Ярость

Они взяли Анну Катрину под руки. Ступня так ужасно болела, что она не могла наступать на ногу, и приходилось поджимать колено.

Мартье и Девальду казалось, что они спасают весь мир, хотя они помогали всего одному человеку. Пара посчитала, что это – хороший знак для будущей совместной жизни.

Мартье пришлось пережить тяжелые, скверные времена. Ей помогали разговоры с подругой, а потом, конечно, – Девальд. Похоже, теперь у нее появилась возможность вернуть добро.

– Если каждый будет помогать людям в беде, – сказала она возлюбленному, – то, может, однажды у всех станет все хорошо.

Девальд кивнул, стараясь не думать, какие они сейчас могут создать себе проблемы.

Их квартира была совсем рядом. Быстрее пешком, чем на машине.

Когда они пришли, Мартье вдруг стало стыдно за беспорядок, на который Анна Катрина бы вообще не обратила внимания, если бы Мартье не извинилась:

– Мы еще в процессе переезда. Полностью обустроена только кухня, а остальное только предстоит разобрать.

Они посадили Анну Катрину на связку книг, которая показалась ей удобным диваном.

Анна Катрина попросила воды, и ей сразу принесли большой стакан. Она тряслась мелкой дрожью.

Мартье протянула плед и спросила, не хочет ли Анна надеть что-нибудь из ее вещей.

Анна Катрина благодарно кивнула. У нее стучали зубы.

Только теперь, оказавшись в относительной безопасности, она начала реагировать на происходящее. Анна Катрина не знала, можно ли доверять этим людям. Она оглядела квартиру. Коробки, стремянка, голая лампочка на потолке.

Может, ее привели в нелегальную комнату для допросов?

Мысль показалась Анне абсурдной, но абсурдной была и вся ситуация.

Теперь, когда ноги согрелись, кровь из раны пошла сильнее.

Мартье принесла бинты и толстый шерстяной носок. Потом она обработала Анне Катрине другие ссадины и порез под ребрами.

– Что с вами случилось? В коже застряли крошечные осколки. Мы можем отвезти вас к нашему домашнему врачу, если у вас нет своего, – предложила Мартье.

Девальд принес чай, глотнул втихомолку рома и спросил:

– Добавить вам ром?

Мартье возмущенно покачала головой.

– Ради бога! Неужели не видишь, она под лекарствами!

Потом обратилась к Анне Катрине:

– Что вы приняли?

Анна Катрина попросила телефон. Мартье принесла.

Они прослушивают номер Веллера, подумала Анна. Возможно, еще Эйке. Сильвию Хоппе. Несомненно, наш кабинет. Но придет ли им в голову следить за звонками Риты и Петера Грендель или Анжелы и Хольгера Блём? Настолько ли все это серьезно и важно?

Придется рискнуть.

В последние дни Рита Грендель всегда держала телефон наготове. Она ответила так быстро, что Анна Катрина даже испугалась.

– Рита, это я.

– Девочка моя, куда ты пропала? Мы так беспокоились!

Да, она действительно сказала «девочка моя», как будто Анна Катрина – ее дочь, а не подруга.

Эти слова успокоили Анну Катрину. Рита словно безмолвно говорила ей: «Все будет хорошо! Друзья с тобой!».

– Я сбежала из психиатрии. Не могу позвонить Веллеру – боюсь, его номер прослушивают. Я сейчас в Ганновере… – Анна Катрина попыталась сообразить, где именно. Она посмотрела на Мартье и Девальда. – Где я нахожусь? На какой улице?

Оба находились в глубоком шоке. Слова Анны Катрины подтвердили их худшие опасения. Она сбежала из сумасшедшего дома.

– Погоди, – сказала Рита, – больше я ничего не хочу знать. Петер выезжает. Его не должны опередить. Ты понимаешь, о чем я.

Пока Рита и Анна Катрина разговаривали, Мартье и Девальд скрылись в соседней комнате.

Он испуганно прошептал:

– Следует быть осторожнее. Нас могут втянуть в нехорошую историю. Похоже, здесь что-то незаконное. Возможно, наркотики.


