Коп из захолустья

Когда меня вызвали в кабинет капитана, не буду врать, в груди тихонько ёкнуло. Два с половиной месяца – как один день! До завершения стажировки осталось всего полторы недели, потом на целых два месяца – домой, на Булыжник, каникулы никто не отменял. После отдыха – выпускные экзамены и – все, прощай Академия, здравствуй служба.

А вот услышал вызов, и как-то замандражил. И, вроде, зарекомендовал я себя хорошо: на занятиях не сачковал, на операциях – не тупил… Впрочем, не так уж много их было, тех операций. Это только в криминальных сериалах все выглядит так, будто в городах гражданская война идет. На деле «мобильников» дергают не так уж часто, только если уже совсем дело плохо. Но еще трижды мне на «Ти-Рексе» по Голденкейпу прокатиться довелось, причем дважды даже не в роли «мула». Правда, там «бревно» было и не нужно.

Кстати, ремень на таране все-таки заменили! На другой, с широким и шершавым «погоном». Довольно удобный, уж точно намного лучше прежнего. И, как мне Риггс по секрету шепнул, предложение мое циркуляром ушло по всем подразделениям Мобильных сил, так сказать, в рамках обмена опытом. Вроде – ерунда, а приятно.

Вот только внезапный этот вызов сейчас… Если честно, теплилась надежда где-то внутри, что должность предложат после Академии. Понятно, что глупые мечты, как у Вики по ее смазливым соплякам из бой-бэндов[40], но – на то и мечты. В лучшую роту Мобильных сил полиции Новой Аризоны попасть – это не грузчиком шлака на шахту устроиться.

– Сэр, кадет Рай…

– Заходи, Нэйт, – оборвал меня Мердок на полуслове. – Присаживайся.

Я дисциплинированно плюхнулся на стул у стены.

– Тут такое дело… Стажировка твоя почти закончилась, а впереди – вполне заслуженный отдых… Но у меня к тебе есть предложение. Правда – пострадают твои каникулы, но зато в качестве компенсации могу пообещать тебе вакансию во втором взводе после окончания Академии. Будешь и дальше Риггсу нервы трепать. Что скажешь?

Сердце провалилось куда-то чуть ниже желудка. Такой шанс выпадает в жизни нечасто и не воспользоваться им – та еще глупость. Я-то, поступая в Академию, рассчитывал максимум на возвращение на Булыжник, в наш Мобильный взвод. Как говорится, на Новой Аризоне и Большом Остине и своих крепких ребят хватает. А каникулы… Да и черт с ними, с каникулами! Остаться в кампусе Академии и поваляться на пляжах Новой Аризоны все равно не позволят, а Булыжник… Чего я на Булыжнике не видел? Вики сейчас не до меня, она работу нашла – взрослая совсем стала.

– Разрешите узнать, в чем заключается предложение, сэр?

– Сегодня пришла информация – волнения среди шахтеров на Сером Фьорде. Это наша зона ответственности и завтра туда вылетают два сводных взвода. Хочу предложить тебе слетать с парнями туда. Они у меня все городские, а ты – сам с шахтерского планетоида, общий язык с местными тебе найти будет легче. А наведете порядок и вернетесь – и сразу на курорт какой-нибудь, остатки каникул «дожигать», командировочные там выйдут приличные.

Понятно. Серый Фьорд – планета, которой не повезло. Почти такая же, как на Старой Земле кислородно-азотная атмосфера, практически не требующая вмешательства атмосферного процессора., но… Слишком далеко от местного светила, слишком тяжелые климатические условия, слишком много льда и воды под ним. Впрочем, чего уж лукавить – кроме льда и воды там почти и нет ничего… Зато ниже, под ледяной и водной толщей – слишком много полезных ископаемых, из-за которых добывающие компании не желали ждать тридцать, а то и сорок лет, когда условия на планете станут хоть сколько-то комфортными…

Вот и получилось так, что Серый Фьорд – даже не наш Булыжник, несмотря на то, что целая планета, а не жалкая луна-планетоид. Просто шахты среди вечных снегов и рабочие, прилетающие на длительные, по полгода, кажется, вахты. Никаких поселений – только рабочие казармы, больше похожие на армейские аванпосты на планетах с агрессивной внешней средой. Уровень терраформации – минимальный, лишь бы дышать можно было без скафандра, местная морская живность (весьма немногочисленная, к слову), изменений в атмосфере, кажется, почти и не заметила. Одним словом, условия самые суровые, спартанские. В связи с этим народ туда вербуется, скажем так, своеобразный. А полиции как таковой – нет, только несколько сотрудников службы безопасности «Дельты». Или там «Таксома» рулит? Не помню. Да и нет оно важно… Ну и еще военная орбитальная группа на геостационарной висит. Но армейцы там – внешняя оборона против пиратов, в дела на поверхности вмешиваться не будут. Да и кому там вмешиваться? Операторам боевых спутников и орбитальных платформ что ли? Очень сильно сомневаюсь в их способностях к мордобою. Вот по пиратскому корвету ракетами жахнуть – это они запросто. Быстро и точно. За что и ценим!

