Коп из захолустья

Приличной публики тут не бывает. Даже те, кто ищет где купить наркоты или продажной любви, делают это в местах уровнем поприличнее. Влезть в поисках приключений сюда – верный способ суицида. Тут за двадцатку тебя грохнут, разденут до белья (а то и его снимут), расчленят, закопают и сверху кучу мусора навалят, такую, будто она тут всегда была… Сюда даже копы местные суются весьма неохотно. Но тем деваться некуда – служба. Вот и влезли на свою голову…

– Захват заложников, – продолжает вещать голосом капитана шлем. – Саутчестер, пересечение, четырнадцатой и сорок первой…

Шлем услужливо проецирует на забрало карту города. Да уж, повезло – так повезло: самый центр местных трущоб.

– Вооруженная группа неустановленной пока численности совершила нападение на двух патрульных офицеров. Офицеры Дрейк и МакАдамс живы, но судя по показаниям следящей аппаратуры – Дрейк ранен и его состояние ухудшается.

Поверх схемы здания и прилегающих кварталов высветились фотографии из личных дел. Отчаянные ребята, конечно, здешние копы. Я бы в такой гадючник меньше чем взводом даже и не сунулся.

На внутренние камеры надежды никакой. Обитатели подобных мест излишнего внимания к своей жизни не любят. Если и были там какие-то камеры и прочая следящая аппаратура – давно уже нашли и раскурочили. Или на лом продали за гроши. А с дрона в окна заглянуть, в принципе, можно, вот только сомневаюсь, что они со взятыми в заложники копами в обнимку у окошка сидят.

– … Пока удалось через департамент градостроительства мэрии получить весьма подробную схему здания, а запущенный в облет дрон-разведчик дает, насколько это возможно, внутреннюю тепловую, гормональную и спектральную сигнатуру.

Уже неплохо. Полицейский дрон – штука очень умная: тепловизором засекает биологические объекты, спектральным анализом определяет местоположение предметов со следами пороха, ЖМВ и оружейной смазки, а «Оракулом» – прибором гормонального контроля, определяет, от кого чем «пахнет» – адреналином и кортизолом, или, наоборот – норадреналином[31]. А уж когда все эти сведения в оперативном штабе воедино сведут – почти готовая картинка: кто, где и от кого чего ждать. Одно плохо – радиус чувствительности у этой модели маловат. Если бы тут была, к примеру, война банд – было бы проще. Запустили бы армейские «Рапторы». Там и бронированный корпус, и радиус действия – чуть не до горизонта, и сменные боевые блоки – хоть снайперскую винтовку ставь, хоть пулемет крупнокалиберный, а хоть «Грендель» – такой же, как на нашей тяжелой «броне». Но «Раптор» – очень приметный. И в нашем случае не подходит совершенно. Если его засекут, что совсем несложно при его-то габаритах и внешнем виде, то обоих патрульных просто пристрелят.

На экране тем временем разворачивается светло-зеленая объемная трехмерная проекция многоэтажки, внутри лабиринтов которой яркими желтыми, оранжевыми и красными силуэтами вспыхивают человеческие фигурки. Ну, тут все ясно: желтые человечки – не представляющие прямо сейчас непосредственной угрозы, красные – противник, наличие оружия у которого точно подтверждено. Оранжевые – промежуточный вариант, «лицо под подозрением». Таких, к счастью, совсем мало. Ну, и два ярко-синих, тут понятно все, именно за ними мы и прибыли.

– Местная полиция уже организовала оцепление, выставила на позиции снайперов и подключила группу ведения переговоров.

И это тоже хорошо. Снайперы в участках полиции тут хоть и внештатные, но не просто более-менее понимающие, как работать с оптикой любители под пиво по пустым банкам на стрельбище пострелять, как в местах попроще. Как ни крути, Новая Аризона – планета богатая, может себе позволить расходы на подготовку персонала. Так что у местной полиции снайпер по уровню знаний и умений от спецов Мобильных сил и армейцев отстает не сказать, чтобы очень сильно. К тому же большинство здешних полицейских из числа специалистов-«внештатников» в прошлом служили. Обычно либо в десанте, либо в Корпусе[32]. В общем – облажаться не должны. Да и дистанции в городе смешные по армейским-то меркам.

