Искупление грехов

— Вот схема пяти новых поглотителей мудрости. И надо снять замеры ещё с десятка. Если там кончается вместимость кристалла — отметь. Завтра присылай ваши подводы — выдам амулеты и новые поглотители. Послезавтра выступите рано поутру. И… Шрам!

— Да, мастер?

— Про образцы не забывайте, но старайся распоряжения графа по «исследованиям», — Соксон скривился, — … выполнять так, чтобы придраться было нельзя, но и результата не было. Всё, иди к своим, а я тут пока письмо напишу… Надо только так написать… чтобы его цензоры ничего не поняли…

Мудрец уже бормотал себе под нос, а я с тяжёлым сердцем отправился назад. Соксон тоже был встревожен. И тоже не понимал, что происходит. И боялся. Сильно боялся. Надежда на то, что Соксон может помочь, не оправдалась. Похоже, ему самому теперь нужна была помощь. Он перестал шутить и даже размышлять вслух над каждой мелочью — был собран и сосредоточен. И это подводило меня к очень нехорошим выводам, делиться которыми с Пятнашкой не было никакого желания.

Предстоящая вылазка уже начинала радовать. Даже сейчас, за стенами города, я чувствовал, как за мной следят. Это чувство не покидало меня с того памятного вызова в резиденцию графа Кадли. И, может быть, это была мания преследования, но только вероятнее всего — за мной действительно следили. И единственное место, где можно было избавиться от назойливого внимания, были земли Линга, куда через день моему отряду предстояло отправиться.

А ведь ещё предстояло что-то рассказать десятникам и доверенным бойцам. Боюсь, простым разъяснением, что Соксон ничего не сказал — дело не обойдётся. Та же Пятнашка меня раскусит на раз. Поэтому и объяснение придётся выдумывать на ходу, пока ещё не вернулся в казармы.

Я с тоской взглянул на восток, где в ярком осеннем небе протянулась полоса тёмно-серой, почти чёрной облачности, скрывавшая под собой проклятые земли Линга. Её удалось значительно отодвинуть за последние месяцы — во многом благодаря нашему отряду. Но ещё ни разу она не казалась мне такой желанной, даже наоборот — я всегда боялся идти туда. И вот за какие-то пару дней всё переменилось. Там, среди кошмаров, хищной растительности и бешеных изменённых животных было теперь не так опасно, как в посёлке, ставшим мне на полгода родным домом.





Глава 4




Сезон сбора урожая длился чуть больше месяца, но почти везде, даже на севере, это были одни из самых мягких дней в году. Редкие дождики и долгие солнечные дни, возвращавшие тепло лета, становились последней отдушиной перед зимой. После на севере почти сразу выпадал снег, а здесь, на юге, начинали лить дожди — холодные и противные. Они будут ещё два-три месяца поливать землю, чтобы потом уступить место долгой засухе — которая закончится уже тёплыми весенними дождями.

Для меня всё это будет в новинку. Ведь, страшно сказать, я не прожил под открытым небом этого мира и одного года. Полтора года в школе нерождённых были не в счёт — не принесли они мне никаких знаний об окружавшем меня мире. И только став ааори, я впервые увидел солнце. С тех пор прошло семь местных месяцев, а я уже стал нори, получил брошь сотника и даже сформировал свой отряд — бойцы которого тоже стали нори. Наверно, это был просто невероятный взлёт для того, кто даже не смог стать старшим десятка во время Порки.

Но и в этот неполный год произошло так много всего, что у некоторых ааори умещалось в несколько лет. Были и предательства, и убийства, и помощь друзей, и смерть соратников. Были странные встречи и странные сны, были битвы и сражения. Была уже даже седина в волосах. И это я всего лишь разок попал в земли Линга без защитного амулета. Последние месяцы, несмотря на все вылазки в Линг, выдались тем не менее необычайно спокойными. Вот только не ценил я это время, и сейчас оставалось лишь горько сожалеть об этом.

