего компаньона большой кредит. Отбыл в конце января этого года вместе с женой в Сретенск по льду, чтобы с первым пароходом вернуться в Хабаровск. С тех пор их никто не видел. Расследование показало, что обоз Пака, такую фамилию носила семья Дарьи, или Куен, пропал, не добравшись до Иннокентьевского казачьего округа. Пару дней назад судом было принято решение о признании отца и матери девушки умершими, так как они пропали при обстоятельствах, дающих основание предполагать их гибель, и прошло полгода. В счёт погашения кредита компаньону отца ушло всё оставшееся недвижимое имущество и товар семейства. Дарье бывший товарищ отца предложил остаться на определённых условиях, но девушка предпочла уйти на улицу из уже не принадлежащего ей дома. Пока я пытался разобраться в этой ситуации, девушка жила вместе с агентессами. По окончании двухдневного расследования, я объявил Дарье, что, к моему глубокому сожалению, решение суда законно. Сделать практически ничего невозможно. Единственный шанс – это доказать виновность компаньона отца в смерти её родителей. Выслушав всё это, девушка напросилась ко мне в служанки. С учетом того, в каком положении она оказалась, по её словам, наниматься в служанки у неё единственный выход. Так как родственники вряд ли ссудят её деньгами на открытие своего дела. Так в моём доме появилась семнадцатилетняя Дарья Ивановна Пак. Ну а дальше всё пришло к тому, к чему оно должно было прийти. Не сразу, а где-то через месяц, девушка пришла ко мне ночью в постель и осталась в ней до утра. Какой-то вины перед Анечкой-Светланой фон Дерфельден я тогда не испытывал, а сейчас тем более не испытываю. Осталась только грусть от расставания и от несбывшейся мечты. Последнее письмо от Анечки пришло в конце августа. Заканчивалось оно предложением дружить. На этом, можно сказать, наша дружба-влюблённость, которая не продлилась и года, закончилась. Две встречи, пара десятков писем. Юная девушка, так напомнившая мне мою бывшую жену из другой жизни. Видимо, полковник Христофор Платонович фон Дерфельден объяснил своей воспитаннице, что новоиспечённый дворянин Аленин-Зейский для неё не пара. Действительно, древний род и не пойми кто. Тем более, дожидаясь моего двадцатитрехлетия, Анечка и в перестарки могла попасть. И когда вернусь с Дальнего Востока, неизвестно. Так что любовь прошла, не начавшись. Помидоры завяли. В этом отношении мы с Николаем оказались оба брошенными. Только мне быстро повезло с новой любовью. Улыбаясь своим мыслям-воспоминаниям, я ввалился в комнату, предварительно обмахнув веником в коридоре валенки от снега. Меня встречала моя птичка-невеличка, очень сексуально выглядящая в казачьем сарафане. Помогла мне размотать башлык, сняла папаху, положив её потом на полку. Пока я снимал полушубок и валенки, принесла от печки нагретые шерстяные носки и войлочные тапки. После моего благодарного, несколько затянувшегося поцелуя, бросилась заполнять рукомойник теплой водой. Я же, подойдя к печке-голландке, прижался к её теплой поверхности. «Всего-то минут пятнадцать шёл, а насквозь, до костей ветер пробрал, – подумал я. – Болеть-то нельзя. Впереди Рождественский бал у цесаревича. Работы выше крыши. Тем более, его Элеонора с труппой скоро приезжает. Будут гостить в Хабаровске больше месяца. Надо нашему доктору в Благовещенске срочно поручение дать, чтобы перед отъездом всех этих мамзелек снабдил „любовной мазью“ с предварительным осмотром. А то притащат какой-нибудь вирусняк. И будет, как в загадке из журнала „Мурзилка“. У какого молодца утром капает с конца? Не подумайте о плохом, но это самовар». И тут меня словно прострелило. Я вспомнил, о чём подумал тогда на пьянке с Николаем по поводу выхода замуж его любимой Аликс. Меня тогда удивило, что от простого гриппа умирают не только обычные люди, но даже принцы и принцессы. А потом