Крылья для попаданки

От тела леары кругами расходились энергетические волны, и стены им явно не были преградой. Весь дом дрожал, грозя обвалиться. Тело несчастной неожиданно занялось голубым пламенем, начавшим закручиваться в воронку. Ковер под ним начал тлеть. В панике откатившись к стене, я не придумала ничего лучше, как залезть под низенький столик метрах в двух от открытой двери, заставленный какими-то фигурками.

Только скрючилась под столом, в комнату ворвались двое змеев. Один из них, со знакомым хвостом, – Шедвик! – приказал:

– Закрываем, быстро, не то скоро здесь будет половина Леарата!

– Хозяин, надо бежать, толчки тверди все равно без внимания крылатых не останутся, ведь эту шаазу ищут, я сам слышал в городе.

А вот этот голос я навсегда запомню – Цирик, чтоб тебе вечно в клетке сидеть!

– Молчать! – рявкнул Шедвик.

Вместе со вторым змеехвостым, раскинув руки, они образовали энергетический кокон вокруг мертвой леары, блокируя высвобождение ее магии. Обоих трясло от напряжения, даже кровь носом шла от натуги, а синее пламя ревело, бесновалось под чужим куполом, пытаясь преодолеть сопротивление.

– Остаточная магия… Если удержим и погасим, то такой слабый толчок могут принять за обычный… какие здесь часто случаются… – скрежетал зубами Шедвик.

Сжавшись комочком, я следила за… продолжением трагедии; с одной стороны, радуясь, что магия леары сильнее змейских потуг и пробивает себе путь, а с другой – стоит только представить, во что превратится этот дом, если купол не выдержит… Живот сводило судорогой от страха и восторга: неужели и я наделена такой силой, раз белая? Интересно, могла ли погибшая леара, наверняка будучи еще в ясном уме, принять меня за свою? Быть может, Справедливая Яза, подарив мне крылья при переходе, немного скорректировала и мой геном? И теперь я настоящая, всамделишная леара, а не фальсификат?

– Она их убила, тварь!.. – проревел незнакомый змейс, вливая свои силы в купол и напрягаясь всем телом, чтобы удержаться на месте, краем глаза разглядывая своих сородичей. – Я же предупреждал: юные – самые неустойчивые…

Шедвик покосился на трупы хвостатых собратьев и в ярости прошипел:

– При чем тут возраст, Деш? Просто твои парни слишком нетерпеливые и голодные. Я тоже предупреждал твой молодняк: не надо торопиться! Леары – эгоистичные твари, больше всего ценят силу. Они жадничают делиться ею даже со своими, а что говорить про чужих. А вы?.. – Шедвик все сильнее закипал от злости. – С таким трудом добыть белокрылую и через три дня опустошить ее целиком… Глупцы!

Деш ладонями усиливал натиск на магический кокон леары, словно стискивал его, поглощая волны, и ответил не менее зло:

– О чем ты? Я месяц караулил ее в горах, чистил ее разум, привязывал, дарил подарки и обещал весь мир. Месяц! И вот она сбежала со мной в Байсакал…

– Ты не нашел ничего лучше, чем поделиться ею с братьями спустя три дня после привязки? – взревел Шедвик. – Посмотри, мы с трудом выброс удерживаем, а ведь ей всего шестнадцать и лишь два перехода. Если бы вы потерпели, браслеты связали бы ее волю полностью, а магия леары созрела окончательно. Она кормила бы весь твой род годами. Годами! Но нет…

– Я же говорю, слишком юная и неустойчивая леара. Ее магия только раскрывается, браслеты всю сковать и связать не смогли… похоже, – упрямо оправдывался Деш.

Я сидела ни жива ни мертва, затаив дыхание. Только благодаря чудовищному напряжению змеюки еще не увидели меня, занятые блокировкой «взрыва». По их бледным лицам тек пот, из носов срывались красные капли крови. Если бы не вашан в дверях, я бы могла незаметно выскользнуть. Что же делать?

Внутренний голос, словно в насмешку, ехидно нашептывал, что мне пару часов назад тоже обещали брачные браслеты вместе со всем миром в придачу. От ужаса, что получила бы в подарочек, руки начали покрываться изморозью, ковер и стол подо мной – настоящим льдом. Не хватало крыльям вырваться! Я тут же засунула руки под мышки и глубоко задышала, пытаясь успокоиться: нельзя, крылышки, нельзя, чтобы меня тут обнаружили. А чешуехвостые козлы продолжали ругаться, убирая последствия магического выброса, особенно горячился Шедвик:

– Недоумки, какие же вы еще молодые и безмозглые. Немного подождать, полностью взять контроль над мыслями и чувствами – и она ваша со всеми потрохами! Почему ты передал ее другим? Перетрудился, ублажая девчонку? Ее магия кормила бы твой род годами, а тело приносило магически сильное потомство. Я пошел навстречу вашему дашату, отдал долг твоему роду самым выгодным образом, еще и дом предоставил, а вы не только не оценили, но и испортили все окончательно.

