Личник

Волчок на дедовской шашке не подвёл. За моей спиной звякнула о землю передняя часть развалившегося пополам лезвия катаны. Та часть лезвия, что осталась в руках нападавшего, изменив траекторию удара, прорубила папаху над моей левой бровью и располосовала кожу на лбу. Я же, махнув шашкой справа-сверху-вниз, подрубил напавшему ногу и тут же откатился в сторону.

Вскочив на ноги, я развернулся в сторону двери салона. На меня так же молча, быстро перебирая ногами, надвигался еще один противник в темной одежде, который в руках держал перед собой меч, лезвие которого блеснуло в свете, падающем из окна фотоателье. Взмах клинка – и неожиданный удар противника от его левого плеча. На одних рефлексах я выполнил приём, который в меня вбивал Джинг Ли, когда показывал основы защиты от техники боя самураев на мечах. Подшаг вправо, шашка встречает меч противника в расслабленной руке. Катана сносит мой клинок, но моя рука не останавливается и проходит дальше налево, волоком таща за собой оружие нападавшего. После того, как шашка проскочила под мечом, я нанёс сильный кистевой удар в спину вражеского клинка, заставив противника провалиться в ударе, возвратным движением снизу вверх располосовал ему внутреннюю поверхность бедра, а последующим ударом сверху вниз вскрыл артерию на шее. Всё это заняло времени меньше, чем три удара сердца.

Подскочив к первому противнику, который пытался подняться, несмотря на почти перерубленную ногу, я закончил с ним бой коротким уколом в шею, который тот не успел блокировать своим обрубком меча.

«Всё, хватит схваток белым оружием. Двадцатый век на носу! – подумал я, перекинув шашку в левую руку. Правой рукой вынул из кобуры свой наган и взвёл курок. – Посмотрим, кто у нас внутри, тем более и казаки подоспели».

Не дожидаясь, пока казаки спешатся, я толкнул дверь салона и, выставив шашку вперёд, шагнул в помещение. В глаза сразу же бросились две пары ног в казачьих шароварах и сапогах на полу, которые было видно из двери, ведущей в чулан. Там у мадам Динесс хранился всякий инвентарь и оборудование. Из салона раздался громкий мужской голос, но что было произнесено, я не разобрал. Сердце бухало, громко отдаваясь в голове. По левому виску и щеке стекала кровь.

Двинувшись приставными шагами вперёд, я шашкой чуть отодвинул штору, которая отгораживала комнату для фотографирования. Картина, которую я увидел, заставила меня немедленно действовать. Какой-то тип, стоящий ко мне спиной, замахивался для удара коротким мечом на мадам Динесс, а в углу комнаты без движения лежал поручик Чижов, по левому виску которого струилась кровь. Не раздумывая более и мгновения, я выстрелил навскидку в спину нападавшего на Аглаю Павловну.

Почувствовав движение за спиной, начал разворачиваться через левое плечо, надеясь успеть шашкой перехватить удар, но понял, что опаздываю. Я действительно не успел. Всё, что мне удалось, – это подставить под катану шашку, которую противник просто снёс своим ударом. Мало того, моё же оружие ударило меня по правой руке, и резкая боль заставила выпустить револьвер. Ну а напоследок я получил классический прямой удар ногой в грудь с проносом, после чего оказался спиной на полу со сбитым дыханием.

Надо мной, чуть наклонившись, встал молодой японец, в чьих раскосых глазах читалось торжество. Он занёс меч для удара, а я смотрел на его движение и понимал, что ничего не могу сделать. Удар ногой был настолько силён, что я не мог сделать вдох-выдох и пошевелиться. «Вот и всё, гвардии подполковник, – подумал я, глядя, как меч начинает движение вниз. – Недолго пожил в новом мире».

Додумать мысль не успел, так как в этот момент грохнул выстрел, и брошенный силой удара пули вперёд японец свалился на меня, окончательно выбив из меня дух.