задумался над тем, что же такого изобрела знахарка Марфа-Мария, что её к каким-то медицинским светилам отправили за счёт казны. Из всего того, что я ей рассказывал о медицине из будущего по антибиотикам, смог сообщить только, что у первого название будет пенициллин и его извлекут из каких-то грибов. Про аспирин сказал, что это ацетилсалициловая кислота и первоначально она связана с извлечением, видимо, салициловой кислоты из коры ивы. Потом в химическом процессе участвует уксусная кислота, кажется, ещё серная. В общем, что вспомнил, с учетом того, что химия был самым нелюбимым предметом в школе, то тогда Марии и рассказал. «Надо будет Савельева попросить, чтобы он по своим каналам уточнил, куда и с чем отправилась, кажется, Соколова Мария Петровна, ориентировочно одна тысяча восемьсот шестидесятого года рождения, – подумал я, умываясь из рукомойника. – Фуф, вспомнил всё-таки. А теперь ужинать». Ужин, который ожидал меня, был, как всегда, прекрасен. Дарья умудрялась замечательно готовить и совмещать русскую и корейскую кухню. Вот и сегодня обильное слюноотделение у меня вызвали корейские жареные пельмени под названием «манду», которые просто обожал. Начинка – свинина, говядина, грибочки, сейчас зимой сушеные, отмоченные, сваренные предварительно, но дающие обалденный привкус и аромат. Плюс специи, о которых знает только моя «смелая птичка». В это блюдо я влюбился с первого раза, когда попробовал его, приготовленное Дарьей. Кроме этого, рулет по-корейски из яиц, рыба «хе» из филе белуги-калуги, гречневая каша из чугунка и русской печи. И тушеное мясо, также из печи с какими-то травами и специями. А с учётом того, что я сегодня с обедом как-то из-за занятости и вредности кое-кого пролетел, то набросился на всё это богатство как голодный волк. – Ты что, сегодня не обедал, любый? – спросила меня Дарья, которая, сидя за столом напротив меня, с улыбкой наблюдала, как я жадно поглощаю пищу. – Не получилось, птичка моя, – проглотив разварившийся до волокон кусок мяса, ответил я. – Сегодня с утра доложил цесаревичу, что тигр вчера с окраины города из хлева уволок двухгодовалую тёлку. Так его сразу на охоту потянуло. Собирался чуть ли не один за зверем отправиться. – И что? – глаза Дарьи зажглись любопытством. – Что, что?! Чуть отставку не получил, не разрешая такую охоту. Про дядьку своего рассказал, которого тигр на охоте задрал. А наместник ни в какую. Как ребёнок малый. Хочу добыть эту большую кошку! Идем прямо сейчас! Хорошо хоть, сотник уссурийского взвода Хаперский Сергей Игнатьевич помог. Ну, ты его знаешь. Он пару раз к нам приходил. – И что Сергей Иванович сделал? – ласково улыбнулась. – Как узнал о желании цесаревича, сразу же начал ему внушать, что охота на тигра возможна только с опытными специалистами в этом деле. Местные народы на него вообще не охотятся. Тунгусы и эвенки вместо прямого имени «тасх» часто называют тигра «амба», то есть великий, огромный, большой. Делают это, чтобы не накликать беду. – И как государя наследник на это отреагировал? – Дарье вообще была интересна вся информация, хоть как-то связанная с цесаревичем. То, что она официально работает служанкой, а неофициально сожительствует с обер-офицером из Личного конвоя Его Императорского Высочества, очень сильно повышало её самомнение. Да, честно говоря, и реально в глазах окружающих её положение именно моей служанки стояло значительно выше положения служанок у других офицеров. Первое время меня этот интерес к цесаревичу сильно напрягал. Я даже провёл несколько проверок благонадёжности девушки через своих агентов и подчинённых Савельева, который, кстати, от своей японской горничной отказался. Проверки показали полную непричастность Дарьи к чему-то нехорошему. Просто менталитет такой. Её мужчина служит у самого наследника престола. Каждый день с ним видится. Это же