– Словом, – резюмирует Мердок, – ситуация непростая, но пока не критическая. Работаем штатно: прибыли, скоординировались с руководством оперативного штаба операции, ждем задачи. Когда получим – выполняем. Риггс, за Райана отвечаешь головой. Понял?

– Ай-ай, сэр, – негромко и серьезно отзывается мой наставник.

Потом было не сказать, чтобы очень долгое, но весьма напряженное ожидание. Все интересное сейчас происходит в автобусе оперативного штаба: туда идет информация с дронов и доклады снайперов, там специалист-переговорщик заговаривает зубы киднепперам[33] и попутно подводит их к мысли, что можно было бы и сдаться, глядишь, за сотрудничество засчитают, срок дадут поменьше или отправят с тюрьму с режимом помягче.

Там, скорее всего, сразу на нескольких коммуникаторах разом висит бедняга начальник местного полицейского Управления, пытаясь одновременно всем собеседникам угодить и всех убедить в том, что уж у него-то все под контролем. А как вы хотели? Городской комиссар рвет и мечет: «Как допустили?», да еще, наверное, причиной низкого уровня профессиональной подготовки патрульных офицеров интересуется. Мэр требует в кратчайшие сроки восстановить законность и порядок на вверенной территории. Какой-нибудь местный конгрессмен положение дел зондирует на предмет пиара своей деятельности. Причем этому исход вообще безразличен: пойдет все складно – будет рассказывать избирателям о героической полиции и всемерной помощи, которую он силам правопорядка оказывает, сорвется и покатится в ад ко всем чертям – обрушит на полицию громы и молнии и будет от лица избирателей пафосно вопрошать: «Доколе?!». Да еще и прессы, наверное, налетело как мух на… Ну, вы меня понимаете. Вот и крутится бедолага-капитан волчком.

А наш Мердок – рядом. Команды ждет. И как только он ее получит – вступим в дело мы. Сейчас взвод, уже поделенный на малые группы – «тройки», изучает на забралах-экранах свои маршруты. Кому куда идти, что блокировать, кого уничтожать или задерживать.

Заодно и «глушители» на стволы навинчиваем. При таком количестве вооруженных противников нужно хотя бы на первом этапе постараться шуметь поменьше. Слишком там много оружия, пусть и легкого, пистолетов по большей части. Но ввязываться в затяжной бой нам не с руки. Наша первостепенная задача – захваченных коллег вызволить, а не перебить в этом загаженном жителями сарае каждую уголовную сволочь, имеющую на руках хоть какой-то относительно исправный ствол. А таких в этом бетонном муравейнике слишком много.

Наконец команда на штурм получена. Не вышло ничего у переговорщика, впрочем, на это, как мне кажется, с самого начала надежды было мало. Переговоры имеют смысл, если на противоположной стороне человек, который хорошо понимает, в какое дерьмо влез и хочет жить. Вот такой будет выдвигать требования, торговаться, и, в конце концов, скорее всего, сдастся. Ну, если переговорщик хороший. Впрочем, плохие в полиции надолго не задерживаются. Это в бизнесе цена ошибки – всего лишь деньги, у нас – человеческие жизни, иногда – много жизней.

Но в нашем случае переговоры с самого начала велись чисто для вида и были всего лишь попыткой выиграть время. На то, чтобы собрать и систематизировать информацию с дронов, на выход на позиции снайперов… Нас дождаться нужно было, в конце концов. Прессе показать, как доблестная полиция до последнего пыталась решить дело без кровопролития…

А вот в то, что пойдут на контакт обдолбанные по самые уши «бруталом» или еще какой адской дрянью, которую они тут чуть не поголовно нюхают и по вене пускают… В это, мне кажется, никто из полицейских не верил даже в самые первые минуты.

