Лемминг Белого Склона

— Ну, будет на сегодня, — хрипло закончил Гест.

На дворе была глухая ночь. Но домочадцы Сторвальда бонда не заметили, как пролетело время, зачарованные повестью. Даже сосунок Флоси не шибко ворочался в подоле Соль Веснушки. Скегин заметил, что держит в руках вистл — когда прекратил играть?..

— Воистину, — Сторвальд допил остывшую настойку, поморщился, — славный рассказ. Но время позднее — нечего засиживаться! Кому-то завтра в лес.

Семейство разошлось на боковую. Возле очага остались трое: сам хозяин, задумчивый Гест Моварсон и старуха Астрид. Мать Сторвальда задремала в кресле-качалке — или просто впала в оцепенение, с ней такое случалось.

— Да уж, сын Мовара, — прищурился Сторвальд, — потешил ты моих домашних, да и меня. С твоих слов можно подумать, что ты довольно близко знал этого Хагена. Даже приятели или родичи не всегда так хорошо знают друг друга!

— Сие мало достойно удивления, — усмехнулся Гест, глядя в багровые угли очага, — Хаген хотел, чтобы кто-нибудь мог рассказать сагу его жизни. Это показалось мне достойным делом. У нас было много времени для бесед, пока мы сидели в осаждённом Хлордвике. Сам я родом с Лифсея, скитался полжизни, а с Хагеном познакомился в Гравике. Опять же, мы вместе служили Хруду конунгу. Знал я и других его побратимов. Об Арнульфе же я наслышан от многих достойных людей. Впрочем, я не уверен, что Хаген рассказал всё так, как было на самом деле. То был весьма скрытный человек, мог кое-что и приукрасить.

— Вот я что думаю, — склонил голову Сторвальд, словно тур, готовый разить рогами. — По поводу «приукрасить». Не слишком ли красиво ты повёл речь? Слушая тебя, можно подумать, что доля викинга — это такое прекрасное древо с золотым стволом и серебряными листьями. Что это — достойное дело для юноши: ходить морем, грабить да резать, да жечь, да насиловать дев!

— О, Сторвальд бонд, — тихонько засмеялся Гест, гладя усы, — ты заметил, как твои сыновья слушали сагу о викингах, затаив дыхание. Огонь в их глазах. Огонь, что сжигает юные сердца. Иссушающая жажда, по сравнению с которой ярый пламень Муспелля — остывшее молоко. Думаешь, они однажды уйдут и не вернутся? Всё возможно. Какова доля младшего сына? Не я создал девять миров, Сторвальд бонд. Не я в ответе за судьбу твоих детей. Я просто рассказываю сагу так, как она случилась — ну, или как мне её поведали сведущие люди.

— Думается, — проскрипела в полусне старуха, — твоё сердце поведало тебе не меньше.

— О да, мудрая кэрлинг, — прошептал Гест без улыбки, — не меньше.

И добавил, поднимаясь с чурбачка:

— Впрочем, это лишь начало дороги чайки. Не думаю, что под конец её Скафтар или Скегин захотят и сами испытать себя на тропе волков бури секир. Не столь они глупы, твои сыновья.

— Хорошо бы, — обронил Сторвальд, — а то не хотелось бы прерывать эту сагу раньше времени.

Потом Гест отправился спать. А Сторвальд сын Стормира из рода Стурлингов до самого рассвета сидел перед остывшим очагом. Недвижимо и безмолвно. Жёсткий голос Геста всё звучал в его голове. И сердце — не самое трусливое сердце во всём Тольфмарке! — сжималось от этого голоса.





Примечания и комментарии




Вдумчивый читатель, несомненно, не мог не обратить внимание, что действие романа происходит, несмотря на обилие разнообразных маркеров, явно не в Скандинавии эпохи викингов и вообще не в нашей реальности. Таковое наблюдение, в общем и целом, соответствует истине. Читатель, подкованный в истории, мог заметить ряд святотатственных несоответствий между своими представлениями об эпохе и фактурой романа. Ряд этих несоответствий, несомненно, является результатом скверного знакомства автора с материальной частью. Другие несоответствия присутствуют в тексте совершенно намеренно. Потому что это фэнтези, а не исторический роман. Поэтому здесь курят, пользуются подзорной трубой и палят из фальконетов. Тем не менее, чувствую своим долгом прокомментировать отдельно некоторые моменты, которые мне представляются наиболее спорными или тёмными, в том числе и для самого автора.

Рыцарям же Ордена Железячников и Меченосцам Святой Заклёпки желаю всего наилучшего на пути «на север и в горы».