– Вашбродь, слава богу, живы!

Это было первое, что я услышал, придя в себя. Времени, судя по всему, с момента моей отключки прошло немного. Казак Трегубов, свалив с меня нападавшего, ощупывал меня в поисках ранений.

– Трегубов, мать твою, я тебе что – баба, чтобы меня щупать, – я с трудом вытолкнул слова из глотки.

– Ох ты, совсем в себя пришли, ваше благородие. Хорошо-то как! А ощупываю, так вы сами нас этому учили на занятиях по оказанию помощи. На голове у вас всё в порядке. Чуток кожу рассекло. Кровь уже запекаться начала. Правую руку перетянул, чтобы кровь остановить. Сейчас забинтую. Слава богу, догадался прихватить с собой. По вашему приказанию на дежурство всегда с собой малый медпакет носим в кармане.

С помощью казака, после того как он закончил перевязку, я с трудом поднялся и сквозь шум в ушах услышал причитания с рыданиями.

– Братка мой, да что же я маманьке с батькой скажу? Да как же так! Дмитро, братка…

Я посмотрел на Трегубова.

– Оба наповал. Глотки перерезали, – ответил мне на невысказанный вопрос казак. – Хорошие казаки были.

Трегубов снял папаху и перекрестился. Я с трудом повторил его жест. Правая рука над предплечьем была перетянута куском супони. А само предплечье перебинтовано. Ещё в столице удалось протолкнуть через Черевина и Ширинкина в снаряжение конвоя индивидуальные пакеты. Сделали их просто: из куска марли нарезали полосы, кусок ваты в марлевой подушке. Всё это скатано в рулон и завёрнуто в вощёную бумагу. Без стерилизации, но для сегодняшнего момента практически индивидуальный перевязочный пакет из моего времени был прорывом в медицине. Князь Барятинский перед нашим отъездом на Дальний Восток намекнул мне, что я скоро получу кое-какую денежку от привилегии на данное изобретение и не только на него. Эффективность оказания медицинской помощи в бою с помощью похожего пакета князь оценил при нападении на цесаревича.

Встряхнув головой, отгоняя воспоминания, я скомандовал Трегубову:

– Контролируйте с Петро вход. Револьверы не убирайте. А я пойду, посмотрю, как там остальные.

С остальными всё было в порядке. Мадам Динесс находилась без сознания. Сомлела. Не каждый день тебя убивать собрались. Поручик Чижов был жив. Череп, кажется, у него пробит не был. Во всяком случае, пропальпировав голову Александра Павловича левой рукой, я на первый взгляд ничего страшного не обнаружил. На виске была ссадина и гематома. Кровь практически уже не текла. Экстренных мер к приведению в чувства к этой парочке применять не будем. Очнутся как очнутся. Подошёл к убитому, который хотел зарезать Аглаю Павловну.

«Опыт не пропьешь, – подумал я, глядя на отверстие от пули под левой лопаткой. – Можно даже не контролировать. Жаль, никого живыми не взяли. И вообще, что это было? Какого хрена они на фотосалон напали?»

– Трегубов! Трегубов?! – громко позвал я.

– Слушаю, вашбродь, – заскочил в комнату казак.

– Выйди на улицу, пальни вверх раза два-три. А потом через окно или дверь смотри, только аккуратно. Глядишь, городовые или наш казачий разъезд появятся. Меня позовешь тогда. А я пока посижу, что-то ноги не держат.

– Слушаюсь, вашбродь!

Через несколько секунд на улице раздалось три выстрела, а потом скрипнула дверь. Сидя на стуле, я поиграл пальцами раненой руки. «Слава богу, пальцы работают нормально, – подумал я. – Значит, сухожилия и нервы не перерублены».

В это время в себя пришла Аглая Павловна, вскочив со стула. Заполошно осмотревшись вокруг, она впала в какой-то ступор, смотря на меня пустыми, бессмысленными глазами.