Ситуация из-под контроля, судя по отсутствию спешки, не вышла, да и два взвода Мобильных сил по «тяжелому» варианту охладят любые горячие головы самим фактом своего присутствия. А там, глядишь, и договорится профсоюз с хозяевами… Но Серый Фьорд – это неделю лететь в один конец. Плюс, сколько там – пока неизвестно. А потом назад… И оголять на это время Новую Аризону капитан явно не хочет, как не хочет и ломать график дежурств. Про сводные взвода я услышал. Значит, из каждого взвода выдернет ротный по несколько бойцов, а уже из них сформируют временные сводные. Да и семейных среди парней много. Кто захочет, пусть и за хорошие командировочные, на месяц-полтора от семьи и детей улетать? А вот для меня это шанс. Который я уж точно не упущу. Нет, сэр, среди Райанов дураков не было никогда!

– Сэр, я согласен.

Капитан удовлетворенно откидывается на спинку кресла.

– Вот и отлично. Твои файл и дневник стажировки я отправлю в Академию сегодня же. И о твоей командировке уведомлю, чтоб не волновались. Как считаешь, кадет, – Мердок заговорщицки мне подмигивает, – заслужил ты «А» за стажировку?

Даже если это и шутка, сделаю вид, что юмора не понял.

– Сэр, так точно, сэр! – вытягиваюсь я в струнку. – Если и не заслужил прямо сейчас, то на Сером Фьорде точно доработаю.

– Вот это правильно, Райан, – в голосе Мердока слышу одобрение. – Ни на что не напрашивайся, ни от чего не отказывайся. Молодец! Ладно, можешь быть свободен, собирайся в дорогу.

Ха, много ли времени нужно на сборы тому, кто и без того – в командировке?!

Похоже, летать «третьим классом» – это моя судьба! Дорогие круизные лайнеры я за всю свою жизнь изнутри так ни разу и не увидал пока. Зато насмотрелся на орбитальные боты, буксиры, каботажники… Теперь вот армейским средним транспортником лечу. Одно радует: уровень постепенно повышается.

«Аламо» – кораблик почти новый, как нас гостеприимные флотские просветили – всего семь лет, как со стапелей военной верфи на Большом Остине сошел. Чистый, уютный даже, насколько вообще военный корабль может быть уютным. Уж как минимум – никаких ржавых потеков на переборках, никакого конденсата или, наоборот, удушающей духоты, никаких воняющих протухшей рыбой помирающих «на боевом посту» климатизаторов. Тесновато, конечно, но тут уж ничего не поделаешь. В остальном: постельное белье на двухъярусных койках – чистое, кормят вкусно и даже спортивный зал маленький имеется. Флотские, вот не отнять у военных организаторских способностей, быстренько составили график посещений, чтоб толпой между тренажерами не толкаться, и все довольны.

Остальное свободное время, которого полно – валяемся на койках, бока отлеживаем. Но на «Аламо» неплохой набор книг, игр и фильмов на внутреннем сервере. На флоте без этого никак, они ведь в космосе – неделями, а то и месяцами. Без возможности как-то отвлечься – очень быстро на переборку от скуки полезешь. Да и мы сами к долгому перелету подготовились, накачали на коммуникаторы всякого и разного, кому что по душе. Но, все равно, к исходу недели очень захотелось наружу, увидеть над головой небо, а не плафоны потолочных светильников. Как экипаж «Аламо» с этим справляется – понятия не имею. Видимо, в экипажи кораблей космофлота какой-то особый отбор, как некогда в военные подводники на Старой Земле.

С наставником мне повезло – точно вам говорю. Риггс меня и тут развлекает, как может: тактические схемы боевых операций с ним на здоровенном экране стационарного коммуникатора в кают-компании разбираем, по большей части – проведенные при участии самого Джозефа, матбазу изучаем. Он под это дело у капитана «Аламо» даже получил разрешение на доступ в арсенал транспортника, понятное дело, без права получения боеприпасов. Ассортимент оказался богатый, некоторые образцы я даже в Академии только на картинках видел. В общем – с пользой время провели.

