Капкан для «Тайфуна»

И, усмехнувшись, добавил:

– У вас будет фантастический вечер. О подобном вы даже и мечтать не могли.

Лейтенант задумался. В такой ситуации он был впервые. Странные люди, странная одежда, странное поведение. Все настолько не типично для его опыта. Это все мешало решить вопрос привычным способом – допрос с пристрастием в полевых условиях. Особенно с учетом инструкций, данных начальником особого отдела.

Поколебавшись, лейтенант Иванов начал раздавать распоряжения. Передав ему документы задержанных, старшина и его бойцы метнулись исполнять. Для допроса или беседы – лейтенант так и не пришел к определенному мнению, что это будет – решили открыть правление колхоза, предварительно завесив его окна. У входных дверей Иванов поставил сотрудника, второй расположился на улице под окном.

Старшине было приказано организовать ужин для всех, включая задержанных, которые так и остались в той же комнате с той же охраной.

– Итак, для начала представимся друг другу, – начал разговор незнакомец, сразу взяв инициативу в свои руки, – чтобы определить формат и объем общения. Так как мы играем на вашем поле, первым начну я. Я – полковник в отставке Федеральной службы безопасности Российской Федерации Гладкий Андрей Александрович, 1963 года рождения. Документы мои находятся у вас. Поясняю, Федеральная служба безопасности – это служба, выросшая из структуры Комитета государственной безопасности СССР, в коем и начиналась моя служба. А Комитет, в свою очередь, является наследником НКВД, точнее ГУГБ. То есть в некоторой степени мы – коллеги.

Как мы попали сюда, нам неизвестно. Мы 30 сентября 2016 года с семьей Трофимовых приехали в район деревни Хватов Завод за грибами. Шел дождь. На обратном пути засели. Трофимов вызвал на помощь товарищей. Сначала Богомолова. Тот не смог помочь, и с ним приключилась та же беда, что и с нами. Потом вызвали Сараева на грузовике. Ехали по старой заброшенной дороге и каким-то невероятным образом оказались в том же месте, но на 75 лет ранее. То есть в прошлом. По этому вопросу я добавить ничего не могу. Как и почему мы тут оказались – мне так же непонятно, как и вам. Теперь хотелось бы узнать, кто вы и каковы ваши полномочия. Исходя из вашего поведения, я сделал вывод, что относительно нас вам даны особые указания? И еще что-то подсказывает мне, что информация, которую вы здесь и сейчас узнаете, в ближайшие дни, если не часы, получит гриф «особой важности». Поэтому вам листочки для ведения протокола допроса лучше сейчас убрать. Во избежание, так сказать… Просто пообщаемся, и я думаю, в ходе нашей с вами беседы вы сами поймете, что я прав. И что для принятия решения обо мне и моих товарищах, думаю, что не ошибусь, даже полномочий и начальника особого отдела фронта будет недостаточно.

И Гладкий замолчал, выжидательно глядя на Иванова. Тот молчал, разглядывая документы Гладкого и пытаясь осознать информацию.

«М-да… допустим, это игра. Но в чем смысл ее? Информация настолько необычна, что выводов сделать невозможно. Поверить им? Или не верить? Но факты подтверждают их фантастическую версию. Хорошо! Пойдем по этой версии. Будем искать ошибки и зацепки. Раз не вписываются они в приемлемые варианты», – раздумывал лейтенант.

– Хорошо. Я – лейтенант Иванов, особый отдел 20-й Армии. Действительно, ваша группа и все, что с ней связано, не обычный случай. Допустим, я вам верю. Но это всего лишь допущение. Согласитесь, ситуация фантастическая. И ее достоверность нужно доказать, причем доказательства должны быть железобетонными. На данный момент факты следующие: имеется группа людей в тылу армии, необычно одетых, имеющих необычные документы, необычные машины и настолько же необычное объяснение появления их здесь. На мой взгляд, этого недостаточно. Хотя, не скрою, машины ваши озадачили. Что можете сказать вот об этих устройствах? Удивите меня, скажите, что это не радиостанции.

Лейтенант вытащил черные коробочки из ящика и разложил их на столе.