– Мадам Динесс, вы в порядке? Не ранены? – вежливо спросил я.

– Что это было? – как-то отстранённо спросила женщина.

– Нападение, как я думаю, для того чтобы уничтожить снимки. А вот кто это сделал, меня сильно интересует, – ответил я.

– Это Като Сэтоши, – Аглая Павловна показала на труп нападавшего, который мёртвым лежал у её ног. – У него самый большой фотосалон в городе.

– Что здесь произошло? – спросил я.

– Я печатала фотографии в специальной комнате. Поручик Чижов находился здесь, то есть в этой комнате. Здесь же были двое казаков. Потом я услышала какой-то шум, а через некоторое время ко мне ворвался Сэтоши, вытащил меня за волосы в эту комнату. Посадил на стул и спросил, где фотопластины и фотографии из гостиницы. – Динесс начала трясти по всему телу заметная дрожь. – Я ответила, и он замахнулся на меня большим ножом. Я закрыла глаза. Потом грохнул выстрел, и я потеряла сознание.

Я подошёл к женщине и обнял её левой рукой, чувствуя, как Динесс сильно трясётся.

– Успокойтесь, Аглая Павловна. Всё хорошо. Всё закончилось, – начал я лепетать какую-то чушь, чтобы вывести из стресса женщину.

– Тимофей Васильевич, а что же мы такого важного сфотографировали, если такой успешный и обеспеченный человек, как Като Сэтоши, пошёл на разбой и убийство? – спросила Динесс, решительно отодвинувшись от меня.

– Вот и мне это хотелось бы узнать, Аглая Павловна. Очень бы хотелось!






Глава 7

Хабаровск




Вытянув руки вверх, я потянулся, откинувшись на спинку стула. Опустив руки, протёр уставшие глаза. Всё-таки света трёх свечей не хватает для глаз, если много работаешь с бумагами в ночное время. Тем более в декабре темнеет рано. Посмотрев на стопку документов и глубоко вздохнув, я закрыл крышку чернильницы и положил перо.

«Всё! На сегодня хватит, – подумал я и опять с наслаждением потянулся. – Как же задолбала эта бумажная канитель. Ладно, хоть помещение под кабинет дедушка Корф выделил большое. Не приходится ютиться, как в Благовещенске. Да и мебели хватает на меня, Дана, Кораблева и для бумаг, которыми шкафы уже забиты».

После того, как в июне цесаревич и его сопровождение добрались до Хабаровки, была поездка во Владивосток. Что про него можно сказать – город-стройка. Грязь, строительный мусор, шум, гам с мая по сентябрь. Потом флот из гавани уходит на ремонт и зимнюю стоянку в Японию, стройка приостанавливается, жизнь замирает. Видимо, поэтому цесаревич вернулся в Хабаровку, точнее уже Хабаровск. Город по предложению наместника великого князя Николая Александровича переименовали.

Барон Корф под резиденцию наместника цесаревича отдал свой дом. Интересное такое одно-, двухэтажное здание в стиле эклектики, в котором генерал-губернатор проживал со своей супругой и дочерью. Дом был вытянут вдоль центральной улицы, с красивой лицевой кирпичной кладкой, в сочетании красного и серого кирпича. Средняя одноэтажная часть здания была фланкирована двумя разными по величине двухэтажными объемами. На фасаде здания выделялись обрамления – сандрики окон, парапеты, лопатки, подчеркивались декоративные фронтоны. На территории, прилегающей к губернаторскому особняку, был разбит чудесный парк с экзотическими растениями, который жители называли «Сад генерал-губернатора». В общем, шикарная резиденция, где и мне выделили нормальное помещение для работы.

А работы было много. Моя авантюра с Фукусимой, которую поддержал чуть больше полугода назад главный жандарм Дальнего Востока, закончилась не столь блестяще, как мы планировали. Можно сказать, облажались мы по полной. Погибли два казака Амурского войска и четверо граждан Японии.

