Кровь данов

– Верно. Он вел себя как обыкновенный мальчик его возраста. Может быть, учитывая внезапную хворь, – слишком уверенный и спокойный… Впрочем, и слез хватало. Но я не так уж долго был рядом…

– Понимаю, – нетерпеливо дернулся наместник. – Ты сказал – обычно. А что необычного?

– После нападения на нас гворча… – задумчиво ответил Алиас, и Тумма почувствовал, как тело наместника напряглось. Вся работа насмарку! – Когда трупы нападавших сволакивали в кучу, он сидел на бочке… Я подошел поближе – а он смотрит на них особым взглядом. В кинжал вцепился – аж рука побелела.

– Что за особый взгляд, Алиас? – спросила госпожа.

– Да он просто мечтал сам им головы отрезать, сиятельнейшая! – ответил гость. – И жалел, что не может этого сделать! Теперь, когда я увидел его опухшее ухо и фингалы Дирга и Гвинда, – я в этом почти уверен.

– Значит, любит жестокость? – промурлыкала Элса. После рук Туммы она чувствовала себя воздушной и юной.

– Но ты видал этот номер с полным титулом рекса? А поднесение свитка?! Кто его надоумил? Бумаги обычно тихо отдают в Канцелярию – и дело с концом. А тут – и свиток, и эта фраза: «Мой отец, дан Рокон, шлет тебе привет». Ты слышал – привет он мне шлет?! Кто у него в ближниках такой умный? Не знаешь, Алиас?

– Это Остах, – гость с усилием выдавил из себя незнакомое имя. – Он из даипа Столхед, матери дана Рокона…

– Алиас! Избавь меня от этих дикарских подробностей!

– Он приближенный дана Дорчариан, сиятельнейший, – коротко ответил Алиас. – О нем мало что известно. Он служил еще Эндиру Законнику. Видимо, и впрямь неглуп.

– Но и с мальчишкой что-то не то… – закряхтел Сивен.

– Бывают случаи, когда после удара по голове случаются странные вещи… – предположила Элса. – Может быть, это как раз тот случай?

– Да, – согласился Сивен. – Я тоже слышал что-то похожее.

– Кроме того… – Алиас замялся. – В горах ходят слухи…

– Да говори уже! – рявкнул Сивен.

– Он упал со священной горы, и мальчишку занесли в священную пещеру. Говорят, сама Мать Предков спасла наследника и благословила.

– Чушь! – фыркнул Сивен.

Он приподнялся и готовился продолжить, но в дверь негромко постучали.

– Что еще?! – крикнул Сивен.

Послышались быстрые короткие шажки слуги.

– Сиятельнейший! Прибежал нарочный из госпиталя. Ночные разбойники напали на гостиницу… Избиты и ограблены постояльцы.

– Что?.. – прошипел наместник. – Из-за того, что госпитальная стража проморгала каких-то выродков, ты решил ворваться ко мне? Плетей захотел?! Пусть у Влика задница преет!

– Господин! – взмолился раб. – Нарочный сказал, что избитые – люди вашего подопечного…

– Кого? – продолжил кипятиться Сивен.

– Малолетнего наследника Олтера, сиятельнейший господин.

Сивен резко поднялся, откинул простыню и сел. Тумма поспешно отступил от наместника на шаг назад, чтобы не попасть под горячую руку.

– Да уж. Сегодня все кувырком… – Сивен почесал голую грудь. Он помолчал какое-то время, размышляя. – Тумма! Так быстрее всего. Иди в госпиталь. Ты всех там знаешь, вот и разузнай, что там случилось.

– Слушаюсь, господин, – склонился великан в поклоне.

Ему понравились слова госпожи про толстого мальчика, который за поклонами прятал злость. Злость Тумма не прятал, а вот любопытство и беспокойство… Тумме было интересно все, что касалось Олтера. Он многое мог бы рассказать о странностях этого мальчика – такого сильного двойного огня, что горел в нем, Тумма никогда не видел. Он знал, что такое бывает. Давным-давно его бабка Туомала рассказывала своему даровитому внуку об этом, передавая секреты родового ремесла. Конечно, Тумма никому не говорил про это. Библиотекарь Либурх научил лекаря еще одному важному для раба умению: держать язык за зубами.

Тумма двинулся к двери, пятясь задом, когда его догнал голос наместника.

– И загляни к наследнику. Ты же лечил его. Скажи, что мы разберемся… – Сивен дернул плечом. – И передай… мои сожаления.