– Скажу. Это не радиостанции. Это телефоны. Мобильные телефоны. Но! Тут я согласен с вами, в основе их работы лежит радиосвязь.

– И с кем вы должны по ним связываться? – лейтенант закурил и подвинул пачку папирос Гладкому.

– Здесь они работать не могут. Нет базовой станции. Такая связь, которую используют эти телефоны, здесь просто еще не существует. Согласитесь, для телефонов они выглядят крайне необычно, – ответил Гладкий, прикуривая папиросу. Закашлялся. – Ух! Давно я не курил папиросы. Со времен срочной службы. Следующие курим мои. Кстати, из всей нашей компании наиболее полезен вам будет Трофимов. Как человек, обладающий наиболее объемными и конкретными знаниями о происходящих здесь и сейчас событиях, – закончил Гладкий свое повествование, одновременно туша папиросу в пепельнице.

– Насколько вы хорошо его знаете?

– Да уже тридцать четыре года. Мы вместе учились в одном училище.

– Это… – и Иванов зачитал название училища из документа под названием «Военный билет офицера запаса Вооруженных сил». – Кстати, я тоже закончил политическое училище погранвойск. Точнее, войск НКВД.

– Ново-Петергофское?

– Да. Полное название Ново-Петергофское военно-политическое… – начал Иванов.

– …училище войск НКВД имени К. Е. Ворошилова, – закончил вместе с ним обрадованный Гладкий. – А теперь называю училище, которое закончили мы с Трофимовым – Высшее пограничное военно-политическое ордена Октябрьской Революции Краснознаменное училище КГБ СССР имени К. Е. Ворошилова! Училище, являющееся правопреемником Ново-Петергофского военно-политического училища войск НКВД имени К. Е. Ворошилова. Получается, мы из одного училища!

Следующие тридцать минут Гладкий рассказывал Иванову историю училища от сорок первого года и далее. Не забыв рассказать о Дне Победы.

Потом Иванов попросил старшину привести Трофимова… В общем, остановились, когда кончились сигареты и папиросы, все трое уже устали говорить, в комнате клубился табачный дым, и некурящий Трофимов щурился слезящимися глазами.

Обдумав положение, Иванов отверг вариант везти и задержанных, и их машины на КП армии в деревню Дежино западнее Дорогобужа. Сто двадцать километров по тылам армии, о секретности можно забыть. Особенно в свете того, что Трофимов прозрачно намекнул, что с ними надо все делать быстро, немцы тут будут скоро.

Глубокая ночь, но нужно звонить начальству. Лейтенант уже понял, что его возможности управления ситуацией в этих условиях исчерпаны. Максимум, что он еще может и должен сделать, это взять под контроль всех, кто контактировал с попаданцами – как их назвал Трофимов.

Поэтому, отдав необходимые распоряжения своим сотрудникам и старшине обеспечить этой группе бывших задержанных хотя бы минимальные условия для сна, лейтенант Иванов пошел звонить начальнику особого отдела 20-й Армии майору ГБ Воистинову.



2 октября 1941 года

Район д. Хватов Завод

Звонок от Иванова разбудил его ночью. Лейтенант сразу предупредил, что звонит из сельсовета, дав таким образом понять, что разговаривать нужно аккуратно. После чего изложил суть вопроса. Филипп Васильевич понял две вещи.

Первое, вопрос серьезен и требуется его присутствие.

Второе, с собой для обеспечения необходимо захватить проверенное сопровождение.

Вздохнув, Воистинов распорядился подготовить свою «эмку» и полуторку. Командиру роты при особом отделе приказал выделить пятнадцать бойцов. Уже умываясь, прикинул, что часа три-четыре для сна у него еще есть. Правда, в машине, но он уже привык к этому.

В предрассветных сумерках он и сопровождение въехали в Хватов Завод. У крыльца сельсовета его встретил заспанный лейтенант Иванов. Судя по мятому лицу, спать тому пришлось сидя за столом.

– Ну, что тут? – здороваясь за руку с подчиненным, спросил он.

– С чего начать, товарищ майор? Документы? Машины? Люди?

– Давай в таком же порядке.