Как выяснилось, поручик Чижов сам открыл дверь, узнав Като Сэтоши, от которого и получил удар в висок после поклона. Как и кем были убиты казаки, он уже не видел. В квартирах, где проживали фотографы Като Сэтоши, Мигива Изаму и Мизухо Тэкео, при осмотре были обнаружены, как нам объяснили, места для созерцания, которое может привести к постижению «истинного сердца Будды» для пути воина. Во всех этих небольших помещениях хранились подставки для дайсё – пары мечей, короткого и длинного, в которых якобы находится душа самураев. Вот такие вот фотографы оказались. Като, кстати, пошёл на дело только с вакидзаси. Его катана осталась на месте. На первый взгляд, очень старинное оружие. Четвёртого молодого японца так никто и не опознал.

За эту операцию я и Савельев получили люлей в полной мере. Мне было приказано цесаревичем заниматься только своими обязанностями и никуда больше не лезть. Савельеву напомнили, что он должен пресекать преступления против верховной власти, а не шуровать, как какой-то мелкий воришка, по номерам, где проживают иностранцы. Одним словом, не проявляй инициативу, ибо инициатива поимеет тебя. Тем более по прошлой жизни я был терминатором-разрушителем, а не контрразведчиком. Полез не в своё дело, вот и получил. Как оказалось, в жизни киношные и книжные стереотипы не всегда срабатывают. Надо ещё кучу деталей учитывать и прорабатывать. Это не шашкой махать, хотя и ей уметь надо.

Как ни странно, но на защиту меня и Савельева встали Корф и генерал Духовский, который в последнее время всё больше и больше перехватывал бразды правления Приамурьем из рук старого барона. Состояние здоровья Андрея Николаевича ухудшалось прямо на глазах. По их обоюдному мнению, при штабе наместника необходимо было создать «какое-то разведотделение», которое бы занималось поиском-поимкой шпионов в Приамурье и разведкой в Китае, Японии, Корее. И заниматься этим должны именно военные, а не мидовцы. На сегодняшний день такой отдел имеется. В нём аж целых четыре офицера. При этом ни один из них не знает языков вероятного противника данного театра военных действий, но двое закончили Академию Генерального штаба. Сейчас генштабисты готовятся к «географическому путешествию» в Маньчжурию. Выбирают объект для разведки. Как говорил мудрый Лао Цзы, «путь в тысячу ли начинается с первого маленького шага». И этот шаг в становлении разведки и контрразведки Приамурья уже сделан.

А реабилитировались мы в своих глазах и умах, когда к концу августа пришёл указ императора. За бумаги от Фукусимы я и поручик Чижов получили по «клюкве», что в мирное время очень почётно, Савельев – Станислава третьей степени с мечами, а мадам Динесс – шикарную даже на первый взгляд золотую заколку с изумрудами. Что в тех бумагах было, я до сих пор не знаю. Подозреваю, что важные сведения, из-за которых японцы решились на нападение, раскрывая разведсеть, были в четырех листочках, которые были написаны не рукой Фукусимы. Каллиграфия сильно отличалась. Во всяком случае, мне лично потом пришла телеграмма от Самодержца Всея Руси: «Японский след подтверждается. Жду ещё информации. Спасибо. Александр». Но что было в тех бумагах и остальных, даже наследнику из столицы не сообщили.

Майор Фукусима, а точнее, как позже выяснили, уже подполковник, до Японии, вернее всего, не добрался. Во всяком случае, в газетах ничего не сообщалось об успешном завершении конного перехода этого офицера. Опережая почти на десять дней наш отъезд в Хабаровку, он по-английски тихо слинял из Благовещенска на следующее утро после нападения на фотосалон. Совсем незаметно не получилось. Очень настойчиво меня допытывал Петро Забелин, кто виноват в смерти его брата-близнеца. Как тут не помочь брату-казаку?! Вот и показал агент Буров Забелину выходящего из гостиницы майора. В общем, когда Фукусима не появился в Хабаровке в расчетное время, штабс-ротмистр Савельев забеспокоился, что же он будет докладывать наместнику цесаревичу. Благо тот уже прибыл со свитой в административный центр Приамурья.