По заранее распланированным маршрутам, «тройками», проникаем в здание. У нас первым мягко ступает по заваленному самым разнообразным хламом коридору Риггс, выставив вперед штурмовой карабин. За ним – я, сжимая в ощутимо вспотевших ладонях (хорошо еще, что перчатки на руках) «Гризли». Замыкает Пепе Гонсалес – невысокий, но массивный, словно тумба, мексиканец.

– Повнимательнее, – усиленный шлемом голос Риггса слышен отчетливо, хотя он едва шепчет. – Не имеющие выхода к внешним стенам помещения сканнеры дронов взяли плохо, могут вылезти сюрпризы.

– Принял, – практически одновременно, хором, шепчем мы с Гонсалесом.

И в этот момент с моего плеча соскальзывает ремень «бревна». Бросив пистолет-пулемет, повисший маятником у меня на шее, буквально в последний миг перехватываю и ловлю уже готовый с грохотом приземлиться на пол таран. Фууу, твою мать! Вот бы мог наделать шума!

– Нэйтан, ну какого черта?…

Договорить обернувшийся ко мне Пепе не успел, потому что дверь, напротив которой он стоял, с грохотом распахнулась, сбив мексиканца с ног. А из комнаты выскочил, будто дикарь из джунглей, полуголый, здоровенный, хоть и тощий, высоченный всклокоченный негр, потрясающий над головой какой-то явно самодельной секирой. Вот тебе и «оранжевый», в смысле – не представляющий непосредственной угрозы…

Глаза у этого когда-то явно очень сильного, но здорово отощавшего бродяги – стоячие, стеклянные. Этот деятель точно под веществами, даже заорать у него мозгов не хватило. Зато если этот секач сейчас с размаху опустится повалившемуся навзничь Пепе на шею… Врач там уже не понадобится, только коронер и священник.

Соображать некогда, я просто выставляю перед собой «бревно» и давлю на клавишу триггера[34].

Пум… Хрясь!!!

Практически сломавшееся пополам тело отшвырнуло сначала на полуоткрытую дверь, а потом, вместе с ее обломками, на стену. Проверять, жив ли – уже бессмысленно, там в торсе от шеи и до паха если какая кость целой и осталась, то по чистой случайности. Остальные – в мелкое крошево. И весь ливер – в желе.

Пневматический таран звук издает пусть и резкий, но не очень громкий. Зато с каким смачным хряпаньем снес дверь и впечатался в стену нападающий! А что удивительного? Мощности «бревна» хватает на то, чтобы выкорчевывать из стен двери, вместе с косяками, причем, порой весьма толстые и прочные двери. Подпольные игорные заведения и «лабы», где разную наркотическую дрянь варят, за тонкими филенками не сидят…

Голова как-то отстраненно и без эмоций обрабатывает произошедшее, а вот желудок сориентировался гораздо быстрее и самостоятельно: остатки завтрака вперемешку с желудочным соком и желчью тугой струей бьют мне под ноги. Колени ощутимо прослабли, по всему телу холодный пот выступил. Как-то нехорошо мне…

– Ты как? – Гонсалес уже поднялся с пола. – Нормально?

– Темп теряем, девочки! – рык Риггса в наушниках приводит нас обоих в чувство. – На базе пощебечете! А пока – вперед!

После короткой и злой отповеди капрала как-то сразу стало легче. Прежде всего – выполнение задачи, а все переживания – потом, в кабинете у ротного «мозгоправа».

Больше, на свое счастье, нам перейти дорогу никто не рискнул. Им же лучше, живее будут. В первую очередь – заложники, а всей остальной этой помойкой займемся после того, как патрульных вытащим. Когда мы от нашего «бронеящера» выдвигались, успел я глянуть краем глаза: народу из местной «управы» сюда понагнали много, все вооружены и рожи у всех решительные, перетряхнут этот клоповник основательно. А мы подсобим. Но чуть позже.