Впрочем, как сказали когда-то одному очень древнему царю: «Все пройдет». Вот и наш недельный полет скоро закончится. Только что по внутренней связи дежурный офицер объявил: два часа, и начинаем стыковку с орбитальным терминалом. А с него, ботами – вниз, на поверхность. «Аламо» нас на орбите ждать будет. Теоретически транспортник может и на поверхность планеты посадку осуществить, но оно не полезно. И кораблю, и планете. Поэтому такими фокусами развлекаются только на крупных учениях, генералитет порадовать лихостью и высоким уровнем боевой выучки экипажей. Ну, и еще во время боевых действий.

Мы с Риггсом сейчас в арсенале, проводим диагностику моей «брони». Полицейская боевая броня «Армаком» – штука, конечно, отличная: удобная, с кучей полезных функций, разве что кофе варить не умеет. Правда, из-за этого она куда нежнее и требовательнее в обслуживании, чем пехотные армейские модели. Зато гораздо комфортнее. Вот и учусь, под руководством бывалого капрала, свои «доспехи» обихаживать. Наверное, почти так же какие-нибудь шерифы времен Дикого Запада о своих конях заботились.

Подключенный к разъему тестер весело перемигивается зеленью шкал, сама «броня», раскрытая, словно раковина гигантского и явно воинственного моллюска, лежит в специальном ложементе, а мы с Джозефом рядышком стоим, наблюдаем и контролируем. Хотя, чего там контролировать? Если вдруг какая-то «нештатность» – умная электроника сразу же сообщит. Но бывалый капрал непреклонен: какой бы умной ни была аппаратура – первое слово все равно за человеком. И за ним же – полный контроль.

– Ну, похоже, все в порядке, – Джозеф отсоединил тестер от разъема брони. – Пошли, есть у меня одна…

В этот момент по всему кораблю дурными пронзительными голосами взвыли баззеры боевой тревоги.

– Экипажу занять места по боевому расписанию! Ракетная атака!

От несоответствия приятного женского голоса автооповещения и слов, которые были произнесены, меня буквально мороз по шкуре продрал. Честно признаюсь – я растерялся, замер столбом, выпучив глаза и пытаясь сообразить – не сон ли все происходящее.

Зато не растерялся Риггс, который в буквальном смысле за шкирку приподнял меня и впихнул в распахнутую «ракушку» «Армакома». Вокруг меня сомкнулась мягкая мембрана «поддоспешника», а броневые щитки с негромким клацаньем начали вставать на положенные им места. Сам Риггс метнулся к соседнему ложементу, на котором располагался уже его бронекостюм.

Он не успел буквально на какие-то мгновения. «Аламо» затрясся, будто в лихорадке. Чудовищный грохот успел ударить по ушам до того, как фильтры внешних сенсоров шлема отсекли излишне громкие звуки. А потом все смолкло: инфернальный рев баззеров, грохот, скрежет. Все. Наступила в буквальном смысле гробовая тишина. Потому что вакуум звуки не проводит.

Последнее, что я успел увидеть, прежде чем сознание отключилось – это яркие и ледяные звезды в бездонной черноте космоса. Сквозь огромную, почти во всю стену арсенала, пробоину в борту они были видны просто замечательно…

О том, что я все еще жив, мне сообщил экран, спроецированный на внутреннюю часть забрала. Шлему при ударе явно досталось, экран пересекали многочисленные трещины, отчего изображение мерцало и периодически сбоило. Да и отображающиеся показатели выглядели довольно уныло: энергия почти на нуле, мое бренное тело по самые уши накачано всяким-разным обезболивающим, противошоковым и укрепляющим из числа препаратов, входящих в автоматическую аптечку. Короче, армейским «боевым коктейлем», который на поле боя позволяет даже полутрупу чуть ли не джигу отплясывать, но зато потом… Такое количество токсинов и прочих шлаков самостоятельно из организма не в силах вывести даже самая здоровая печень, и без специального оборудования и грамотных врачей недавний супермен рискует в лучшем случае остаться инвалидом на весь остаток жизни. К счастью для него – остаток весьма недолгий.

Впрочем, не мне жаловаться. Что-то я сильно сомневаюсь, что создатели тяжелой боевой брони «Армаком Марк 3» даже чисто гипотетически предполагали возможность «скоростного спуска» живого человека внутри их изделия с околопланетной орбиты. Но – вот он я, все еще дышу и, кажется, даже шевелюсь.