Четыре десятка моих бойцов, во главе со мной, медленно приближались к границе земель Линга. Один десяток так и не успели поднять на ноги, поэтому с ними остались Хохо и Ладна, а наш отряд выступил не в полном составе. С собой мы вели одну телегу, в которую были запряжены два каваля. Животных мы всегда отбирали особенно тщательно, понимая, в каких местах им придётся ходить. Подвода имела три пары больших колёс, которые позволяли тянуть её по пересечённой местности. Спустя полгода земли Линга стали очищаться от культурных наслоений — и дорог в них почти не осталось.

Если первые три перехода мы прошли по прямой, то на следующих двух нам пришлось петлять из стороны в сторону. Десять поглотителей мудрости, которые нужно было проверить, находились в самых разных точках очищенной территории. И хотя зачистка шла только с запада, но велась она широким фронтом от берега моря и почти до Аирены — которая втекала в земли Линга в двух днях пути от посёлка.

Весь первый день мы смещались на север, в сторону реки — где находился крайний из десяти поглотителей, требующих проверки. Мир вокруг нас представлял странную смесь из обычных и изменённых растений. После отступления туч и ухода мудрости, рвавшейся из проклятого города, хищные травы и плотоядные побеги начинали медленно хиреть, уступая место привычной траве. Но просто так сдаваться они не собирались. Замеченная к вечеру рощица, которая могла подарить нам тепло костра ночью — оказалась зарослями источающих яд растений Линга. Ещё в прошлую вылазку их тут не было, и вот — пожалуйста.

Вернувшиеся из разведки Кирри, Ин-ано и Нытик (двое бойцов из старого десятка Пятнашки) сообщили, что мутить начинает уже в сотне шагов от рощи. Пришлось доставать луки, зажигательные стрелы и дотемна осыпать ими рощу, пока пламя не занялось в полную силу. Эту практику мы ввели после того, как пропущенная нами поросль ядовитых растений чуть не убила разъезд егерей, сунувшихся «в рощицу отдохнуть от жары».

Лагерь в результате пришлось разбивать в темноте, а еду мы делали на единственном костерке, который ради ужина и развели. Раньше, пока стояла летняя жара, мы легко обходились без костров и палаток, но с каждым днём ночами становилось всё холоднее и холоднее. В этот раз решили палатки ещё не брать, пользуясь походными одеялами. Утром проснулись мокрые от росы и продрогшие. Снова двинулись на север и к обеду достигли, наконец, поглотителя мудрости, требовавшего проверки. Поглотитель был наполнен под завязку, и вокруг него уже начинала поднимать голову изменённая растительность.

Мудрости ведь ей всё равно, что между нею и её источником стоит ещё несколько поглотителей. Это, конечно, сильно снижает концентрацию в тех местах, где поглотителя нет, но и там её всё равно оказывается больше. А там, где много мудрости — начинаются изменения. И тут уж ничего не поделаешь. На этот случай мы знали, как поступить, хоть и пришлось жертвовать одним новым поглотителем, выданным нам Соксоном.

— Будем устанавливать новый? — спросила Пятнашка, когда я отдал приказ остановиться.

— Будем. Смотри, что вокруг творится, — кивнул я, указав на заросли очень недобрых побегов, которые грозились разрастись в очередную рощу.

На границе зарослей наш отряд и остановился. Каждый поглотитель имел свою область действия — примерно в тысячу шагов от себя. Поглотители располагались сеткой так, чтобы каждый из них перекрывался областью действия ещё четырех соседних. К сожалению, по краю области мудрость поглощалась хуже, чем в середине — поэтому при выключении одного поглотителя в сети вокруг него образовывалось пространство шириной примерно в сто шагов, которое и начинало изменяться.

Сам по себе поглотитель представлял собой треногу с закреплённым на ней кристаллом. Кристаллы эти мудрецы выращивали из графита, если я не ошибаюсь. Выращивали с помощью очень сложной мудрости, сочетавшей в себе сдавливание и нагревание материала одновременно. Так появлялся кристалл, похожий на алмаз, который покрывали мудрым письмом, притягивавшим мудрость из окружающего пространства. Такой кристалл и сам мог вытягивать мудрость, так как был создан с её помощью и стремился в исходное состояние. И по мере того, как он впитывал мудрость — снова превращался в графит.