Проведённое расследование показало, что Фукусима после отъезда из Благовещенска прибыл в станицу Пояркова. Переночевал там и отбыл в дальнейший путь вдоль Амура. Только вот в посёлок Скобельцинский уже не прибыл. Куда делся японский путешественник на этом больше ста вёрст пути, выяснить так и не удалось. Была вероятность, что мог и на китайский берег перейти. Напротив станицы Пояркова, чуть ниже по течению Амура, китайский пост располагается. Примерно так и ответили на запрос японского МИДа, куда, мол, пропал их знаменитый гражданин?

Я же, честно и преданно глядя в глаза Савельева, а потом и цесаревича, говорил, что не знаю ничего по этой проблеме. Я и все казаки конвоя находились всегда рядом с наместником на пароходах, которые в это время доставляли цесаревича в Хабаровку. А то, что в станице Пояркова живут родственники убитых казака Забелина и урядника Столетова, это уже проблемы Фукусимы. Кровных обид в этом краю не прощают. Это я уже думал про себя, не совсем представляя только, как Петро смог предупредить своих. Фото Фукусимы, которое нашли в фотосалоне Като, слава богу, я Забелину не отдал. Хватило мозгов не сделать ещё одну глупость. А Буров об утреннем показе майора молчал, как партизан на допросе.

Какого-либо сильного общественного резонанса нападение на фотосалон Динесс в Благовещенске не вызвало. Видимо, сработал запущенный слух, что это была разборка конкурентов. Только вмешательство казаков из конвоя цесаревича, которые патрулировали город, не позволило японцам довести своё дело до конца. Тем не менее для поданных японского микадо в Благовещенске наступили тяжёлые времена. В течение десяти дней, что мы ещё в нём находились до отъезда, по докладам агентов, многие горожане стали отказываться от услуг японцев. Ещё позже в сводке полицмейстера Хабаровска прочитал, что двое фотографов-японцев, которые покинули спустя пару месяцев после известных событий Благовещенск, бесследно пропали на пароходе, который следовал в Хабаровск. Вещи, деньги остались в каюте, которую они занимали, а самих на судне не оказалось. Такая вот загадка для Шерлока Холмса.

Я ещё раз потянулся, вскинув руки вверх. Мысли с воспоминаниями лениво текли в голове, давая отдохнуть закипевшему от бумажной работы мозгу. Небольшой экскурс в прошлое позволял расслабиться, сбросить нервное напряжение.

Самым важным из событий, которые произошли за последние полгода, оказалась свадьба герцога Йоркского. Именно она показала, что я в другом мире. Ну не могло моё попадание в этот мир так круто изменить историю! Я же не та песчинка, которая уничтожила механизм, или соломинка, которая переломила хребет верблюду. Когда мне эту новость рассказал пьяный Волков, вышедший из спальни Николая, мне самому захотелось хлобыстнуть стакан чего-нибудь покрепче. Лучше неразбавленного спирта.

Если кратко, то из пришедшей иностранной почты и газет, которые доставлялись наместнику, стало известно, что в конце июля девяносто третьего года состоялась свадьба принца Георга, герцога Йоркского, второго сына короля Великобритании Эдуарда Седьмого, и Виктории Алисы Елены Луизы Беатрисы Гессен-Дармштадтской. Ага, той самой Аликс, в замужестве в моём мире императрицы Александры Фёдоровны Романовой. Той самой четвёртой дочери великого герцога Гессенского и Рейнского Людвига Четвёртого и герцогини Алисы, дочери британской королевы Виктории, от которой и пошёл гулять ген гемофилии.