Перед нужной нам дверью уже «накопились» две «тройки», мы – третья. И еще одна – на подходе. Метрах в пятнадцати по коридору, на площадке лестничного пролета лежит, раскинув татуированные от плеч до ладоней руки, какой-то грязный и пованивающий тип. Теперь пованивающий еще и кровью. Судя по размеру выходного на затылке – из пистолета отработали. Сорок пятый калибр с «глушителем» всегда хорошо «сотрудничал», патрон-то с тяжелой пулей, «сабсоник»[35], словно специально под «глушитель» созданный. В общем, часового успокоили, а из подельников его в квартире даже и не заметил этого никто до сих пор. И это хорошо.


Так, вот и четвертая группа на месте, можно начинать.

– Нэйтан, твой выход! – капитан сейчас в оперативном штабе, но всех нас видит и слышит по мониторам нашлемных камер, и команды отдает, будто прямо у нас за спинами стоит.

Встаю у стены, чуть левее двери, прижимаю ударную поверхность тарана чуть ниже личинки замка.

– Готовность?

Получив подтверждение от всех старших групп, снова вжимаю большим пальцем триггер. Дверной косяк с треском проваливается внутрь и, кажется, еще до того, как он падает на пол, вслед за ним, грохоча ботинками, врываются штурмовые «тройки».

– Всем стоять!!! Полиция!!! Оружие на пол!!!

А потом – частый тихий перестук заглушенных выстрелов. Пальнуть в ответ не успел никто, Бойцы Мобильных сил полиции свои деньги получают не зря. А рота агломерации Голденкейп на Новой Аризоне не напрасно считается лучшей вот уже пять лет.

Дальше была зачистка здания. Она в голове почему-то отложилась смутно, видимо, слишком много впечатлений для одного раза. Особенно если этот самый раз – первая боевая операция.

Помню выбиваемые одну за другой двери, захламленные жилища, в которых воняло ничуть не лучше, чем из переполненных мусорных контейнеров снаружи, которые никто не вывозил чуть не со времен постройки дома. Протухшая еда, рвота, пот, моча, запах давным-давно не мытого человеческого тела – волшебный аромат, чего уж там… Дети в каком-то немыслимом тряпье, испуганно жмущиеся к стенам, истерящие, брызжущие слюной от ненависти тетки… Изъятое оружие, много оружия. Кому-то от меня прилетело прикладом по загривку, кого-то ткнул стволом в солнечное сплетение, пару раз даже стрелять пришлось, но, к счастью – не на поражение, а в потолок. Буйным гражданам хватило и осыпающейся на головы штукатурки. Банда, взявшая в заложники патрульных, тут, похоже, верховодила. «Кингпины»[36], мать их. А после нашей быстрой и безжалостной над ними расправы, шваль и рвань калибром помельче решила из себя героев не изображать. И правильно – целее будут.

Задержанные. Выпученные от ужаса глаза, вывернутые в суставах руки за спинами. В какой-то момент у меня заканчиваются пластиковые наручники и я, просто протягиваю куда-то назад левую руку и зло рявкаю в пространство:

– Браслеты, мать вашу!!!

Клянусь, не прошло и секунды, как кто-то из местных копов почтительно положил в молю ладонь новую пачку одноразовых хомутов. Уважают, право командовать и чего-то требовать даже не оспаривают. Хотя, по-хорошему, сколько они уже в полиции служат? А я – вообще-то всего лишь кадет-пятикурсник из Академии. Но они-то этого не знают. А я, похоже, в роль злобного и крутого парня из Мобильных сил вжился убедительно.

– Итак, отважные джентльмены, прошу минуту внимания, – капитан Мердок сделал небольшую паузу, хотя собравшиеся в брифинг-руме[37] бойцы роты замолкли, едва он вышел к небольшой трибуне на невысоком подиуме. – Пришло время подвести итоги операции. Первое…

Капитан поднял вверх сжатую в кулак правую ладонь и оттопырил большой палец[38].