Вместе с Пятнашкой, Молчком и Одноглазым мы взяли с телеги сундучок для графита, новый поглотитель и двинулись вглубь зарослей. Для подобной работы каждому десятку были закуплены косы. Ими можно было пользоваться в бою, хоть и не очень удобно, но самое главное — ими было удобно выкашивать всю растительность по ходу движения. Молчок и Одноглазый впереди уничтожали опасные побеги, которые плевались в воздух едкой пыльцой, а мы с Пятнашкой тащили поклажу, готовые в случае чего подстраховать бойцов. В этот раз обошлось, и мы спокойно достигли центра изменения.

Старый поглотитель был полон. Красивый кристалл почернел и больше ничего не впитывал. Он превратился в глыбу обычного графита, слоёного и легко крошащегося. Этот графит и нужно было снять с треноги и поместить в сундук. Можно было даже обкрошить, главное — не потерять маленький алмаз в основании. Даже такой маленький камушек стоил больше 100 ули, а без него новый кристалл не вырастить. Так что алмаз я бережно выковырял и спрятал у себя в поясе.

На месте старого поглотителя мы тут же установили новый. Сняв защитный мешочек с кристалла, можно было наблюдать, как он начал медленно набухать тёмными графитовыми каплями. Так всегда было, когда вокруг скопилось много мудрости. Я на секунду замер и посмотрел на мир другим взглядом. Всё исказилось, превратившись в разноцветные песчинки и искры. Песчинки шевелились, выпуская искры мудрости — особенно там, где была изменённая растительность — а те летели со всей округи к кристаллу и впивались в него. Сам кристалл казался сгустком блёсток настолько мизерных, что их свечение почти слепило меня. Как только искра попадала в одну из блёсток, та чернела и раздувалась.

— Пошли отсюда, — попросила Пятнашка, тронув меня за локоть. — Становится жарко.

Ещё одно побочное действие поглотителя — он грелся. В первые минуты воздух вокруг становился раскалённым, так что даже растения обугливались. Долго находиться рядом было невозможно. Наш маленький отряд развернулся и отправился назад по уже выкошенной тропе.

Остаток дня мы шли назад, на юг, медленно смещаясь к границе земель Линга. Проверили ещё три поглотителя и устроились на ночлег в рощице высохших деревьев, которые и стали нам топливом для костров. Заодно набрали дров про запас, сложив всё на телегу. На следующий день нам предстояло углубиться под тучу и установить четыре оставшихся поглотителя в заданных точках. И ещё ни разу земли Линга не оставляли такое вопиющее хамство без ответа. Хорошо если вечером сумеем выйти из-под тучи… Ночёвка в землях Линга не сулила нам ничего хорошего.

Туча была рядом. Она нависала над землёй, скрывая и солнце, и звёзды, и половину неба. Там, где её тень опускалась на землю — менялось всё. Природа, воздух и даже погода. Не удивлюсь, если и зимой эти земли останутся тёплыми и жаркими, наплевав на все законы природы. От земель Линга веяло жутью и страхом. Я знал точно, что стоит ступить на них — и тебя охватит ужас. Не такой, которые заставляет замереть, сковывает члены и вызывает холодный пот. Нет, другой — который селится где-то глубоко внутри, заставляет дрожать, вскидываться при каждом звуке и уже не отступает, пока ты не окажешься в безопасности.



Утро встретило нас обычным для этих земель полумраком. Где-то там, в трёх-четырёх переходах — светило яркое осеннее солнце. А здесь его свет натыкался на тёмные тучи на востоке и пропадал. Перед нашим отрядом открывалась туманная равнина, покрытая опасной растительностью. Даже если растение не могло тебя убить или съесть, то пыталось хотя бы задержать. Вот как бывшая трава, цепляющаяся за сапоги и не дающая перенести ногу.

— Ша-арми — твой десяток впереди. Нож, прикрываешь фланги пятёрками. Эр-нори — тыл. Пятнашка, твоим — обоз. Идём в колонне по… Сколько у нас кос? Четыре? По четыре человека. Если окружат — встаём кругом вокруг телеги. Пятнашка, твои — стреляют. Нож — твои тоже. Стену щитов делаем из бойцов Арми и Нори. Всем всё понятно?