Тумма наконец вышел из опочивальни и смог разогнуться. В коридоре было темно, поэтому никто не мог увидеть его нахмуренное лицо. Тумма знал о недавнем нападении на мальчика в лавке колесника, а сегодня от Алиаса услышал и еще об одном. А теперь в госпитале нападают на слуг Олтера. Это уже походило на охоту. Тумма развернулся и направился в сторону выхода. Вскоре он услышал торопливые шаги и узнал походку Алиаса Фугга.

– Подожди! – услышал он его голос. – Пойдем вдвоем.



Олтер

Все-таки со мной не все в порядке. Пугающе яркие, острые, взрывные эмоции заставляли меня куда-то бежать, что-то делать, прыгать, смеяться. Моменты двигательной активности сменялись подавленностью, вялостью и отстраненностью. Видимо, я просчитался, решив, что безобидно поглотил и вобрал в себя маленького мальчика. Только сейчас, истощенный пикировкой с наместником на пиру, я вдруг понял, что совершенно не рефлексирую по поводу утраченной прошлой жизни. Она воспринималась краем сознания как просмотренный некогда фильм. Семья, родители, дети – лишь лица на экране. Тайны сознания и подсознания вели меня своими нехожеными тропами. Куда еще заведет эта тропинка? Мало мне проблем!

Когда в наш дом вошел Тумма, а за ним следом – Алиас Фугг, я пребывал в философско-отстраненном мрачном состоянии. Кинув взгляд на озабоченное, немного виноватое лицо Алиаса Фугга и напряженную фигуру Туммы в дверном проеме, я скаламбурил про себя, обозвав целителя «черным вестником». И не ошибся.


– Олтер! – обратился великан. Алиас Фугг вскинул брови, удивленно посмотрев на раба.

– Не удивляйся, Алиас Фугг. Я разрешил Тумме так обращаться, – пояснил я Голосу Империи. – В награду за лечение. Что случилось?

– На слуг напали, Олтер. Говорят, избили. Сиятельнейший Сивен Грис высказывает сожаление. – Тумма развернулся, чтоб уйти.

– Мы сейчас идем в госпиталь и узнаем, что произошло… – добавил Алиас.

– Идем вместе! – вскочил я с каталки, в которой сидел за столом.

– Но, Олтер, – принялся уговаривать меня Алиас, – на улице темно, и не стоит наследнику…

– Там мой друг! – закричал я. – Кайхур!

– Кайхур? Это кто? – спросил Алиас.

– Это моя собака! – крикнул я. – И мой друг! Я не брошу его!

– Наследник, – обратился ко мне Остах. Выглядел он встревоженным не на шутку. – Не стоит тебе идти. Я сам схожу с Туммой и все разузнаю.

– Нет! – хлопнул я по столу. Тарелки подпрыгнули и обиженно звякнули. – Барат, Йолташ – хватайте кресло. Тумма, найди факелы. – Тон не предполагал возражений, но братья, вскочив со своих мест, смотрели на Остаха. От этого я взбесился еще больше. – Вам что, моего приказа недостаточно? Отправлю обратно домой с позором! – заорал я. Перед глазами стоял верный Кайхур, грызущий палец гворча. Он меня спас, а я не уберег!

Братья метнулись, выхватывая кресло. Я услышал, как Барат испуганно шепчет Йолташу: «Данова кровь…» – и очнулся. Я стоял у стола, держа в руке нож. Видимо, рукоятью ножа я молотил по каменной столешнице. Очередной приступ гнева и потеря контроля? С этим нужно что-то делать – такие ситуации чреваты самыми тяжелыми последствиями. Остах стоял рядом, внимательно разглядывая юного подопечного.

– Я в порядке, Остах, – шепнул я. – Просто Кайхур спас меня недавно, а я, получается, недоглядел… – Против воли слезы выступили на глазах.

Остах на секунду прижал наследника к себе.

– Идем вместе, – согласился он. – Там еще и ларец с цацками… За него Гимтар мне башку открутит. – Наставник невесело хмыкнул. Отпустив меня, он громко – чтобы все слышали – подытожил: – Идем вместе!

Парни уже выкатили каталку, ожидая во дворе. Рядом стоял Тумма с зажженным факелом. Выглядел в своей зеленой повязке на глазах монументально. Выйдя из дома, я увидел, как Алиас ухватил Остаха за рукав.

– Подожди, Остах. Я дальше не пойду… – Я вышел на крыльцо и прислушался к шепоту имперца. – Там Сивен меня вызывал, спрашивал про Олтера.

– Этого не хватало!.. – зашипел Остах. Я вкратце успел рассказать ему о произошедшем на пиру.