Хорошо было, что цесаревич, по словам Волкова, изволил почивать, а то бы я даже и не знаю, как бы смог с Николаем общаться, оглушённый такой новостью. Правда, на следующий день общение несколько даже затянулось. С утра к наследнику государя проследовал Волков. Потом в спальню занесли очень большое количество бутылок, в основном портвейна, хотя и коньяк присутствовал в значительном количестве. Было и немного закуски. А потом два лейб-гусара Коля и Женя начали ПИТЬ. Всё слово большими буквами. Я, чуть-чуть приоткрывая дверь в спальню, с периодичностью через час отслеживал состояние подопечного. Как ни странно, первым выбыл из сражения с зелёным змием ротмистр Волков. Об этом узнали, когда открылась дверь и на пороге комнаты показался одетый цесаревич с бледным лицом, который трезвым голосом попросил меня зайти к нему.

Дальше, если коротко рассказывать, наследник российского престола заставил меня пить с ним. Ладно, хоть не коньяк. А то от тех доз, которые поглощал Николай, я сломался бы через полчаса. А так какое-то время продержался. За это время я узнал, как цесаревич любит Аликс. Но, к сожалению, её неприятие православия не позволяло им соединиться, а теперь поздно.

Старший брат принца Георга Альберт Виктор умер во время эпидемии гриппа в январе девяносто второго года. Тогда же умерла его невеста вюртембергская принцесса Виктория Мария Текская, которая стала таковой после того, как Аликс отказала Альберту Виктору, про которого ходили слухи, что он и есть знаменитый лондонский убийца – Джек Потрошитель. После этих событий бабушка Виктория настояла, чтобы Аликс вышла замуж за Георга. Тем более что тот был похож на Николая, как две капли воды. Хотя чему удивляться: матери-то обоих наследников родные сёстры.

Потом было чтение вслух письма теперь уже герцогини Йоркской, в котором она описывает все произошедшие события в королевской семье Великобритании. Заканчивалось письмо тем, что, несмотря на любовь к Ники, она должна была так поступить, как поступила. В общем, много слезливого бла-бла, на фоне «Правь, Британия, морями!». И надеюсь, править теперь будет с дырой от гемофилии в борту.

Дальше началось поглощение спиртного в устрашающих для моего тела и сознания количествах. Так я даже в моей прошлой жизни в будущем ни разу не пил. Очнулся утром на кровати, где полностью одетыми, как и я, спали Николай и Волков. Во время процесса опохмеления я узнал от них, что должен обязательно записать им в дневники те три новых замечательных романса, которые вчера впервые исполнил. Далее, наводящими вопросами я узнал, что принёс в этот мир «Берега-берега» Александра Малинина, «Очарована, околдована» Николая Заболоцкого и романс «Напрасные слова» на стихи Ларисы Рубальской.

«С этим надо чего-то делать, – подумал я, прерывая поток воспоминаний и вновь потягиваясь. – Ещё одна подобная пьянка, и я точно исполню „Марш Будённого“ или ещё что-нибудь похлеще. Хотя как отказать цесаревичу?!»

У нас с ним в начале возлияния, когда я его пытался убедить, что мне нельзя на службе выпивать, до «ты меня уважаешь…», конечно, не дошло. Но где-то рядом разговор ходил, а потом последовал прямой приказ – пить. Наилучший выход, как вижу, пока ещё в сознании, делать вид, что полностью отрубился. Хорошо, что больше с цесаревичем по сегодняшний день пить не пришлось, хотя они с Волковым тогда ещё три дня бухали. И песни в тот раз, слава богу, в тему подошли. Их сейчас в Хабаровске многие поют, желая понравиться избранницам. И ещё! На той пьянке-гулянке какая-то мысль дельная промелькнула?! Сказал сам себе запомнить, но те клетки головного мозга, которые не хотели пить, умерли первыми.