Кто из живых может странствовать в этих краях в канун Йолля? — Йоль, он же Yule, общескандинавское название Нового года. Отмечался в самую длинную ночь в году. Праздник этот считался одним из самых важных, а по смысловому наполнению смыкается с кельтским Самайном. В самую длинную (и тёмную!) ночь года наступало раздолье для ведьм, троллей, оборотней, сумеречных всадниц и других хтонических созданий. Первоначально, видимо, Йоль был связан с солярным культом. На это может указывать обряд bragarfulli — на особого ритуального кабана (sonargЖltr, «солнечный вепрь») следовало положить руку, произнести клятву и осушить чарку мёду. После чего кабана забивали и съедали. По всей видимости, это символизирует принесение обета перед лицом самого солнца, а также смерть старого светила и его возрождение (ср. образ кабана Сэхримнира, которого в Вальхалле съедают каждый вечер, а наутро он снова цел и невредим и готов к употреблению). Возможно, это отголосок дремуче-древних, ещё доиндоевропейских охотничьих культов (см. саамские и карело-финские, а также сибирские и палеоазиатские мифы, где роль светила исполняет крупная рогатая дичь). Ночь Йоля считалась опасной именно по причине вероятной встречи со злыми духами, которые в данный период имеют над человеком особую власть. Поэтому понятно, что ночного гостя вполне могли принять за ожившего мертвеца.



Нибельхейм — локальное название языческой преисподней Нифльхейм (оно же — Нифльхель или даже Хельхейм, хотя это, видимо, не совсем одно и тоже). Дословно — «Дом Тумана» (от исл. nifl/hnifl, нем. Nebel- «туман», «мгла»). Отсюда же, как известно, Нифлунги/Нибелунги — в значениях как «герои», так и «мертвецы» или «карлики», жители «Страны Тумана», потустороннего мира. Считалось, что нарушители табу коротают там вечность в ужасных муках.



Гость, сын Чайки — классический способ скрыть своё имя в эпоху викингов и чуть позднее — назваться Гестом («Гостем»). Кстати, высказывалось предположение о генетической связи слов типа gestr (др. — англ. gФst, откуда англ. guest; нем. Gast, дат. gjФst, швед. gДst) со словами типа англ. ghost или нем. Geist- «дух», «призрак».



…в стране краткоживущих Верольд — древнегерманское vere-old значит «род людей», «век людей». Weor, were на языке двергов обозначает чужака, тогда как в древнегерманских языках это слово означает собственно человека. В английском до сих пор werewolf означает «человек-волк». Современное английское world восходит к древнеанглийскому were old, werold, «век людей», в значении скорее «людской род», т. е. протяженность человечества во времени и пространстве. Слово «вергельд», обозначающее в древних законах штраф за убийство, дословно значит «человеческие деньги», «плата за человека».



Потому что вещие норны припасли ему суровую нить, и дева Верданди пока держит её в руках, дева Скульд в раздумье занесла свой беспощадный нож, чтобы свершить должное, а старуха Урд ничего не замечает, ибо судьба слепа… — норнами назывались три богини, которые пряли нить человеческой жизни (ср. мойры древнегреческий мифологии). Имя «Верданди» значит «становление», «Скульд» — «долг», а «Урд» — «судьба». Некоторые интерпретируют это как юность, зрелость и старость, но эта интерпретация не представляется убедительной. Скорее здесь может идти речь о трёх важнейших (с точки зрения нордических язычников) компонентах человеческой жизни: взросление, соответствие нормативам («долг») и принятие уготованной судьбы (что сопряжено главным образом с тем, как человек встречает смерть).



…сказание о том, как Утред Голова Дракона, отец легендарного Арта конунга, соблазнил будущую матушку этого самого конунга, красавицу Игерну? Или нет, это скверный пример, там дело кончилось кровью… Знаешь ли ты, как Сигурд Убийца Фафнира смог добыть для Гуннара Гьюкунга валькирию Брюнхильд? — по порядку:

а) под Утредом Головой Дракона имеется в виду Утер Пендрагон, а под Артом конунгом — его сын Артур, тот самый король бриттов, правитель Камелота с круглым столом и его рыцарями. По традиции, Утер Пендрагон велел чародею Мерлину наложить на него чары, чтобы он стал похож на Горлоя, правителя Корнуолла, и пришёл в гости к его жене Игерне, когда того не было дома. Через девять месяцев родился тот самый король Артур;

б) Сигурд Убийца [дракона] Фафнира, он же Зигфрид, самый известный германский супергерой, сватался к некоей Брюнхильд (Брунгильда немецкой традиции) от имени своего побратима короля Гуннара (Гюнтера). Та, как известно, ответила, что не пойдёт за мужа, который уступит ей в состязаниях. А поскольку она была валькирией, то королю нечего было и надеяться выиграть. Тогда Сигурд/Зигфрид при помощи чар изменил облик, стал похож на короля и прошёл испытание вместо него. Там, кстати, дело потом тоже кончилось кровью.




