Кафка на пляже

Глава 36




Зайдя в гостиницу, Хосино убедился, что Наката по-прежнему спит, даже не переменив позы. Булочки и упаковка апельсинового сока лежали у изголовья нетронутые. Похоже, его спутник так ни разу и не вставал. Хосино прикинул, сколько он же спит. Лег накануне днем, в два часа, значит, уже тридцать часов. Какой сегодня день? Что-то он совсем здесь со временем запутался. Парень достал из сумки записную книжку с календарем. Так… На автобусе приехали из Кобэ в Токусиму. То была суббота. Продрых Наката аж до понедельника. В тот же день перебрались из Токусимы в Такамацу. В четверг возились с камнем в жуткую грозу, и после обеда Наката завалился в постель, спал всю ночь… Получается, сегодня пятница. А вообще, такое впечатление, что он на Сикоку притащился, чтобы выспаться как следует.

Все шло как в прошлый вечер – Хосино посидел в фуро, немного посмотрел телевизор и растянулся на постели. Наката мирно посапывал во сне. Ну и ладно, будь что будет, думал Хосино. Пусть человек спит, раз ему хочется. И нечего тут голову ломать. Пол-одиннадцатого Хосино уже спал.

В пять утра его разбудил мобильник, заверещавший в сумке. Хосино открыл глаз, взял трубку. Лежавший рядом Наката все не просыпался.

– Алло!

– Хосино-тян! – услышал он мужской голос.

– Полковник Сандерс?

– Так точно. Как дела?

– Да вроде нормально… – ответил Хосино. – Эй, папаша, а как ты мой номер узнал? Я же тебе не говорил. А потом я телефон выключил, как сюда приехал. Чтобы с работы не звонили. Как же ты дозвонился? Странно… Чего-то не пойму я.

– Я же тебе говорил, Хосино-тян: я не Бог и не Будда, и не человек, а нечто особенное. Я – абстрактное понятие, дух. Мне на твой мобильник позвонить – раз плюнуть. Проще простого. Включен телефон или нет – какая разница. Чему тут удивляться-то. Вообще-то надо было прямо к тебе заявиться, но тогда ты бы наверняка упал от неожиданности – открыл бы глаза, а я рядом сижу.

– Точно. Упал бы.

– Потому я и звоню. Мы приличия знаем.

– Это самое главное, – сказал Хосино. – Но я вот что хотел спросить, папаша. Чего теперь с этим камнем делать? Мы с Накатой его перевернули, какой-то вход открыли. Как раз гроза началась. Гремит со страшной силой, а я с ним корячусь. Думал, сдохну. Такая тяжесть! Ой, я же про Накату еще тебе не рассказывал. Мы с ним вместе сюда приехали…

– Знаю, – оборван его Полковник Сандерс. – Можешь не объяснять.

– Ага, ну ладно. И после этого Наката залег в спячку, как медведь зимой. А камень все здесь лежит. Может, его все-таки вернуть в храм? Мы ведь его без спросу утащили. Я очень проклятия боюсь.

– До чего ты нудный! Какое еще проклятие? Сколько можно повторять одно и тоже? – возмутился Полковник Сандерс. – Пусть камень пока у тебя побудет. Открыли – значит, должны и закрыть. А уж потом вернете на место. Сейчас еще не время. Понял? О'кей?

– О'кей, – ответил парень. – Что открыли – закроем. Что взяли – на место положим. Все понятно. Попробуем. Знаешь, папаша? Я себе голову больше ломать не хочу. Буду делать, как ты говоришь, хотя толком никак не врублюсь что к чему. Ты меня вчера вечером убедил. Загогулины такие… ничего не разберешь. Что тогда без толку мозги напрягать?

– Мудрое решение. Не зря говорят: лучше вообще ни о чем не думать, чем думать о всякой ерунде.

– Хорошо сказано.

– С большим смыслом.

– А еще вот как можно сказать: «Дворецкий, что родился в год овцы, потребен, дабы не отдать концы».

– Это ты к чему?

– Скороговорка. Я сам придумал.

– Это что, обязательно нужно было сейчас сказать?

– Да нет. Это я просто так ляпнул.

– Хосино-тян, можно тебя попросить? Не надо ерунду молоть, хорошо? У меня от этого что-то с головой… Я такую бессмыслицу не воспринимаю.

– Да ладно тебе, извини, – стал оправдываться Хосино. – Но какое у тебя ко мне дело? Ты же, наверное, не просто так звонишь в такую рань.

– Да-да. Совсем вылетело из головы, – спохватился Полковник Сандерс. – Вот какое дело, Хосино-тян. Это очень важно. Вам надо срочно выметаться из рёкана. Времени нет, так что обойдетесь без завтрака. Буди по-быстрому своего Накату, берите камень и – на такси. Только у рёкана не садитесь, отойдите подальше. Назовешь водителю адрес. Есть на чем записать?

– Есть, – парень полез в сумку за блокнотом и шариковой ручкой. – У меня все готово – и метелка, и совок.

– Кончай свои шуточки, – заорал в трубку Полковник Сандерс. – Я серьезно. Нельзя терять ни минуты.

– Хорошо-хорошо. Записная книжка, ручка…

Записав за Полковником адрес, Хосино для верности прочитал его вслух:

– **, 3-й квартал, 16-15, «Такамацу Парк Хайц»[58], номер 308. Так?

– Все верно, – подтвердил Полковник Сандерс. – Там у двери черная подставка для зонтиков, под ней спрятан ключ. Откроешь им дверь. Располагайтесь там. В принципе, в квартире есть все, что нужно, поэтому какое-то время можно вообще на улицу не выходить.


