Крылья бабочки

И ты должна будешь



Жить в таком режиме



Я просто стараюсь



Жить моментом,



Когда все эти мудаки



Мечтают о настоящей любви.

Да, лирика действительно от Брендона… Интересно, миссис Стеклер, с гордой улыбкой слушавшей сына, знакома эта песня?

Два последних аккорда, спокойных, плавных, и он резко захлопнул клап*, подводя черту, и, поднявшись, шутливо поклонился, купаясь во внимании и аплодисментах. Трейси повернулась к Шэрен, которая, заливаясь румянцем, с рассеянной улыбкой слушала шепот мужа, обнимавшего ее сзади.

— Мы, наверное, поедем, — смущенно начала Шэрен, встречаясь с понимающим взглядом подруги. — А ты развлекайся, водитель Стеклеров тебя отвезет, когда скажешь.

— Нет, — отозвалась Трейси, — я как Золушка в полночь убегаю от принца.

— А вот и он, — кивнул Ник в сторону приближавшегося к ним Питера. — Мы пойдем попрощаемся с хозяевами.

— И за меня тоже, — попросила Трейси.

— Уже уходите? — разочарованно вздохнул Питер.

— Да, сегодня был насыщенный день.

— Мы с Ником соседи, может, останетесь, а я потом провожу вас. — Он, как истинный бойскаут, поднял руку вверх. — Клянусь доставить в целости и сохранности.

— Только не говорите, что правда влюбились, — шутливо удивилась она. Питер только улыбнулся. Он был милым и действительно понравился ей, но не настолько, чтобы провести с ним остаток ночи, пусть и в большой компании.

— Мне действительно было приятно познакомиться с вами, но… нет.



Блаженно потянувшись и зевнув, Трейси укуталась в одеяло и, крепко обнимая подушку, закрыла глаза. Сон медленно проникал в сознание, путая мысли и тасуя образы. Пока неясный звук не царапнул слух, заставляя сесть в постели. Трейси нахмурилась. Вокруг было тихо. Она снова легла, но через пару секунд шум повторился. Она поднялась и подошла ближе, когда что-то глухо врезалось в стекло.

— Птица что ли? — Трейси подняла вверх створку и снежок больно ударил ее в плечо. — Ты ненормальный?! — выглядывая, приглушенно крикнула она.

Брендон, в небрежно наброшенном поверх смокинга пальто, стоял прямо под ее окнами. Он знаком прочертил траекторию, выдавая молчаливую просьбу подняться. Трейси округлила глаза, поражаясь такой наглости, и резко захлопнула створку. Она постояла несколько секунд в темноте, раздумывая насколько холодно на улице и, передернув плечами, широко распахнула окно.

Брендон в мигающем свете ярких рождественских гирлянд, ловко забрался на крышу, прошел, как пьяный канатоходец, — разведя руки и опасно клонясь вниз — по бортику, перемахнул на балкон, прошмыгнув мимо темных окон соседней спальни, ухватился за оконную раму и, подтянувшись, буквально ввалился в комнату Трейси.

— Завтра я точно об этом пожалею, — вслух обреченно рассуждала она, наблюдая, как Брендон скинул пальто и снял черные туфли с налипшим на них снегом.

— Если ты все равно будешь жалеть, предлагаю, чтобы это было что-то более существенное! — Он подхватил ее за бедра и закружил, пряча нос в соблазнительной ложбинке меж грудей. Трейси спала в белой хлопковой сорочке, не сексуальной, но достаточно короткой, поэтому его холодные руки, скользнув по горячей коже, вызывали легкую дрожь.

— Прекрати! — возмутилась она. Брендон поставил ее на пол, но отстраниться не дал. — Зачем ты это делаешь? Иди к себе, тебя там Наташа ждет.

— А-а-а, — раздраженно протянул он. — Причем тут вообще она? — Брендон ласково поднял ее подбородок. — Полански, ну с чего ты вообще взяла, что мы с ней вместе?

— Я… я не знаю. Шэрен сказала, что ты будешь с подругой и я подумала… А почему ты мне не объяснил ничего?

— За тобой было забавно наблюдать.

Трейси стукнула кулачком ему в плечо. Забавно ему было!

— А почему вы всё время вместе? «Ну, почти всё», — мысленно добавила она.

— Мы давно дружим, а наши родители мечтают нас поженить, но ни мне, ни ей это не нужно.

«Святая простота!» — про себя воскликнула Трейси, вспоминая, какими глазами на него смотрит подруга детства.


— Ладно, Полански, хватит разговоров. — Брендон потянулся к ее губам, но Трейси подставила руку, заставляя его довольствоваться всего лишь ладонью.

— Что еще?

— Но между нами это ничего не меняет.

— Я хочу тебя, ты хочешь меня. — Трейси открыла рот, чтобы возразить, но Брендон строго на нее посмотрел, что отрицать она не решилась. — Так в чем проблема?

— Это не этично!

— К черту этику. Что еще?

— Я не люблю тебя!

— Я бы тоже не полюбил себя, но я не предлагаю выходить за меня замуж и терпеть до конца жизни.

— А что ты предлагаешь? Секс по дружбе?

— Нет, секс по взаимному желанию.

Трейси расслабилась в его руках, позволяя прижать себя еще крепче, и стянула с его плеч пиджак. Они оба свободны, находятся в сказочном месте — далеком от реальной жизни — и желают друг друга. Так какие могут быть «но»?