«Молви мне, Альвис, / верно, все судьбы, / ведомы двергу: / какое сокровище / самое ценное / в разных мирах?» — вариация на тему эддических «Речей Альвиса»; в оригинальном тексте эта строфа, разумеется, отсутствует.



Конь моря скользит по китовой равнине (…) и волки битвы скоро станут резать овец подземелий, драть с них руно огня прилива. Ведёт их златорогий баран, обликом схожий с сынами людскими. И думается мне, белая тёлочка, дочь орла котлов, скоро от него понесёт… — тут понесло самого Тунда. Его речь состоит из кённингов (особых тропов, принятых в поэзии скальдов): «конь моря» — это корабль, «китовая равнина» — море, «волки битвы» — викинги, «овцы подземелий» — дверги, «руно огня прилива» — золото, «златорогий баран» — указание на Альвара, «орёл котлов» — король Арнкетиль (так переводится его имя), «белая тёлочка», его дочь, соответственно — Хельга Красавица.



Свадебный обычай реконструируется тут, что называется, с миру по нитке. Как и во всякой патриархальной традиции, женщина при замужестве передаётся из рода отца в род супруга. За неё должен быть уплачен выкуп (мунд). Если выкуп не уплачен, женщина считается похищенной. Это урон для чести рода её отца, и за такое полагается мстить. К тому же, такая женщина не считается законной супругой, а её дети считаются ублюдками и не имеют никаких прав на наследство. Вроде бы, минимальный мунд («выкуп бедняка») составлял три марки (=600 грамм серебра); тот, кто не мог его уплатить, считался не в состоянии обеспечивать семью. (Гм, по-моему достойная наследования практика). Утренний же дар подносился самой женщине после брачной ночи (очевидно — компенсация за лишение невинности) и составлял её собственное имущество. Оно оставалось за ней в случае развода. Наконец, традиция освящения брачующихся молотом восходит к земледельческим культам, где молот символизирует фаллос. В этой связи тянет процитировать пассаж из «Красной Плесени», но я себя сдерживаю.



Я как-то однажды забрёл в Нижний Хель, но мне там не шибко понравилось: холодно, сыро, скучно, сам понимаешь… И я пошёл обратно. Возле Железных врат на меня набросился трёхголовый великан Трамар. Я сказал: хэй, людоед, позади меня ещё один идёт, да пожирней меня, или тебе не видно? Тупица Трамар набросился на мою тень, а я прытко выбежал наружу. С тех пор у меня нет тени, потому что Трамар так и не вернул мне её. Сожрал, скотина этакая, и небось не подавился…

— Хо-хо, — сказал на это Скегин, — ты, думается мне, это выдумал. Ровно то же рассказывают о чародее Сэмунде Мудром, как он с земляками выбрался из Чёрной Школы. - собственно, см. исландскую сказку «SvartiskСli» («Чёрная Школа», вар. «Школа Чернокнижия») либо же «SФmundur fer Зr SvartaskСla» («Как Сэмунд выбрался из Чёрной Школы»).



Где-то там пели русалки-ульдрен, перегоняя свой синий подводный скот, резвились бородатые ноки и вигтрольды, могучие хникары в подобиях тёмных лошадей мчались на берег, гудели струны на арфе тролля-фоссегрима — здесь перечисляются разновидности водяных духов:

а) ульдрен (вероятно, то же, что хульдра) — в норвежском фольклоре «Скрытый Народ», обитатели лесов, пустошей и водоёмов; считается, что они живут, как люди, так же ведут хозяйство, пасут скот и т. д.; сказано, что ульдрен хранят всю красоту и печаль Севера, и что человеку не будет удачи от встречи с ними;

б) ноки — просто водяные карлики;

в) вигтрольды — известны из норвежского и датского фольклора, вероятно — тоже карлики либо же морские великаны;

г) хникары — морское чудовище в виде огромного комка спутанных водорослей, либо, чаще, красивого чёрного коня (ср. шотл. кэльпи);

д) фоссегрим — «дух водопада» норвежского фольклора, волшебный скрипач (вариант: арфист) из рода троллей. О нём известно, что он учит играть на скрипке за плату в виду козлёнка. Если козлёнок был тощий, то даритель и пиликать научится на средненьком уровне. Ну а если упитанный — тогда, конечно, будет играть не хуже самой Линдси Стирлинг. Процесс обучения представляет собой проведение смычком по пальцам ученика, как по струнам, пока кровь не выступит. Это, вероятно, тоже что-то символизирует.