— Шрам, давай я Ани поменяю, а Арми — Кладу сменит, — предложил Эр-нори. — Пятнашка нам Молчка и Одноглазого даст. Зачем девочек в строй ставить? Ну или Пузо и Суча у Ножа возьмём.

— Суч и Пузо мне на флангах пригодятся, — буркнул Нож. — Хотя девочек ваших надо куда-то деть.

— Хорошо, Одноглазого и Пузо меняем на Ан-ани и Кладу, — кивнул я, досадуя, что приходится заниматься такими перестановками. — Девочек — Пятнашке. Нож, могу заменить Пузо.


— Не надо, — отмахнулся тот. — Ты лучше смотри внимательней и мудрость отбивай. Нечего тебе в строю делать.

— Всё, строимся тогда, — завершил я. — Давайте быстро установим эти четыре поглотителя — и домой. Дадут боги, обойдёмся без боя.

Местные изменённые нас редко радовали мудростями, но уж если радовали — то приходилось тяжело. А я всё еще не умел мудростью управлять. Это отдельное умение, которое тренировалось годами или наращивалась горошинами. Но я мог её ломать — правда, только на близком расстоянии. Если приходила мудрая тварь, бой для меня превращался в пытку. Выматывало это занятие похлеще махания мечом.

Я занял позицию на телеге, удерживая поводья. За моей спиной пристроились девушки, которым предстояло стрелять из луков и перевязывать раненых. В бою, спустя всё это время, польза была только от Пятнашки. Всё чаще и чаще я вспоминал слова эра Скаэна, что женщинам нечего делать на передовой. Их дело — мудрость и луки, готовка и лекарство. А натиск врага пускай мужчины сдерживают. С каждым месяцем разница между телами мужчин и женщин становилась всё ощутимее. Да, та же Лента по сравнению с самой собой несколько месяцев назад — просто отличный копейщик. Но по сравнению с бойцами-мужчинами — блекнет. И даже навыки Пятнашки уже не помогают ей как раньше в тренировочных боях — слишком велика разница в массе и силе. Она всё ещё может разобраться один на один почти с любым из нас, но постоянные тренировки и стычки делали своё дело — наши бойцы становились сильнее, быстрее и опытнее. Недалёк тот день, когда Пятнашка впервые проиграет кому-нибудь из ребят. Да она и сама это понимала, всё чаще налегая на лук.

Проклятая изменённая трава, даже будучи скошенной, и не думала сразу помирать. Стоило переступить границу земель — и на сапоге начинал расти травяной кокон, который периодически приходилось сбивать копьём, благо трава сразу слабела и держалась некрепко. Больше всего мешались побеги в бою, когда времени на то, чтобы чистить ступни — не оставалось. Тысяча шагов — может, и не самое большое расстояние, но здесь, в землях Линга, пройти его было трудно. А без амулетов Соксона — вообще невозможно. Переступая границу проклятых земель, каждый боец доставал амулет из защитного чехла и надевал на себя. Я же надел амулеты и на кавалей в упряжке телеги. Им, бедным, тоже приходится тяжело.

«Осторожно, пыхаль!» — запоздалый крик бойца из десятка Арми не помог, о чём сообщил надсадный кашель в самом начале колонны — один из косарей срубил ядовитое растение. Отряд остановился, и вскоре бойца доставили в телегу, где девушки начали вливать в него лекарство. Можно было просто продуть ему лёгкие — мы так раньше и делали. Был даже специальный мех, которым в лёгкие вгоняли воздух. Вот только неосторожное использование эти самые лёгкие могло порвать. В первые два месяца, пока мудрецы и лекари не подобрали лекарство — у меня треть отряда выбывала после каждого выхода. Хорошо ещё, что никто не погиб.

Неудачливого косаря заменили, и движение продолжилось.

— Под ноги смотри, чтоб вас всех! — надрывался Ша-арми. — Глазами! Или задницей, если глаза подводят! Сто шагов прошли — и одного уже нет! Внимательно смотрим! Надо, ты куда уставился?..

Ша-арми был несправедлив — почти всегда вход в земли Линга сопровождался небольшими потерями. Да и в этот раз боец на ногах будет минут через пять. Так что вход колонны под тучу можно было считать успешным. Главное, чтобы так же было и дальше.