В подтверждение своих мыслей, упираюсь ладонями в перекошенную палубу и, оттолкнувшись, перевожу себя из положения «лежа» в положение «сидя». Уже что-то хорошее. А что еще из хорошего? Ну, воздух снаружи, судя по показаниям датчиков, вполне пригоден для дыхания. Правда, «за бортом» сейчас минус двадцать шесть по Цельсию, но пока не сдохли аккумуляторы брони – насмерть я не замерзну. Главное – отключить все лишнее. Впрочем, ничего лишнего у меня сейчас и не подключено, все навесное оборудование и вооружение в полете хранилось отдельно, в многочисленных шкафах и стойках арсенала. А сейчас грудой искореженного железа разбросано вокруг… Так что до прибытия спасателей с базы шахтеров я дотянуть должен. Забавно вышло: летел среди них порядок наводить и законность восстанавливать, а теперь сам от них же помощи жду.

Еще забавнее выглядит факт ракетной атаки на корабль военно-космического флота Конфедерации на орбите входящей в состав этой самой Конфедерации планеты. Да еще и в непосредственной близости от военной орбитальной группы. У которой основная задача – как раз не допускать таких вот нападений… Два взвода Мобильной роты, весь экипаж «Аламо»…

Риггс! Вашу мать!!! Я же своими глазами видел, как в открытый космос вышвырнуло тело капрала Джозефа Риггса!!! Моего первого друга в Мобильной роте Голденкейпа, добряка и балагура, славного малого… Да как так-то?! Что вообще случилось?!!! Какого, мать вашу, черта, тут вообще творится?!!!

От едва не начавшейся панической атаки и истерики меня спасли голоса снаружи.

– Сканнер показывает наличие живого объекта вот здесь, внутри.

– Ой, брось, лейтенант, что тут вообще может быть живого? Если только тюлень забрался, они любопытные.

Второй голос странный какой-то, непонятный, вроде и мужской, но с какими-то женскими подвизгиваниями, будто у склочной и стервозной тетки.

– Они, Леруа, похоже, еще и умные очень. Залезли из любопытства, а теперь еще и активными сенсорами пользоваться научились. И нас сейчас, похоже, слушают во все уши, – скептически хмыкнул первый, тот, кого назвали лейтенантом.

Снаружи на какое-то время все замолкло.

– Эй, там, внутри, а ну-ка вылезай!

Я, конечно, далеко не морпех, и даже бойцом Мобильных сил полиции меня пока считать можно весьма условно, но звуки, слышные сейчас снаружи – это явно затворы залязгали. Как-то не очень похоже на гостеприимную встречу… Или это волнения среди шахтеров во что-то более серьезное переросли? Тогда при чем тут «лейтенант»? Ни у шахтеров, ни у сотрудников СБ[41] горнодобывающей компании званий нет… Ерунда какая-то. Особенно в комплекте с ракетной атакой на корабль ВКФ.

– Сейчас, все бросил и побежал, вприпрыжку, – огрызнулся я.

Отмалчиваться смысла нет, сканнеры снаружи не просто отлично «видят» меня, они при необходимости мой пульс сейчас посчитать могут. Так какой мне смысл отмалчиваться?

– Мне отлично видно, что ты не вооружен, сынок, – доносится снаружи голос безымянного лейтенанта. – Лучше выходи сам, не заставляй нас вытаскивать тебя оттуда силой.

Что-то я сильно сомневаюсь, что меня собираются куда-то вытаскивать. Скорее – просто пристрелят и бросят тут, среди вечных льдов и снега, который уже успел довольно толстым слоем запорошить палубу и присыпать многочисленные шкафы и шкафчики бывшего арсенала бывшего среднего транспортника ВКФ «Аламо»…

Беспомощно окидываю взглядом помещение: на палубе валяется несколько выброшенных при ударе из стоек автоматических винтовок, но они точно без боеприпасов. А где патроны – я даже и не знаю. Я не из экипажа «Аламо», а для посторонних тут указателей и поясняющих табличек на дверцах нет. Отбиваться мне, по факту, нечем. Если только в рукопашную идти. На полдюжины автоматических стволов, как минимум. Ой, как же хочется жить!!! Да вот только не предложат…

– Да пошел ты… лейтенант, сэр…

– Как скажешь, – хмыкают снаружи. – Капралка[42] Леруа, разберитесь-ка с этим упертым конфедератом.

– Эй, лейтенант, а почему я? Уж не попытка ли это дискриминации по гендерному признаку? – визгливых ноток в странном голосе стало больше, а о причинах странности я, похоже, догадался.