Там же: Эгир, Ран, сёстры Кольги- хтоническое семейство морских великанов, а изначально, вероятно, богов неясной этимологии; Эгир (фgir) — его имя можно трактовать как «Ужас», хотя Иванов и Гамкрелидзе в своей хрестоматийной монографии об индоевропейской культуре настаивают на связи этого имени с праиндоевропейским*og' («змея»), а Ричард Клисби в статье в древнеисландско-английском словаре указывает на возможное родство с греческим??????? а древнеанглийское eagor, «море», сохранилось в диалектной английской пословице «have a care, there's the Eager coming» — «берегись, Эгир приближается»; вообще же, в исландской поэтической традиции имя Эгира ассоциируется прежде всего с морем. Эгир живёт на богатом дворе, расположенном не то под водой, не то на каком-то острове; в эддической песне «Перебранка Локи» упоминается, что боги-асы пировали у него в гостях, а его пиршественный чертог освещается золотыми пластинами (отсюда кённинг «огонь прилива» в значении «золото»). Ран — супруга Эгира, о ней известно, что у неё есть широкая сеть, которой она ловит утонувших в шторм моряков. Кольга — одна из дочерей Ран и Эгира, вероятно старшая, также морская великанша, она и её сёстры — поэтическое обозначение для штормовых волн.



Хеннинг Вихман — персонаж моего рассказа «Пей до дна!» и до кучи — один из предводителей братства ликеделеров (они же витальеры) — средневековой пиратской корпорации, оперировавшей на Балтике и на Северном море. Той самой, главарём которой был незабвенный Клаус Штёртебекер. Здесь Вихман представлен в качестве клабатера — корабельного домового из фольклора Северной Германии. Считалось, что хорошему капитану клабатер помогает, а скверному — мешает. Также считалось хорошим делом оставлять ему, как и всякому домовому, какой-нибудь еды и выпивки. Насчёт клешни вместо руки точно ничего сказать нельзя.



«Эрлинг ас отдал око в обмен на глоток мудрости, — подумал Хаген, — я отдам око, чтобы не уподобиться Локи» — имеется в виду миф о том, как Один обменял свой глаз на глоток из источника мудрости и так стал одноглазым; Локи же, главный трикстер северной мифологии, как таковой часто уличался в гомосексуализме и уподоблялся женщине. Известно, что в средневековой Скандинавии (а впрочем, как и во всей Европе) отношение к гомосексуализму было крайне отрицательным. В патриархальной традиции вообще уподобление мужчины женщине является величайшим для мужчины позором. Однако, есть основания полагать, что у древних германцев в рамках культуры молодёжных воинских союзов дело обстояло иначе, и гомосексуальные связи были для юношей едва ли не нормативом.



И, пока эрудированный читатель не обвинил меня в злостном плагиате или там в постмодернизме каком-нибудь, признаюсь сам. История Торкеля и брата его Торольфа почти полностью соответствует злоключениям другого Торольфа — сына Квельдульфа из «Саги об Эгиле». История же Хродгара (эпизод с неклеймёным бараном) соответствует эпизоду из «Саги о Битве на Пустоши» (главы 7 и 8). Уж очень хороша фактура.



Я — Хравен, сын Уве Рыжего, сына Рагнара Кожаные Штаны — персонаж полностью выдуманный. Да и про Уве (Уббе), сына легендарного Рагнара, точно неизвестно, был ли он рыжим, как собственно, и про его потомство.



Хельблар, фольнар — вообще-то, исландскими терминами hel-blár («мертвенно-синий») и ná-fölr («трупно-бледный») обозначаются просто живые мертвецы-драугры (исл. ðraugr). В мире, где происходит действие романа, этими словами обозначается вовсе уж запредельная хтоническая пакость. И — да, Белые Ходоки навеки в наших сердцах!



Об этом можно будет почитать в сказании «Век бурь», если оно будет переведено.

Фарин и Хёгни перебрасываются цитатами из, разумеется, «Речей Высокого».

Вообще-то лемминги не бросаются в море ни в каком «безумном порыве». Это псевдонаучная выдумка XIX в.

«Старшая Эдда», «Речи Высокого», строфы 70–71.

Там же, строфы 16 и 76, перевод А. Корсуна.

Скандинавские названия обряда жертвоприношения (исл. blСt, норв. ofre, ofret).

Вольный пересказ последней строфы «Речей Гримнира» из «Старшей Эдды».



Вольный пересказ строфы 51 «Прорицания Вёльвы» из «Старшей Эдды».



Игра слов: исландское bjarga значит «помощь», «услуга».