– Не волнуйся, дашат Шедвик, если нагрянут крылатые, мы возместим ущерб за поместье. Но я слышал, ты нашел еще одну белую? Мой род мог бы дать тебе за нее хорошую цену и…

– Она бесценна! И не продается! – Только я посмотрела на спину сватавшегося ко мне змея с благодарностью, невольно обвешав его сияющими доспехами, он продолжил язвительно: – Поймать шаазу стоит большого труда, а вы втроем осушили ее, не раздумывая. Только из-за огромного долга я отдал вам эту белую; вторую – вы точно не получите. Ее магия усилит мой род, возвысит над другими. К тому же после трех моих наследников, я могу передать ее своим сородичам, достойным змейсам, мы усилим ледяную магию в потомках.

Меня затрясло от отвращения. Вот так, на миг сверкнут рыцарские доспехи, а потом будешь вечно избавляться от налипшей ржавчины.

На мое счастье, Цирик зачем-то пошел к мертвецам. Сегодня великий Яз точно на моей стороне! Вашан прокрался мимо меня буквально в трех шагах. С колотящимся в ушах сердцем, молясь всем высшим, проводила благодарным взглядом его легкие светлые шаровары и тунику. Убедилась, что змеям не до меня, а Ящерица Билль заинтересовался трупами на кровати, и на четвереньках рванула на выход. Я еще полкоридора быстро перебирала коленями и руками, затем вскочила и полетела со всех ног в свою комнату. Сбежать сейчас, сразу после ЧП, вряд ли удастся. А вот чуть позже, когда все успокоятся, буду рвать когти или крылья…

Я металась по спальне, пытаясь придумать, что делать дальше. Может, стекло стулом разбить? Вспомнила свои попытки булыжниками разломать клетку у квошиков, но защитная магия не только жарила меня, но и не давала сломать прутья. Если стекло уцелеет, то Шедвик сразу поймет, что я пыталась сбежать. И вероятно, найдет способ надеть на меня кандалы Канубы. К примеру, насильно напоит какой-нибудь гадостью, подчинит сознание – и поминай мою душу как звали. Удалось же им леару провести.

Прижав дрожащие ладони к горящим щекам, я приказала себе: «Стоп! Надо успокоиться и умыться!» В зеркале отразилось мое лицо с лихорадочным румянцем на щеках и сверкающими, потрясенными фиалковыми глазищами. Минут пять я плескалась в тазике, чтобы кожа побледнела и глаза не напоминали сумасшедшие блюдца. Затем забралась под покрывало: меня била мелкая противная дрожь. Впервые в новом мире я замерзла. Вагон новостей и тележка мрачных перспектив от коварных змеюк сделали то, что не удалось шаману-квошику и шакрэ-аяшу. На фоне этого комфортабельного гадючника пребывание у горцев и торговцев людьми покажется детскими приключениями Алисы.

Извечное «что делать?» встало со всей остротой. Убийства, самоубийства, буйство магии и побеги – не для моей ранимой натуры. Я холеная, изнеженная и, откровенно сказать, избалованная женщина, привыкшая к горничным, охранникам, любящей меня без меры бабушке, постоянно ощущавшая заботу родителей, опосредованную, но всеобъемлющую. Я не воин, не добытчик – обычная слабая женщина, которая не в состоянии противостоять местным «змеям».

Истерика вкупе с паникой набирала обороты. В какой-то момент я не выдержала и решилась бежать прямо сейчас, вдруг змеев в доме немного и, пока те разгребают трупы, у меня все-таки есть шанс, а я его тупо теряю, належивая бока. Я вновь вскочила и бросилась в гостиную. Выйти в коридор не успела, только протянула руку – дверь резко распахнулась, и передо мной предстал Шедвик. Видно, он торопился сюда, если явился в заляпанной кровью одежде и с кровоподтеками под носом. Впился в меня цепким, подозрительным взглядом.

Громко сглотнув, я испуганно пролепетала, не забывая изобразить полное неведение:

– Ой, ты ранен! Что случилось? Я почувствовала землетрясение? Мы должны покинуть дом, иначе нас завалить может!

– Прости, драгоценная, я не был рядом и заставил тебя поволноваться. Это обычный толчок, такое здесь часто случается. Ничего страшного: тряхнуло разок и успокоилось.

Фу-ух, кажется, пронесло, он поверил, но на всякий случай проблеяла, невольно отступая в гостиную:

– Ты уверен? Может, все же стоит выйти и подождать снаружи, вдруг снова тряхнет, но уже опасно?