– Тогда сюда, – лейтенант отступил на шаг в сторону и указал на дверь сельсовета.

Прежде чем уединиться с лейтенантом, майор отдал приказ сержанту из сопровождения заменить легкораненых своими людьми. Старшине и его людям приказал никуда не отлучаться.


Следующие полтора часа Воистинов рассматривал документы и слушал пояснения Иванова по каждому из задержанных. Когда закончили, майор поднял светомаскировку на окне и, посмотрев на встающее солнце, спросил:

– Лейтенант, фотоаппаратом пользоваться умеешь? Ну и хорошо! Бери. Пошли смотреть машины.

Машины осматривали и фотографировали еще примерно полчаса. Когда вернулись в сельсовет, люди старшины уже приготовили завтрак. Бойцы особого отдела поучаствовали в этом деле своими запасами.

Уже завтракая за тем же столом, Воистинов в первый раз за эти часы высказал свое мнение о происходящем:

– Оценка вами, товарищ лейтенант, ситуации правильная. Отчет о ваших действиях напишите сегодня, я его приложу к рапорту начальнику особого отдела фронта. Я думаю, то, что вы не вели протоколы, в данном случае не существенно. В любом случае мне придется говорить с каждым из них. Вот тогда все и запротоколируем. Писать будете вы. И еще – всех, кто контактировал с этими…

– Попаданцами, – подсказал Иванов. И пояснил, глядя на недоумевающего начальника: – Так они себя назвали. Сказали, что так у них называют людей, попавших не в свое время. Целый жанр литературы у них там есть по этой теме. Трофимов вот тоже в этом, так сказать, участвует. А родоначальником этого жанра они считают Марка Твена. Его книга – «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура». Я читал ее, и ведь действительно он описывает схожую ситуацию.

– Ну, попаданцы так попаданцы, – усмехнулся майор, – так и назовем – операция «Попаданцы». Так вот продолжу, старшину и его команду никуда не отпускать и держать под надзором. С госпиталем я решу. А сейчас, чтобы окончательно понять, как глубоко мы все тут попали, будем работать с каждым. Включая старшину и его команду.

После этого они работали весь день. У лейтенанта рука уже отваливалась от писанины. Опытный майор набрал с собой папок для документов с запасом. И сейчас на них появлялись фамилии, и внутрь укладывались допросные листы. Правда, сделали пару перерывов на чай. Во время первого Воистинов позвонил в особый отдел оперативному дежурному и приказал прислать еще одно отделение из роты, забрав, таким образом, один взвод и две полуторки. Перечислив фамилии и звания раненых, распорядился об их проверке и оформлении перевода прямо из госпиталя в подчинение особого отдела армии. Пусть лучше на глазах будут, раз так случилось. Подумав, добавил, что необходимо дополнительно к отделению найти медсестру и запас медсредств. Отделению и медсестре с машиной к 16 часам находиться в Семлеве у здания местного отделения НКВД. Они поступают в распоряжение лейтенанта Иванова.

Положил трубку, достал карту из планшета и, повернувшись к Иванову, сказал:

– Первое, едешь в Семлево на своей машине. Выезд в пятнадцать часов. Твои люди с тобой. Что там, слышал из разговора. Второе, пусть тебе в райотделе проявят пленку. Но чтоб не смотрели ее. Проследи сам. Третье, смотри, – и его палец начал двигаться по карте, – севернее населенного пункта Ленкино, юго-восточнее станции Семлево лесной массив между железной дорогой Москва – Минск и Старой Смоленской. Здесь до войны был учебный городок 220-го разведбата 108-й стрелковой дивизии. Я это место знаю, потому что там готовили диверсионные группы фронта перед заброской в тыл к немцам. Там есть щитовая казарма, кухня, колодец, укрепления для охраны и обороны. Сейчас он стоит пустой. Занимаете его. Там лишних людей не будет. Разместимся пока там. Попаданцев здесь оставлять нельзя. Если Трофимов прав, а я считаю возможным ему верить, у нас осталось несколько дней. Полковник Гладкий абсолютно прав, работа с ними даже не мой уровень. И даже не уровень, – и он ткнул пальцем вверх, – комиссара. Поэтому лучше перебдеть, чем недобдеть.