В этот раз нам предстояло отобрать у изменения участок шириной почти в переход и глубиной в тысячу шагов. Соксон не стал нас мучить слишком глубокой вылазкой на земли Линга. Установим вдоль границы поглотители — и назад. Бойцы Ножа осторожно двигались по самому краю просеки — высматривая интересные находки. Для бокового охранения это была обычная практика.

Туман вокруг нас заколыхался, и я почувствовал давление на разум — нас привычно пытались спровадить. В такие моменты без защиты амулетов пара-тройка человек обязательно кинулись бы куда-нибудь в туман, чтобы никогда не вернуться. В первый наш выход мы чуть не потеряли Зенку и Ленту, но их успели скрутить и пройти опасный участок. Никто не знал, всегда ли одно и то же воздействие привязано к месту — или может быть вызвано в любой точке земель — но участок, который им накрывался, был обычно небольшим.

— Скотья стая справа! — сообщил один из бойцов Ножа. Как заметил только в таком густом тумане?

— Нас ждут, — выдохнула Пятнашка, запрыгивая на телегу. — Слишком быстро обнаружили.

— Не суетимся, — ответил я. — Если насядут — выйдем из-под тучи раньше и переждём.

Свист кос, шорох шагов, гулкий топот ковалей и крип колес — вокруг нас воцарилась опасная и неприятная тишина, которая не предвещала ничего хорошо.

— Отметка один! — сообщил Ша-арми. — Давайте поглотитель.

Я перекинул поводья Пятнашке, подхватил один из новых поглотителей и кинулся в голову колонны. Отряд медленно стягивался в кольцо вокруг точки установки поглотителя. Сейчас нам или позволят его поставить — или нападут. Первый поглотитель занял своё место, начиная разогреваться, и колонна двинулась на юг, параллельно границе туч. У нас за спиной мир начинал очищаться, тучи истончались, и даже в какой-то момент мы оказались за границами земель Линга. Вокруг нас ещё оставались гибнущие изменённые растения, но туман рассеялся — и солнечный свет стал пробиваться до земли. А ещё через сотню шагов снова наступил полумрак.

Двое бойцов словили кошмарики и были перенесены на телегу. Кошмарики были одним из неприятных явлений проклятых земель. Прямо на ходу ты засыпал и начинал видеть кошмары. При этом тело отказывалось мирно спать и повторяло всё, что боец делал во сне. Никакие амулеты от этого не спасали, а поймать момент наступления кошмарика было сложно. Но мы приноровились — вот и этих бойцов успели связать и доставить в телегу до того, как они начали махать оружием. Прикрывающие фланги бойцы Ножа заметили ещё пару скотьих стай, как мы прозвали изменённую скотину, часто нападавшую из тумана. Но нападения не было.

Мы успели поставить второй и третий поглотители — и снова войти в земли Линга, когда новые хозяева этих мест начали действовать. Растения у нас под ногами взбесились, пытаясь сковать отряд, не давая ступить и шагу, а из тумана выскочило целое стадо изменённого скота. Какие именно это были животные до начала изменений, по ним определить уже было невозможно. Твари давно слились в один вид, покрывшись броней на спине, отрастив клыки и когти. Они передвигались на четырёх ногах (или уже лапах?), но во время боя вставали на задние и били передними. К счастью, отряд успел стянуться в кольцо и встретил нападающих стеной щитов.

Треск, крики, рёв слились в единую какофонию боя. Рядом, в телеге, захлопали тетивы — и над головами первой шеренги пролетели первые стрелы. Я ужом вертелся, оглядывая окрестности другим взглядом и ожидая нападения. И дождался. С другой стороны от нападающих изменённых туман уплотнился и стеной надвинулся на отряд. В самый последний момент мне удалось вернуть ему привычный вид мигрирующих облаков, раскидав своей волей искорки, удерживающие форму мудрости. Вдали мелькнула человеческая фигурка. Ну как человеческая — две руки, две ноги, но это уже был давно сдавшийся изменениям и служивший хозяевам Линга человек. С каждым днём таких становилось всё больше. Бывшие жители города и окрестностей уже почти не пытались сопротивляться. И недалёк был тот день, когда мы могли столкнуться с их армией во плоти.