Подавление чужой магии и злость на сородича поколебали его терпение, потому что в ответ он рявкнул:

– Уверен, дорогая! Волноваться не о чем. Ты подумала о моем предложении?

– О каком из них? – я запаниковала.

Серые глаза Шедвика потемнели, словно штормовое море.

– Стать моей, надеть брачные браслеты и навсегда забыть об одиночестве. Жить в мире и согласии…


Внутри все похолодело, я спрятала руки за спину оттого, что они начали покрываться изморозью. Если что, попытаюсь его заморозить. Ох, он ведь тоже ледяной! И продолжила играть прелесть какую дурочку:

– Но дорогой, когда бы я успела подумать? Только искупалась, стены задрожали. Тут на уме лишь одно: срочно спасаться, бежать из дому.

– Бежать ты должна ко мне в объятия, сладкая моя, а не из дому! – сбавил тон Шедвик.

Схватил меня за плечи и сразу же закатил глаза от наслаждения. Фу-у-у, как же противно! А зелье или что там еще могло быть, недавно так легко подчинившее меня, больше не работает. Надеюсь, леара перед смертью прочистила мои мозги окончательно.

– Пойми, выбор суженого – самое важное решение в жизни любой девушки, – защебетала я, положив ладони поверх его рук и невольно выпустила магию.

К сожалению, изморозь не спасла от змея и не оттолкнула – легко впиталась в его руки, а судорожный довольный мужской вздох подсказал, что я не только усилила его магию.

– Красивая моя, сильная, сладкая, ты станешь украшением моего рода. Моей главной драгоценностью. Я буду беречь и лелеять тебя, Кайя. Соглашайся…

Мужчина уже едва сдерживался: то ли завалить меня на ближайший диван решил, то ли высушить. Отправить стул в окно больше не казалось мне сомнительной идеей. Упершись ногами в край дивана, я поняла – это намек высших. Осторожно вытащила вилку из узла на голове – и со всего маху двинула ею Шедвику «между ног». Он выпустил меня и с глухим мучительным стоном согнулся. Сказать, что это доставило мне злорадное удовлетворение, – ничего не сказать. Злорадство буквально взорвалось в моей душе. Вот тебе, мразь!

Схватив стул, я рванула к окну, но добежать не успела. Стекла брызнули во все стороны. Окна вместе с рамами вынес кто-то очень крупный и мощный. А дальше я выглядывала из-за стула, защитившего мое лицо от осколков, на огромных чернокрылых мужчин в облегающей кожаной одежде, врывавшихся в оконные проемы и занимавших стратегические позиции. Попытавшегося разогнуться Шедвика убили на месте длинными узкими стилетами, похожими на короткие шпаги.

Затем четверо леаров – кто же еще? – удивленно воззрились на меня, замершую со стулом наперевес, потом на Шедвика, в паху которого расплывалось кровавое пятно и торчала вилка. Чернокрылые синхронно горделиво усмехнулись, сообразив, в чем дело. Ближайший ко мне, зачем-то махнув рукой перед лицом, уважительно произнес:

– Приветствую шаазу из рода Ланей! Мы за тобой и рады, что нашли вовремя.





Глава 9

Крылатый десант




Несколько секунд я пыталась осмыслить сказанное леаром, потому что говорил он, скорее всего, на своем родном языке, а не привычном мне аяше, ну как, условно привычном, конечно. Вернее, суть уловила, догадалась, а не перевела. Но добил не чужой язык, а незнакомое имя. Это не меня прилетели спасать крылатые сильные мужчины. Я вообще никому не нужна! Если только для того, чтобы забрать мою магию, о которой еще пару месяцев назад не знала, и попользовать всем родом, как собирались подлые, хитрые змеюки.

Я едва не уронила стул, который так и держала наперевес, словно защищалась. Стул гулко ударился об пол, и я устало опустилась на него, прижала дрожащие руки к лицу и горько разрыдалась. Я долго содрогалась всем телом, выплескивая боль и обиду. Раньше тряслась от страха, даже ужаса, от неизвестности, но верила в светлое будущее: вот еще чуть-чуть потерплю – и жизнь изменится, найду выход, нормальное место для жизни, более цивилизованных людей, которые не продают себе подобных, чтобы поправить свои дела, не отрывают головы… Есть же здесь, в конце концов, не только зеленые или на сушеный урюк похожие, а вполне привычного вида, как те, которых видела в окно утром.