круто! Причём проверки показали, что своим знакомым Дарья не рассказывает ничего из того, что слышала от меня. – Да никак не отреагировал, – продолжил я. – Я к тому времени узнал, что ещё вчера местные охотники отправились по следам на розыски зверя. Опыт показывал, что если амба повадится приходить за пищей в город, то он будет приходить постоянно. Из-за этого тунгусы и эвенки уходили со своих стоянок, если тигр появлялся рядом. Тебе интересно, моё солнышко? – Интересно, интересно, – защебетала Дарья. – Но ты сначала поешь. Пока не остыло. А за чаем расскажешь остальное. Так и поступили. Через некоторое время за чашкой чая я продолжил свой рассказ. – В двух верстах от города охотники нашли больше половины коровьей туши. Тигр, как оказалось, нёс сначала тёлку на спине, делая при этом прыжки до двух саженей в длину. Потом поужинал, а оставшееся мясо зарыл в снег. Охотники заложили в него большую дозу стрихнина и ушли назад в город. А сейчас собираются идти и проверить результат. К этой группе мы вместе с цесаревичем и присоединились. Я взял мой десяток, Хаперский – троих казаков, которые не раз охотились на тигра. Также с цесаревичем направились Волков, офицеры конвоя, даже генерал Духовский присоединился. – Вот посмотреть бы… – мечтательно протянула моя птичка. – Было бы чего смотреть. Холодина. Ладно, хоть не пуржило, а то и следов бы не осталось. А так добрались до места, где вчера поужинал тигр. Увидели недавно разрытый снег, следы завтрака. Метров через сто от этого места обнаружили остатки туши, которые тигр опять прикопал, – я сделал паузу и отхлебнул из чашки. – Потом двинулись дальше по следам. Впереди охотники, мы с цесаревичем за ними. Сначала следы были чёткими, потом стали какими-то рваными. Было несколько мест, где тигр то ли ложился, то ли падал. Даже Леший не смог определить. – Вовке и остальным своим братам привет завтра от меня передай, – перебила меня Дарья. – Пусть кто-нибудь к обеду забежит, я им пигоди передам и большой рыбный пирог. Завтра делать буду. – Балуешь ты моих братов, Дарьюшка, – я, протянув руку, ласково погладил девушку по щеке. – Они ко мне как к сестре относятся. Особенно Ромка. По дому помогают. Даже какое-то дежурство там учредили. Я последний месяц только с кем-нибудь из них на рынок хожу. Знаешь как здорово! Все так уважительно ко мне относятся. Как же, личники наместника сопровождают! – Так!!! Вот, значит, куда они у меня отпрашиваются со службы. С тобой на рынок ходить?! – я попытался сделать грозное лицо, но у меня ничего не вышло. – А я-то думал, о чём говорил Головачёв, когда подкалывал, что использую своё служебное положение?! – Ой, Тима! Не ругай их, пожалуйста, – Дарья прикрыла рот рукой и умоляюще посмотрела на меня. – Хорошо, не буду, – строгим голосом ответил я, а потом не выдержал и рассмеялся. – Да ну тебя, – обиженно надула губы моя милая. – Я и вправду подумала, что ты сердишься. Лучше рассказывай, что дальше было. – Не перебивала бы, уже бы всё узнала, – сдвинув брови, сварливо произнёс я. Потом улыбнулся и продолжил: – В общем, версты не прошли, как к нам один из охотников бежит и сообщает, что тигра видно. Он в овраге лежит с подветренной стороны, и до него шагов двести будет, если от начала оврага стрелять. Цесаревич, конечно, рванул вперёд. Мы за ним. Право первого выстрела. Наследник не подкачал. Первой пулей в голову и наповал. Тигр, правда, едва подняться смог. Почти околел от яда. Я отпил ещё немного чая и продолжил: – Триумфальное возвращение в город. Обед в офицерском собрании. Только для меня он не задался. – Я грустно улыбнулся. – Цесаревич услышал, что тигра до этого накормили стрихнином и что до выстрела наместника тот не сдох только чудом. – И что в этом такого? – удивлённо спросила Дарья. – По мне, так ничего. А вот государев наследник великий князь Николай