– Они спрашивали и про тебя, Остах. Я помню наш уговор, Остах. Молчание за молчание. Но смолчать не вышло. Наместник так насел, что… Я сказал Сивену, что ты из даипа Столхед. И что ты служил Эндиру. Больше они от меня ничего не услышали. И не услышат – завтра поутру я уезжаю.

– Обратно? – задумчиво спросил Остах. – Письмо возьмешь для Рокона?

– Хочешь, чтобы Голос Империи вновь поработал курьером? – развеселился Алиас. А потом посерьезнел и добавил: – Письмо не запечатывай – тогда возьму. И мы квиты?

– Квиты, – согласился Остах и пошутил: – Неужели чужие письма читать будешь?

– Буду, – покладисто согласился Алиас. – Непременно.

Дверь начала медленно открываться, но шепот Алиаса продолжился, и дверь замерла. И я застыл с занесенной над ступенькой ногой. Барат с Йолташем отводили глаза, стараясь не замечать подслушивающего наследника.

– Подожди, Остах! Заметил, как наследник на Эндира похож? – внезапно спросил Алиас. В комнате установилась тишина.

– Меж нами нет приязни, Остах. И ты волен мне не верить, – Алиас перешел на дорча. – Но я клянусь памятью отца – я не причастен к смерти Эндира.

Дверь распахнулась, и мимо деревянной походкой прошагал Остах. Меня он не заметил. Следом вышел Алиас. Глянул, поджал губы. Он спустился с крыльца и подошел к калитке.

– Уеду на рассвете. Письмо занесете в гостевое крыло. Прощайте! – И он двинулся прочь по садовой дорожке, освещаемой скудным светом масляных ламп.

Мы отправились следом. Впереди шел Тумма, раздвигая ночную темень огнем факела. За ним братья катили мое кресло. Мы с Остахом шли следом. Наставник по-прежнему ничего не замечал, углубившись в свои мысли. Я вспомнил про Кайхура и прибавил шаг.

Без Туммы так просто передвигаться по ночному городу у нас бы не получилось. Стража на воротах, увидев темнокожего великана, без разговоров распахнула створки. Ночная стража на площади так же безропотно отодвинула рогатки, выпуская нас на улицу. К тому времени я уже сидел в своем кресле. Барат привычно шагал сзади, катя его, а Йолташ и Остах шли слева и справа, настороженно зыркая в темноту переулков. Если уж злоумышленники умудряются нападать на охраняемую гостиницу, то и на нас не побоятся! Другое дело, что взять с нас нечего. Кроме оружия. Но попытаться отобрать оружие у горца – не самая дельная мысль.

Госпитальная стража, проворонившая нападение, обжегшись на молоке, теперь дула на воду. Стражники заладили: «Приходите засветло, сейчас никак…» – и не хотели открывать ворота. Тумма истуканом застыл перед решеткой. Он велел послать за Вликом – начальником госпиталя и теперь просто ждал. Я не был уверен, что стражники его послушали: они с затаенным весельем смотрели на нашу компанию, сгрудившуюся перед оградой, и переглядывались друг с другом. Рассерженный Остах махнул рукой. Йолташ схватился за прутья, мигом взлетел наверх и прыжком опустился во внутренний двор. Не трогая оружия, он залепил в ухо ближайшему стражнику и откинул засов.

– Дорогу наследнику Дорчариан! – прорычал Остах.

Сторожа схватились за копья – и замерли, не зная, что делать. Мы дружно ввалились во двор, но пройти мимо стражников, которые загородили дальнейший путь, не смогли. Я встал с кресла, собираясь двинуться прямо на воинов – пусть попробуют дотронуться до меня или не пропустить, – но тут наконец появился глава госпиталя. Влик, обычно вальяжный и неторопливый, был на себя не похож. Мокрый от пота, взъерошенный, глаза навыкате – он быстрым шагом приблизился к нам и за шиворот оттащил ближайшего стражника.

– Запорю, ироды!.. – прошипел он побледневшим стражникам – бедняги поняли, что опять оплошали. – Простите, сиятельнейший наследник… – слегка поклонился он мне.

– Олтер, – подсказал ему Остах.

С недавнего времени наставник прекратил притворяться, что не знает имперского. Лицедейство это было рассчитано в основном на Алиаса. А раз тот признал Остаха, и с ним удалось договориться, то дальнейшее притворство теряло смысл.

– …сиятельнейший наследник Олтер, – послушно повторил госпитальный начальник и еще раз поклонился.

– Что с моей собакой? – нетерпеливо спросил я его.