А что теперь? Есть ли в этом мире у меня приемлемое будущее? Ледяные змейсы быстро указали одинокой крылатой девушке «нормальное место». Нет, сначала были дикари квошики с «мудрым» шаманом, потом предприниматель-вампир аяш и жуткий убийца хаоши, которому я со своей изморозью не конкурент. Завершили полную картину нового мира с моей перспективой змей, проповедующий «поменьше кусай, надольше хватит», и несчастный ангелочек в браслетах-кандалах, которой, чтобы спасти свою душу, пришлось убить двоих гадов, а затем умереть самой. Наверное, гибель леары больше всего поразила меня, запала в душу – бессмысленная и оттого еще более печальная. Смерть была слишком близко, только протяни руку. Даже мой поступок – удар вилкой в пах Шедвику – ни в какое сравнение не идет именно с ее гибелью.

Кайя Хелле теперь леара – новая реальность, ведь эти крылатые незнакомцы приняли меня за свою, а значит, я совместима со «своими» или чешуйчатыми хвостатыми – моральными уродами, которые могут украсть душу. Да лучше умереть сразу и больше не мучиться, чем попасть к ним.

Как сказал Шедвик? Поймать белокрылую очень сложно, зато кормиться можно годами всем серпентарием. Разве мне нужна такая жизнь? Мучиться в постоянном страхе: сожрут или только откусят. Если останусь здесь, среди обычных мирян, придется прятать крылья и магию, по сути, свою новую сущность. Это нереально! А что меня ждет там? У леаров? Змейс о них нелестно отзывался, возможно, и там горяченькое место в аду!

Я услышала шелест крыльев – рядом со мной на корточки опустился леар, едва ощутимо повеяв морозной свежестью, словно успокаивая. Он не касался меня, тихо, мягко о чем-то спросил на своем языке, только я ни слова не поняла. Подняла голову и, посмотрев в лицо леару, наклонившемуся ко мне и явно хотевшему утешить, прошептала на аяше:

– Шааза Ланей умерла! Вы ошиблись, я не она.

Пронзительно черные глаза утешителя расширились, на скуле дернулся мускул, выдавая недоумение, затем он быстро переглянулся со своими спутниками. Я проследила его взгляд и отметила, что двое оставались со мной рядом, третий стоял у открытой двери, контролируя коридор, четвертый, видимо, пошел разведывать обстановку в доме.

Леар, которому выпало успокаивать меня, по-прежнему сидевший у моих ног, что-то уже настойчиво, с нажимом спросил, но я, шмыгнув носом и вытерев лицо, призналась:

– Я не знаю ваш язык, только пару слов приветствия, не более.

– Ваш? – удивился леар, верно, не сомневаясь в моей «национальности», и вдруг, прикрыв глаза, жадно втянул воздух у моей шеи. Я настороженно отклонилась, а он подтвердил: – Шааза, твою силу ни с чьей не спутать, хотя сейчас я чувствую, что ты преодолела лишь два перехода…

– Что за переходы? – оборвала его, решив выяснить, о чем уже слышала, когда речь шла о покойной леаре.

В одно мгновение к двум чернокрылым бойцам присоединился третий. Они смотрели на меня, сжавшуюся на стуле, как больной воробей, с высоты своего роста, будто сканировали, выискивая малейшие секреты. Я же могла ответить им лишь напряженным ожиданием, по очереди заглядывая каждому гиганту в глаза, совершенно разной формы и цвета, не в силах предугадать, чем для меня завершится знакомство с ними.

– Из какого ты шаазата? – наконец спросил мой собеседник на аяше, по-прежнему очень вежливо.

– Ни из какого, – по-детски прохлюпала я, зажав ладони коленями, чтобы не видно было, как они дрожат.

Глупо и недальновидно врать и сочинять; если леаров слишком мало, а белокрылых – вообще слезы, значит – каждая наперечет. Вон какие бойцы пропавшую шаазу искать прилетели и, по словам Цирика, город прочесывали. Но сразу в лоб сообщать, что я из другого мира, тоже не стала, ограничилась лаконичным:

– Меня нашли без сознания и памяти, умиравшей в горах Квоша.

Леары внимательно меня выслушали и быстро заговорили по-своему – спорили, наверное. Пару раз слышала «шаэр». Если память не врет, так называют их правителя. Ну и плевать, пусть оно все идет лесом. Поразительное равнодушие и смирение навалились на меня.

– Шааза, ты помнишь свое имя? Сколько тебе лет? – переговорщик был безупречно вежлив.

– Да, имя, некоторые языки, кое-что по мелочи, – и кратко обозначила себя: – Меня зовут Кайя, мне двадцать пять лет.

Все трое скупо улыбнулись, но не хитро, как змейс, не по-деловому, как аяши, а скорее чисто по-мужски – не привыкли демонстрировать голливудскую улыбку. Но благодаря этим улыбкам на душе у меня стало теплее, и почувствовала я себя увереннее.