Александрович почему-то решил, что это мои происки, связанные с его безопасностью. Вместо того чтобы отобедать со всеми, я провёл время в наружной охране царственной персоны. В наказание, так сказать. А потом проверка службы, развод караула, бумажная волокита. Вот и пришёл домой обиженный и голодный, а также холодный. – Ах ты бедненький мой, – Дашенька грациозно поднялась из-за стола, обойдя его, подошла ко мне, села на колени и, прижав мою голову к своей высокой груди, запустила свои красивые пальцы в мою шевелюру. – Ага, бедный я, бедный, – млея от ласки, произнёс я. А потом тихонько пропел припев из песни Трофима. Пожалей меня, пожалей, В моей судьбе, такой жестокой и нескладной, Лишь от любви твоей, по-женски безоглядной, На миг становится хоть чуточку теплей. Я замолчал, а моя птичка, напрягшись в моих руках, тихо попросила: – А ещё! Пожалей меня, пожалей За все грехи мои, скитанья и ошибки, Как Богородица, с печальною улыбкой, Ты пожалей меня, родная, пожалей, — тихо пропел я. Потом наши губы встретились. И как добрались до кровати, я потом не смог вспомнить. Если в наши первые попытки любви девственная до меня Дарья была сильно скованна, то в последующем, благодаря опыту из первой жизни, мне достаточно быстро удалось разбудить в ней женщину. Горячую и ненасытную. Да она ещё и крикуньей оказалась. И теперь часто приходилось зажимать ей рот, чтобы в соседней половине дома пожилая купеческая пара могла спокойно спать. «Ну что же, ещё один день прожит, прожит не зря и хорошо, – чувствуя приятную усталость во всём теле, подумал я, потихоньку погружаясь в сон. – А завтра будет завтра! Посмотрим, какую пищу нам приготовила судьба». Сквозь дрёму услышал, как Дарья убрала со стола и помыла посуду, а потом вновь нырнула ко мне под одеяло. Почувствовав её голову на своей груди, я окончательно провалился в сон. Глава 8 Две смерти С утра, умывшись и быстро позавтракав, я, провожаемый Дарьей, отправился на службу. Температура повысилась и была около пятнадцати градусов по Цельсию ниже нуля. В конце ноября температурные качели в течение суток градусов в десять здесь были нормой. Я быстро шёл по свежему, выпавшему ночью, похрустывающему под ногами снегу. Ветра не было. Впереди показался свет фонарей на единственной освещенной улице города, где размещался дом генерал-губернатора, а теперь резиденция наместника. Зайдя в свой кабинет, избавился от верхней одежды, поменял валенки на сапоги. Надел и застегнул портупею. Достал часы. Семь ноль-ноль. «Можно приступать к работе», – подумал я, взяв со стола папку, которую принёс из дома. Раскрыв её, достал и положил на стол японский журнал «Кокумин-но томо» («Друг народа»). На титульном листе журнала, под заголовком было написано: «Критический обзор политических, экономических, социальных, литературных проблем». Кроме журнала из папки извлёк несколько газет «Дайто ниппо» («Восточный ежедневник») и «Дзидзи симпо» («Хроника текущих событий») и аналитическую справку, которую мне подготовила Дарья. С моей «смелой птичкой» мне сильно повезло. Как и её двоюродная сестра – госпожа Филатьева, Куен Ионг в детстве получила хорошее домашнее образование, в котором знание родного корейского языка, а также японского было обязательным. Потом девушка закончила двухгодичное школьное женское училище в Хабаровске. После него обучалась в женской школе, которая существовала сначала за счет средств и энтузиазма полковника Александра Майера и его родственницы. После них школу взяли «на поруки» местные власти. В этой школе шло обучение географии, арифметике, русскому, французскому языкам и другим дисциплинам по программе классической гимназии. Обучение стоило шестьдесят рублей в год. Но отец Куен Ионг на свою дочку денег не жалел. С пятнадцати лет Дарья, как и мать, стала помогать отцу в торговле. А в шестнадцать в первый раз