Как было бы прекрасно, если бы все было иначе, подумала Мартье. Они могли бы впервые встретить Рождество вместе у рождественской елки, вдали от своих ужасных бывших, и к тому же – спасти несчастную душу… Но похоже, этому не суждено случиться.

Девальд набрал по мобильному номер полиции.

– Боюсь, – сказал он своей подруге, – мы сделали глупость.

Мартье вернулась к Анне Катрине. Она позволила гостье подобрать себе одежду из ее шкафа. Толстый синий шерстяной свитер с тремя звездочками на правом плече и улыбающейся луной на левом. Вельветовые брюки. Только с обувью возникла проблема – из-за толстой повязки нога Анны Катрины не влезала в ботинок.

«Я ужасно выгляжу, – подумала Анна Катрина, – но теперь хотя бы не замерзну».

Она отправилась в ванную комнату. Какое-то время она подумывала обрезать волосы и покрасить их черной тонирующей краской, стоящей там.

Они будут искать блондинку с волосами до плеч. Так можно быстрее всего изменить внешность.

Но потом она услышала полицейскую сирену.

Черт подери, подумала она. Они все-таки прослушивали Риту. Но как им удалось так быстро узнать адрес?

Анна Катрина снова вылезла в окно.





* * *


Тем временем Петер Грендель рассказал обо всем Хольгеру Блёму, и оба поспешили в Ганновер. Хольгер ехал из Эмдена, на служебном автомобиле журнала «Остфризия» – у него на боку красовалась огромная реклама для новых подписчиков.

Петер Грендель ехал на своем желтом «Булли» с надписью «Мастерок на любой предлог».

Йорг Таппер взял машину, на которой он обычно доставлял торты. На заднем сиденье еще даже стояла коробка в форме пирамиды.

Петер Грендель сказал ему:

– Анна Катрина в Ганновере. Мы найдем ее. Город не такой уж большой.

Все трое хотели рассказать Веллеру, но никто не решился. Все всерьез восприняли предположение Анны Катрины о том, что телефон Веллера прослушивают.

Моника Таппер сидела рядом с мужем. Она непременно хотела ехать в Ганновер.

Рита Грендель осталась дома, заняв пост у телефона.





* * *


С наступлением темноты пришел холод. С неба падали редкие, но очень крупные хлопья снега, словно снежинки хватались друг за друга, боясь удара об землю.

Юстус Шаард стоял у окна и смотрел на снег. Несколько хлопьев кружились прямо перед стеклом, словно просились внутрь.

– Уходите, – решительно приказал он им.

Юстус сжал кулаки. Он справится. О да! Он постоянно твердил себе, что его не будет мучить совесть и он ни в чем, совершенно ни в чем не станет раскаиваться. Он лишь получит то, что ему давно причитается.

Они дважды осматривали место при свете дня. Неподалеку от молочного магазина на Нордзеештрассе, где Нееле раньше очень любила покупать домашний сыр и йогурт, который был гораздо вкуснее промышленного, – Юстус его очень любил. Он ощутил во рту вкус йогурта и сглотнул.

Их атака на систему водоснабжения произойдет недалеко от магазина здоровых местных продуктов – это казалось ему очередной злой насмешкой судьбы, вроде биржевого курса, растущего вопреки всем прогнозам и ожиданиям.

Нужная улица была маленькой, немноголюдной и наполовину перерытой – там прокладывали какой-то кабель. Коммунальные службы, сами того не зная, прекрасно подготовили место.

Нееле уже полностью переоделась. Ее возбуждение и приподнятое настроение почему-то раздражали Юстуса. Нееле натянула противогаз и сделала несколько приседаний. Потом сняла маску, рассмеялась и сказала:

– Уже достаточно стемнело, а гулять в такую погоду никто не пойдет. Через полчаса все будет сделано. Тогда мы вернемся сюда, сожжем эти шмотки и будем спокойно ждать падения курса. Никто нас не заподозрит, – уверяла она, пытаясь его успокоить. – Никто, любовь моя. Мы никогда не лезли в политику. Не состоим в сектах и не относимся к радикальным меньшинствам. Может, несколько раз припарковались в неположенном месте или превышали скорость в центре города – но это все.

Она подняла правую руку, растопырив пальцы:

– Дай пять!

Он послушно ударил правой ладонью.