Я выпрямился в кресле и попытался вспомнить, что же такое я забыл важное. Но алкогольная амнезия и прошедшие четыре месяца с того события всё сильнее препятствовали в решении этой проблемы. Плюнув на всё, я стал одеваться, чтобы направиться домой. Точнее, на снимаемую часть очень даже неплохого дома.

Дом генерал-губернатора, в котором разместился цесаревич, был относительно большим. В нём имелись малая и большая гостиные, столовая, музыкальные комнаты и будуар, зал для приемов, получивший название Атаманский, спальни, также кабинеты, передняя, помещения для прислуги и дежурных офицеров, в которых я частенько ночевал на дежурстве. Но хотелось, чтобы был свой уголок. Все офицеры конвоя были женатые и, когда цесаревич определился, где всё-таки будет его резиденция в ближайший год, перетянули в Хабаровск семьи.

Глядя на них, и я решил снять себе жильё. Но в забитом офицерами Хабаровске получить жильё в наём было большой проблемой, а тем более целых полдома. Мне помог мой старый знакомый Арсений Тарала, который снимал такую жилплощадь для себя. Но так как был постоянно в разъездах, отдал это жилье мне с условием, что я его приючу, когда он будет появляться наездами в Хабаровске. От такого подарка грех было отказываться, тем более дом располагался в двух кварталах от дома генерал-губернатора. Неторопливым шагом десять-пятнадцать минут.

Сумма найма жилья в тридцать рублей за месяц для меня была нормальной. Три с половиной тысячи рублей, которые больше трёх лет крутились в торговом доме «Чурин и Ко», принесли мне проценты в размере чуть больше пятисот рублей. Эти деньги Касьянов перевёл на мой счёт в Хабаровском отделении Государственного банка. Плюс поступившие на него же три тысячи от управляющего моей усадьбой Сазонова Александра Ивановича. После Рождества ожидалось поступление ещё одной значительной суммы денег, где-то в районе пятнадцати тысяч рубликов.

Пока в мае находился в Благовещенске, удалось составить договор с купцом Ельцовым Иваном Петровичем, старателей которого мы в своё время охраняли, когда они мыли золото на месте Золотого Лю. Договор подразумевал мытье золота на моей земле силами купца. Охрану осуществляли казачата и казаки-малолетки из казачьей школы станицы Черняева. После вычета всех расходов мне оставалось пятьдесят процентов чистой прибыли. Можно было бы и больше выцыганить, но решил не жадничать. Без особых проблем по организации и добыче золота с халявной земли получать приличные деньги – за это можно было ещё больше процентов компаньону Ельцову отдать.

Несмотря на то что старатели ушли на место поздновато, намыть за сезон успели много. Все остались довольны. Земли император мне выделил рядом с местом, где мыли бандиты Золотого Лю. И участок оказался богатым на самородки и золотой песок. По мнению Ивана Петровича, которое он изложил в письме, лет пять-семь добыча будет на таком же уровне или чуть больше.

С учетом всех этих денежных поступлений, да ещё и денежное содержание лейб-гвардейца конвоя, я мог потратиться на снятие части дома. Именно туда я и направил свои стопы, надев полушубок, поменяв сапоги на валенки, нацепив портупею и натянув башлык на папаху.

На улице пуржило. Пройдя по Алексеевской улице, единственно освещённой керосиновыми фонарями, свернул на Муравьева-Амурскую и сразу попал в аэродинамическую трубу. Хабаровск лежит на скатах холмов и довольно крутых скал правого берега Амура, где в него впадает река Уссури. При юго-западном ветре на некоторых улицах зимой становится неуютно. Летом же донимают комары, мошка, гнус. Вокруг города тайга и болота. Не спасает от насекомых даже ветер с рек.

Дома в городе преимущественно деревянные, хотя в последнее время началась усиленная постройка кирпичных зданий. Ввиду этого в Хабаровске один за другим открылись восемь кирпичных заводов. Только пара-тройка центральных улиц имеют деревянные отмостки-тротуары. В общем, большая деревня.