Ответ лейтенанта меня в моих подозрениях утвердил окончательно.

– Что вы, капралка Леруа, армия Соединенных Штатов крайне уважительно относится ко всем ста двадцати шести видам гендерного самоопределения граждан[43]. Более того, я отдаю этот приказ именно вам в виду вашего несомненного боевого опыта. Так как считаю, что никто лучше вас с поставленной задачей не справится.

Нет, я не совсем дикарь, и слышал о том, что порой у людей в голове случается какой-то гормональный или психологический сбой, и они начинают считать себя существами другого пола. Мне таких искренне жаль, но что поделать, иногда природа играет с людьми крайне жестокие шутки. Однако то, что в этом вопросе уже многие десятилетия творится у янки – иначе как апофеозом вырождения и назвать-то сложно. Наш учитель истории говорил, что вопрос отношения к так называемой «толерантности» в свое время стал едва ли не более важной причиной развала единого в тот момент государства, чем какие-то другие, экономические или политические.

– Не бзди, Леруа, – еще один голос снаружи довольно глумливо загоготал. – Или ты уже безоружного конфедерата боишься?

Рожу ворвавшегося после этих слов в арсенал через пробоину в борту… создания все еще кривило от ярости. Но глядя на это нелепое чучело в женской боевой броне, но при этом с бородой… Да еще и с кислотно-розовым «ирокезом» на голове… Сдержаться я не смог, даже не смотря на то, что в руках этот… эта… это… короче, эта особь сжимала весьма внушительного вида автоматический штурмовой карабин. Я заржал, взахлеб, до слез, не обращая внимания на боль в, похоже, сломанных ребрах.

– Лейтенант, будь человеком, убери этого щипаного попугая. Пусть меня нормальный солдат пристрелит. Да хоть ты сам…

– Ах ты ж ублюдок! – зашипело «оно». – Да я тебя, тварь, не просто пристрелю! Ты меня на коленях молить о смерти будешь, сапоги мне целовать, уговаривая тебе пулю в башку вогнать!!!

– Да ладно? – я, наконец, смог принять вертикальное положение и встал, пусть и здорово скособочившись влево. – Может прямо сейчас и проверишь?

С правого предплечья вниз с клацаньем скользнула длинная дубинка-шокер, единственное интегрированное оружие в полицейской модели «Армакома». Оружие чисто контактное, да еще и не летальное… Но другого у меня просто нет. А умирать без боя я не собираюсь.

– Сука какая, – продолжает брызгать слюной крашеный (или все же крашеная?) Леруа. – Ты не просто сдохнешь, дикси-бой[44], ты с простреленными коленями свой долбанный «Дикси Ленд»[45] тут петь будешь, пока мне слушать не надоест!!!

– Леруа, отставить! – в проломе появляется массивная фигура в боевой броне с золотистым значком второго лейтенанта[46] на куполе шлема. – Мы тут не для твоего развлечения. Прикончи мальчишку, и уходим.

– Вот уж нет, лейтенант! – Леруа явно уже снесло в истерику. – Какой был приказ? Изображаем пиратов! Вот я сейчас и оторвусь!!! А будете мешать – подам рапорт о нетерпимости, нетолерантности и гомофобии с вашей стороны! Мои адвокаты ребенка за решетку упекут!!!

В глазах лейтенанта читаю жгучее желание придавить эту тварь своими же руками. Но на это надеяться не стоит точно.

– Леруа, мать твою! Не забывайся! Отказ выполнять прямой приказ командира в боевой обстановке – вооруженный мятеж. Я тебя лично расстреляю к чертовой матери! И плевать, что потом будет!!!

Кажется, «оно» сообразило, что перегнуло палку. Ствол его карабина пошел вверх и я даже успел заглянуть в весьма недобрый «зрачок» дула.

А потом снаружи залязгали-залаяли сразу на несколько голосов старые добрые «Иерихоны», уж их-то «голоса» я ни с чем не перепутаю. Голова Леруа лопнула, с мерзким хлюпающих хлопком, словно перезрелая тыква, упавшая со стола в День всех святых[47]. Верхняя часть черепа, увенчанная клоунским «ирокезом» отлетела к стене. Лейтенант, так и оставшийся для меня безымянным, получил несколько пуль в спину и правый бок, и плашмя рухнул, лицом вниз.

На улице треснуло еще несколько очередей, а потом – гулкие хлопки одиночных, «контроль».

– Ты там как, сынок? Не зацепили?

– Хреново, – не стал скрывать от неожиданных и пока неизвестных союзников я. – Еле на ногах стою. Но вы – ни при чем…