Она подняла бедра, позволяя Брендону снять с нее трусики и отбросить на пол, туда, где валялась смятая сорочка и дорогой смокинг. Этой ночью он не торопился брать, наоборот, медленно изучал ее тело, распаляя и дразня, пока Трейси не зашептала нежные слова, не сказала, как желает его. Говорят, мужчины любят исключительно глазами. Возможно, некоторые да, но этого заводили слова.

Брендон тут же раздвинул ей ноги, погружаясь резко, до упора. Двигаясь быстро, заставляя вторить ему, ловить ритм и собственное наслаждение, которое накатило стремительно, и Трейси вцепившись в его спину, не сдержала громкий стон, порочным эхом обласкавший слух.

— Тише, детка. За стеной спальня Лилиан.

Трейси открыла глаза и сквозь рваное дыхание проговорила:

— Ты что, и к ней в спальню лазил?

Брендон во все горло рассмеялся, наплевав на осторожность, затем закрыл ей рот поцелуем, агрессивным и диким, не позволявшим даже вдохнуть. Он с силой стиснул ее бедра, вдавливая в кровать грубыми, почти болезненными толчками, и Трейси понравилось. Она стонала ему в губы, цеплялась за широкие плечи и выгибалась навстречу. Плевать, что о них узнают. Черт с ним, что о них подумают. Максимум, что может произойти: ее переселят поближе к хозяйской спальне, там, наверное, происходит тоже самое.



Клап* - откидная крышка, закрывающая клавиши.

Последний праздничный аккорд

Зимнее морозное утро вступило в свои права, нехотя освещая дома скупым блеклым светом. Горы были скрыты в густой туманной дымке, а тяжелые серые облака набухли, обещая скорый снегопад. От ясной солнечной погоды, радовавшей отдыхающих вчера, не осталось и следа. Зима вслепую раздавала карты, определяя праздничный досуг — сегодня удача выпала тем, кто решил провести день дома, у камина, с бокалом вина или горячего глинтвейна.

— Туман… — задумчиво протянул Брендон. — Катание лучше отложить, пока не рассеется. — Он достал из внутреннего кармана сигару и зажигалку, неспешно раскуривая и поглядывая на друга. Ник, сложив руки на груди и сведя брови, с интересом рассматривал, словно видит впервые, фасад собственного дома. Большие следы на девственно-чистом снегу уводили с очищенной дорожки к боковой стене шале, гирлянды частично провисали, словно их тянул несмышленый младенец, а пара декоративных фонариков и золотистых шаров разбитой стеклянной массой лежали под окнами одной из комнат.

— Никудышный из тебя вышел бы разведчик, — уверенно заявил Ник, набрасывая капюшон на светлую голову. Утро оказалось холоднее, чем он предполагал: легкий мороз приятно колол щеки, а вот уши, казалось, собирались отвалиться.

— Это вышло спонтанно, просто мимо проходил.

— Я слышал, как ты мимо проходил. Только не пойму: вы трахались или ржали всю ночь?

— Мы смешно трахались, — веселился Брендон.

— Стоя на голове что ли? — Они в голос рассмеялись, представляя самую идиотскую позу из дешевой порнухи.

— Брендон, — отбрасывая веселье, серьезно начал Ник, — я не знаю, что ты там задумал, но если обидишь Трейси, расстроится Шэрен. А моя жена не должна огорчаться, — предупредил он.

— Друг мой, я тоже не хочу портить настроение Шэрен, но, согласись, это только наше с Трейси дело.

— Мне все равно, с кем ты спишь, — заверил Ник. — Я просто хочу, чтобы ты подумал, прежде чем совершить что-нибудь непоправимое. Трейси все-таки не сучка, в которую можно случайно воткнуть член.

Брендон затянулся, выпустил сизую струю дыма, разглядывая, как он, смешиваясь с горячим дыханием, растворяется в холодном воздухе.

— Ник, я… — Брендон резко замолчал, когда тот сжал ему плечо и кивнул в сторону. Мать и отчим Ника, весело переговариваясь, шли по вычищенной подъездной аллее. Лилиан обожала ранние зимние прогулки по ворочавшемуся, сонному Аспену: заснеженные улицы пусты, фонари постепенно гаснут, передавая эстафету дневному свету, воздух колючий, еще не согретый людским дыханием. И чем старше она становилась, тем раньше вставала, объясняя это тем, что тратить время на сон можно только если ты совсем еще ребенок. Потому что для детей спать — значит расти, а для стариков спать — значит пропускать жизнь. И Мартину Кингсли пришлось смириться с привычкой жены, а потом и полюбить. Сейчас они выглядели румяными, довольными и полными сил, хотя прошли явно не одну милю.

— О, у нас уже гости?! — удивилась Лилиан, отдавая сыну палки для скандинавской ходьбы. — Брендон, ты так рано и… в смокинге?!

Брендон запахнул черное пальто и опустил руку с тлевшей сигарой: портить потрясающе-чистый утренний воздух курением было не стыдно, а вот под неодобрительным взглядом матери друга сгорать не хотелось. Только миссис Хейворт удавалось пристыдить его, как желторотого школьника, не используя слов — одна мимика чего стоила.

— Лилиан, вы для меня — королева, а в гости к королеве только при параде! — Он взял ее руку в белой шерстяной перчатке и поцеловал ладонь, вызывая смущенный смех.

— А что с домом случилось? — обеспокоенно поинтересовался Мартин, окидывая взглядом понурые улыбки гирлянд.

— Ночью ветрено было, — махнул рукой Ник, ненавязчиво подталкивая всех к теплому дому, — завтрак наверняка уже на столе.

— Да, — согласилась Лилиан. — Я слышала завывания сегодня. Точно с гор подуло, — озабоченно взглянув на небо, предположила она.