Я с колонной попаданцев выеду отсюда уже по темноте. Чем меньше нас будут видеть, тем лучше. И так тут два дня перед местным населением светимся. Хорошо хоть старшина сообразил технику их спрятать.

Сейчас заканчиваем с… опросом, и нам нужно будет с тобой съездить в одно место. Трофимов поедет с нами. Поедем двумя «эмками». Захвати фотоаппарат. Пока все.

Через час две «эмки» выехали из деревни на дорогу, по которой сюда приехали попаданцы. Хотя дорогой ее и назвать-то было сложно. Просто следы от машин по высокой траве между кустов.

Неожиданно Трофимов воскликнул:

– Стоп! Смотрите! – И указал пальцем еле заметный светящийся контур полусферы над следами машин.

Машины остановились. Все вышли из них и, затаив дыхание, рассматривали необычное явление. Полусфера представляла собой ровную половинку круга над землей. Посчитали шагами ее ширину – получилось примерно двенадцать метров. Значит, высота равнялась приблизительно шести метрам.

Оставив сотрудников и водителей на месте, дальше пошли пешком втроем.

При проходе светящейся полусферы никаких особенных ощущений не почувствовали. Единственное, ветер дул ровно и в одну сторону. Как в трубе.

С другой стороны природа ничем не отличалась от той, что осталась сзади.

– Хватов Завод вон в той стороне, – уверенно показал повеселевший Трофимов. – Дорога проходит за этими кустами.

На дорогу решили не выходить. Поэтому осторожно пошли вдоль нее, продираясь сквозь кусты и подлесок. Приблизительно через полкилометра вышли на место, откуда просматривалась деревня.

Воистинов рассматривал ее в бинокль, а Иванов периодически щелкал затвором фотоаппарата.

– Крыши. Крыши домов. Что за материал? – не отрывая глаз от бинокля, стал задавать Трофимову вопросы майор.

– Шифер, железо, вон те, веселеньких тонов, ондулин.

Воистинов кивнул, хотя последнего слова он и не знал.

– Это что? Трактор?

– Трактор. «Беларус» называется. МТ3–82. Полноприводный. Еще советская модель. Практически неубиваемая техника. Думаю, не ошибусь, если предположу, что ему лет тридцать.

– Столбы на улицах. Электричество есть везде? И из чего столбы?

– Электричество централизованное. Единая энергосистема. Опоры – железобетонные. Сараев Александр может все пояснить. Это как раз его хозяйство.

– В деревне столько машин – это нормально?

– Это не видны еще те, что стоят в гаражах. Хотя, откровенно говоря, современная деревня живет не очень. Развалили ее. Народ в основном в городе работает. А вот для этого и нужна машина. Эти машины не роскошь. Это необходимость.

– Антенны над домами. У всех есть радио?

– Это не радио. Это телевизионные антенны. Хотя, в принципе, это и правда радиоприемники, которые не только принимают звук, но и видеоизображение. То есть кино есть у каждого. Вот те антенны принимают пять – двадцать каналов. В зависимости от прохождения сигнала и диапазона. А вот те, круглые, спутниковое телевидение, и сто каналов не предел.

– Канал – это что?

– Ну… это направленность тематики передач. Например, канал «Звезда» – это передачи и фильмы про войну и вообще все, связанное с военным делом. Есть каналы о природе, о животных, о разных странах. Есть детские каналы, есть спортивные. Их много всяких и разных. Каждый выбирает то, что хочет смотреть.

После этого установилась тишина. Каждый думал о своем. Особисты переваривали информацию, а Трофимов расстроился из-за того, что, не зная, куда они едут, не упросил майора взять хотя бы его мобилу, чтобы позвонить и успокоить родственников и знакомых, наверняка уже поднявших шум из-за их исчезновения.

Он не знал, что Воистинов, не доверяя никому, носил с собой все их опросные листы в папках и телефоны в кожаном портфеле, который сейчас стоял у его ног. Но мобильники были отключены и сейчас молчали, не отзываясь на запросы станций сотовой связи.