осталась за хозяйку торговой лавки, когда родители уехали за товаром. В общем, Дарья была прекрасно образована, экономически подкована, да к тому же являлась полиглотом. С учётом этого, кроме домашней работы вот уже пару месяцев делала для меня выборку из японской и корейской прессы по наиболее важным событиям. А также подтягивала мой японский и корейский, благо удалось достать великолепный «Популярный японо-английский словарь» Юкити Фукудзавы и «Опыт русско-корейского словаря» Михаила Пуцилло. Если быть до конца честным перед самим собой, то в душе я благодарил бога за то, что Дарья появилась в моей жизни. За то, что не уехала со своим дядей купцом Филатьевым, который специально приезжал в Хабаровск, чтобы забрать её к себе, а заодно и дочку проведать на службе. Если бы я не стал офицером и потомственным дворянином, то мы бы с Дарьей уже поженились. Много кореянок выходит замуж за казаков. И жёны из них отличные получаются. А теперь даже не знаю, что и будет. Вряд ли мой прямой начальник в виде его императорского высочества разрешит через три года, когда мне исполнится двадцать три, жениться на мещанке. А если буду к этому времени на другой службе, решение будут принимать командир полка и командир дивизии. Даже если первый согласится, окончательный вердикт все равно выносил второй. А невеста офицера должна отличаться высокой нравственностью и благовоспитанностью. К тому же и происхождение невесты должно быть не слишком низким. Мещанка не подойдёт. Поэтому ещё месяц назад написал письмо дядьке Петро Селевёрстову, в котором описал своё, можно сказать, семейное положение. Будет что там дальше или не будет, любимую женщину надо на всякий случай обеспечить. Отметин от ранений на моём теле много. Когда-нибудь моя удача может и закончиться. Поэтому дом, который мне построили в станице, завещал и подарил Дарье, если не получится забрать её с собой к дальнейшему месту службы. Селевёрстовым выделил денежку на постройку гостиницы с банным комплексом, трактиром, магазином и конюшней. Благо у моих названых родственников в их табуне от Беркута много хороших коняшек появилось. В этом бизнесе пятьдесят процентов будет принадлежать Дарье. Как оказалось, после нашей эпопеи с хунхузами очень уж удобным и коротким оказался путь от станицы Черняева к Зейской Пристани. Поэтому теперь многие служащие, чиновники, офицеры сходили с пароходов и отправлялись в Зейскую Пристань коротким путём, экономя неделю пути по Амуру, а потом по реке Зея. Гостиницы Савина стало не хватать. Также потребовались люди, которые бы занялись извозом по маршруту Черняева – Зейская Пристань. Поэтому надо было срочно столбить место. А если при гостинице и баня хорошая будет, так что ещё для счастья путешественнику надо?! Если только стаканчик водочки после бани. А наутро, отдохнув и со свежей головой, на хороших лошадках можно и в путь. В общем, всё это изложил в письме, нарисовав вид гостиничного комплекса, и вместе с деньгами оказией в виде обоза торгового дома «Чурин и Ко» отправил всё Селевёрстовым. Пусть бревна и строительный материал к весне заготавливают. Также с этим же обозом отправил денег семьям погибших урядника Столетова и казака Забелина. Забелин жениться ещё не успел, а вот у Столетова осталась жена с сыном. Поэтому помощь ей была более значительной. Да и в дальнейшем надо будет помочь родственникам погибших. Всё это вспомнилось, пока читал аналитику от Дарьи. Из анализа моей «смелой птички» самым интересным было выступление министра иностранных дел Японии Муцу Мунэмицу перед членами нижней палаты парламента. Его энергичную речь напечатали во всех газетах и журнале. В ней из перевода, сделанного Дарьей, в частности, говорилось: «Господа! Давайте сравним Японскую империю начального года Мэйдзи и Японскую империю сегодняшнего дня. Даже трудно себе представить, какой был