– …в целом операция руководством признана проведенной успешно. Взятые в заложники офицеры МакАдамс и Дрейк успешно освобождены. Уильяму Дрейку уже сделана операция, состояние его признано стабильно тяжелым, но угрозы жизни уже нет. Миссис Дрейк и двое его сыновей передают вам всем огромное спасибо за спасение мужа и папочки.

По залу пронесся и тут же стих легкий гул и негромкие смешки.

– Второе. Отдел внутренних расследований и прокуратура признали все случаи применения огнестрельного оружия и… кхм… иного оборудования правомерными, хотя по паре случаев задержания уже после проведения основной операции в офис окружного прокурора поданы жалобы по поводу «полицейской жестокости». Но нам ведь к таким кляузам не привыкать, правда, парни?

Ответом ему был негромкий одобрительный гул.

– Третье. Кадет Райан!

– Сэр! – подрываюсь я со стула.

– Присядь. Тебе, Райан, со стороны прокуратуры было сделано персональное замечание в устной форме по факту излишне жестокого способа причинения телесных повреждений, несовместимых с жизнью. Нэйтан, тут я с прокуратурой согласен полностью: живого человека херачить пневмотараном – это варварство. Хочешь убить – бога ради, но избегай чрезмерного насилия. В следующий раз, ну, не знаю… На куски его поруби что ли, или живьем в камнедробилку с шахты засунь. Говорят, их у вас на Булыжнике полно. Вот и попроси нам одну, самую старую и ненужную, сюда прислать…

Тут уже собравшиеся сдерживаться не стали и дружно заржали в голос.

– А если серьезно, – продолжил капитан после того, как взвод отсмеялся, – объявляю тебе, Нэйтан, благодарность, которая обязательно будет занесена в твой персональный файл и дневник профессиональной стажировки. Молодец, действовал решительно и тактически грамотно.

– Спасибо, сэр, – набрался наглости и подал голос я. – Но я ведь ничего толком и сделать не успел…

– Зато тем, кто делал, под ногами не мешался. На первой операции некоторые и того не могут, уж поверь моему опыту. И в экстренной ситуации среагировал быстро и напарника прикрыл. Пусть и несколько изуверским способом, – на губах капитана на мгновение мелькнул слабый намек на улыбку.

– И, наконец, четвертое, заключительное, – взгляд Мердока стал суровым. – Хосе Гонсалес[39]!

Пепе подскочил с места едва ли не быстрее, чем я совсем недавно.

– Сэр!

– Пепе, а вот тебе в этом месяце бонусов не видать. За что, объяснять нужно?

– Сэр, никак нет, сэр! – будто салага-призывник в армии, горланит тот в ответ.

– Хорошо, – удовлетворенно кивает Мердок. – Если бы не таран в руках Райана, мы бы, скорее всего, через три дня твоей Джулии сложенный флаг на кладбище вручали. Ты серьезно думаешь, что мне нужна эта весьма сомнительная честь?

– Сэр, никак нет, сэр! – Гонсалес все еще стоит навытяжку и продолжает изображать армейского новобранца.

– Рад, что мы друг друга поняли, можешь садиться, – капитан обводит взглядом помещение. – Вопросы, жалобы, предложения?

– Разрешите, сэр? – снова встаю я.

– Слушаю.

Мердок явно удивлен. И в армии, и в полиции у подчиненных на такие фразы со стороны руководства принято отвечать хором и всегда отрицательно.

– У «бревна» необходимо заменить ремень. На какой-нибудь другой, с более шершавым, цепучим «погоном». Тот, что сейчас – слишком гладкий и скользкий, за наплечник «брони» вообще не цепляется. И падает.

Капитан молча кивнул и, едва произнеся давно ставшее ритуальным: «Вольно, разойдись!», к некоторому моему удивлению, достал коммуникатор и сделал в нем какую-то пометку.