– Это твоя квартира?

– Ага. Моя. Вернее, я ее снимаю. Так что пользуйтесь. Специально для вас все приготовил.

– Папаша?

– Чего тебе?

– Ты не Бог, не Будда, не человек. А что-то такое… без формы, без образа. Причем это с самого начала было. Ты ведь так говорил?

– Правильно.

– Не от мира сего.

– Точно.

– А как тогда такая личность может квартиру снимать? Ты же не человек, папаша. Значит, ты, наверное, нигде не записан, не зарегистрирован. Справки о доходах у тебя нет, печати нет и свидетельства на печать тоже[59]. А без этого квартиру не снимешь. Или ты какой-нибудь трюк придумал? Может, насобирал листьев с деревьев, сделал из них свидетельство и всех дуришь? Я больше в такие дела влезать не хочу.

– Бестолочь! – Полковник Сандерс даже цокнул языком от досады. – Ну, тупой! У тебя случайно не кисель вместо мозгов? Полный болван! Какие еще листья? Ты за кого меня принимаешь? Сказок про барсуков[60] начитался? Я тебе не барсук. Я – абстрактное понятие. Разница есть или как? Сам не понимаешь, что несешь. Ты что, думаешь, я сам хожу по конторам и всей этой ерундой занимаюсь? «Ой, господа! А подешевле за квартирку нельзя? Скиньте хоть немножко». Думаешь, я такие речи веду? Не валяй дурака! В наше время этим секретари занимаются. Все нужные бумаги готовят. Как же иначе?

– Выходит, у тебя, папаша, тоже секретарь есть?

– Само собой. А ты как думал? Все, кончай дурить. У меня же дел куча. Ну, секретарь… Что тут странного?

– Хорошо-хорошо. Я все понял. Чего ты так раскипятился? Ну, пошутил чуть-чуть. Но я вот что хотел спросить, папаша: зачем нам так быстро сваливать? Дай хотя бы позавтракать по-человечески. Есть же охота. И потом, Наката дрыхнет. Его так сразу не поднимешь…

– Хосино-тян, шутки в сторону. Полиция сбилась с ног – вас ищет. Сегодня с утра первым делом начнут в городе прочесывать гостиницы и рёканы. Описание внешности – твоей и Накаты – у них уже есть. До вас сразу доберутся. Внешность у вас примечательная у обоих. Так что дело срочное…

– Полиция? – воскликнул Хосино. – Иди ты! Я ничего такого не сделал. Было, правда, в школе: несколько раз мотоциклы угонял. Но это так, для удовольствия. Не продавал же. Я что? Покатаюсь немного и на место поставлю. А больше ничего не нарушал. Разве что камень из храма унесли. Но это ты сам говорил…

– Камень здесь ни при чем! – рявкнул Полковник Сандерс. – Тупица! Забудь про камень, я же сказал. Полиция о нем ничего не знает и знать не хочет. Стали бы они с утра пораньше весь город перерывать из-за какого-то камня. Тут все куда серьезнее.

– Куда серьезнее?

– Полиция за Накатой гоняется.

– Погоди, папаша. Что-то я ничего не пойму. За Накатой? Что он мог такого сделать? Уж кто-кто, но не он. Серьезнее – это что? Что за преступление? Причем здесь он вообще?

– Сейчас нет времени по телефону объяснять. Главное – ты отвечаешь за него. Уносите ноги из рёкана. Все ложится на твои плечи. Усек?

– Усек, – пожимая плечами, сказал в трубку Хосино. – Хотя никак не пойму, о чем речь. А меня в соучастники не запишут?

– Не запишут, хотя на допросы и могут потянуть. Времени нет, Хосино-тян. Разбираться потом будем, а сейчас замолкни и делай, что говорят.

– Погоди, папаша! Тут вот какое дело. Уж больно я полицию не люблю. Просто ненавижу. Типы эти хуже якудза, хуже, чем в армии. Приемчики у них еще те – сожрут и не подавятся. А больше всего любят измываться над теми, кто сдачи дать не может. Всю дорогу ко мне цепляются – и в школе, и как шофером стал… Поэтому с полицией я ссориться не хочу. Себе дороже, потом проблем не оберешься. Понимаешь? Зачем мне в это лезть? Вообще-то…

Связь оборвалась.

– Вот так, – проговорил Хосино и, с тяжелым вздохом спрятав мобильник в сумку, принялся будить Накату: – Наката-сан! Отец! Горим!!! Наводнение!!! Землетрясение!!! Годзилла идет!!! Подъем! Ну давай же!

Наката никак не хотел просыпаться:

– Фаски снял. Отходы пошли на растопку. Нет, кошка в фуро не лазила. Там Наката сидел, – бормотал он словно из какого-то другого времени, другого мира.

Хосино тряс его за плечи, теребил за нос, дергал за уши. Сознание наконец стало возвращаться к старику.

– А-а-а… Хосино-сан, – протянул он.

– Да-да. Хосино, Хосино, – сказал парень. – Извини, что разбудил.

– Ничего-ничего. Накате уже пора вставать. Не беспокойтесь. Наката огонь развел и проснулся.

– Ну и слава богу. Тут у нас кое-что случилось, поэтому надо отсюда выметаться поскорее.

– Наверное, из-за Джонни Уокера?

– Я в подробности не посвящен. Есть кое-какая информация из одного источника. Надо съезжать отсюда. Полиция нас ищет.

– Вот оно что…

– Да… Такие дела. А что у тебя вышло с этим Джонни Уокером?

– А Наката разве не рассказывал?