совершен огромный шаг вперед, какие богатейшие плоды принесла цивилизация. Начнем с экономики. В первый год Мэйдзи объем внутренней и внешней торговли не достигал даже тридцать миллионов иен, а в двадцать пятом году Мэйдзи он достиг уровня почти в сто шестьдесят миллионов иен. Проложено около трёх тысяч ри железных дорог и около десяти тысяч ри телеграфных линий. Моря внутренние и внешние бороздят несколько сотен торговых кораблей европейского типа. Теперь о вооружениях. У нас имеется кадровая армия в составе ста пятидесяти тысяч человек, подготовка офицеров, солдат и оснащенность вооружениями которой почти не отличается от сильнейших западных держав. Построено почти сорок военных судов, и мы намереваемся увеличить их число в соответствии с возможностями страны». «Так, что у нас тут получается, – я взял листок бумаги и перо. – Одна иена что-то около семидесяти пяти сотых грамма золотом, а рубль – один и шестнадцать сотых грамма. Значит, их торговый оборот в сто шестьдесят миллионов иен – это около ста миллионов рублей золотом. По-моему, солидно, но надо уточнить. Вопрос, у кого? Дальше считаем. Три тысячи ри – это около двенадцати тысяч вёрст. На девяностый год, насколько помню по статистике, что мне здесь попадалась, у нас в империи двадцать четыре тысячи вёрст железных дорог. Но это за сорок лет, а здесь за двадцать пять. Да ещё после восстания, когда сорок тысяч самураев воевало против императора. Общие потери чуть ли не под сто тысяч человек. Лихо раскручиваются ребята. Сто пятьдесят тысяч бойцов. Сорок военных кораблей. А через полтора года получат с Китая нехилую контрибуцию…» Я задумался, невидяще смотря на листок бумаги в руке. Ну почему я так плохо учился в школе? Всё, что помню о событиях, связанных с Дальним Востоком, так это, что в следующем году будет японско-китайская война. Китайцы нехило огребут от японцев, заплатят им бешеные бабки, которые в виде займов получат от России, Германии, Франции. Ещё кого-то. Мы получим Порт-Артур и начнём строить железную дорогу через Маньчжурию, а не по Амуру, как планируется сейчас. Потом в нулевом году этого века боксёрское восстание, русско-китайский поход. Честно не помню, что там вообще было. Потом русско-японская война. Гибель крейсера «Варяг», гибель адмирала Макарова, Цусимское сражение, оборона Порт-Артура, мирное соглашение, о котором ничего не помню. А может быть, и не знал. «Блин, время-то летит. Дурдом. Через три дня мне в этом теле двадцать стукнет. Двадцать седьмое ноября – в моей прошлой жизни День морской пехоты. В такой вот день Тимоха здесь родился. Какая-то, видимо, была взаимосвязь между нашими душами. Я же так хотел в детстве-юности в той жизни поступить в Дальневосточное высшее общевойсковое командное училище в Благовещенске, где также готовили офицеров для морской пехоты. Но не прошёл тогда по баллам. – Я ожесточённо почесал лоб ладонью. – А теперь вот здесь сижу и мучаюсь. Для двадцати лет достиг в этом мире очень многого. Пруха была просто невероятная! Вот сижу, материал подбираю для доклада наместнику Дальнего Востока, по совместительству государя наследнику. И чем больше сижу и материалов читаю и подбираю, тем меньше понимаю, что делать. Как всё просто в мечтах было пять с половиной лет назад. Стать офицером и обучать новой тактике казаков или солдат. Вот стал офицером, да ещё лейб-гвардии. Обучаю новой тактике телохранителей цесаревича. О чём в действительности имею самые поверхностные знания. На уровне приключенческих книг и фильмов в моей прошлой жизни. А глобально, как всю эту задницу поменять, даже и не представляю. Ладно, хватит рефлексировать. По Японии есть что доложить цесаревичу. Сейчас принесут справку от полицмейстера. Вчера, кстати, что-то царапнуло сознание. Какой-то фактик! Но мысль не сформировалась. Надо пока вчерашнюю аналитику перечитать».