Я послал вслед фигурке стрелу, но не попал. Зато атака тварей немедленно прекратилась, и отряд смог продолжить движение. Если первое нападение случилось в первые триста шагов, то в этот раз пройти нам дали шагов сто — сто пятьдесят. Бойцы по старой привычке даже не пытались держать колонну — просто медленно двигались, преодолевая сопротивление растений, сохраняя кольцо вокруг телеги, где уже перевязывали первых раненых. На этот раз из тумана в нас полетели камни. Пробить головы через шлем они не могли, но сразу трое-четверо бойцов упали, теряя сознание. А все остальные подняли щиты над головой. Тяжелее всех было мне в телеге, да кавалям в упряжи. Животные ревели от боли, но продолжали тащить телегу вперёд. Ещё сто шагов.

— Телега переполнена! — сообщила Пятнашка. — Ещё немного, и мы встанем! Шрам, надо ставить поглотитель.

— Нельзя. Нужно пройти хотя бы шагов восемьсот! — ответил я зло.

— Мы не пройдём!

— Пройдём! Готовьте зажигательные стрелы! — приказал я. — Бейте в сторону этого проклятого города, пускай обходят!

Первые стрелы полетели в ответ на камни, и среди них замелькали горящие снаряды. Я к тому времени уже получил несколько синяков по телу от брошенных камней и начинал звереть, поэтому чуть не пропустил очередную мудрость. Скрывающийся в тумане противник попытался залить водой разгорающийся пожар и даже частично преуспел в этом.

— Телега — продолжаем поджигать! Все остальные, двигаемся вперёд!

Шаг за шагом мы прошли ещё шагов двести. Но дальше на нас навалились всерьёз. И звери, и мудрости, и камни. Даже птицы атаковали сверху. Крики боли, металлический привкус во рту от пролитой крови. Отряд встал, оказавшись практически в окружении. Оставалось только одно — схватить поглотитель и попытаться прорваться ещё на несколько десятков шагов, установить его и вернуться.

Видя, как я соскакиваю с телеги, ко мне присоединились Пузо, Молчок, Одноглазый и Нож — одни из самых крепких бойцов. Девушки Пятнадцатой оторвались от перевязки и начали стрелять, почти не целясь, по ходу движения отряда. Мы выскочили из-под прикрытия щитов и сходу врубились в толпу нападающих. Чего здесь только не было — и изменённая скотина, и какие-то дикие звери, и змеи. Прорываться пришлось на пределе возможностей. Поглотитель я буквально кинул, срывая чехол с кристалла, который немедленно покрылся чёрными пятнами.

— Назад! — приказал я, вонзая копьё в морду какой-то твари, которая попыталась встать у нас на пути.

Рядом просвистел меч Ножа, а вперёд вырвался Пузо, буквально тараном пробивая нам путь от поглотителя. Десять-двадцать шагов, и мы сами уже оказались в окружении, так и не добравшись до основных сил. Но это было уже не страшно — твари слабели. Жар от поглотителя начинал ощущаться даже там, где закрепились участники моего отчаянного прорыва. Мудрости больше не могли помочь нападающим — и то одна, то другая тварь падала на землю. Натиск нашему противнику удалось держать ещё несколько минут, а потом они отступили. Меня, Пузо, Молчка и Одноглазого к телеге пришлось тащить бойцам отряда. Нож доковылял сам.

— Арми, Нори — организуйте трофеи! — рыкнул я, когда меня подтаскивали к телеге. Указывать Пятнашке, что на ней — раненые, я посчитал лишним. Пятнашка — умница, она и сама всё знает.

До старой границы земель Линга мы добрались только глубокой ночью. Остатки изменённых растений превратили тысячу шагов в настоящие Земли Боли. Создавалось ощущение, что растения, понимая, что им не жить, старались отомстить своим убийцам. Больше половины бойцов отряда еле держались на ногах от усталости, что ещё больше замедляло наше движение. От такого количества порезов и ран не спасали никакие мази и бинты. Телегу приходилось толкать, помогая побитым камнями кавалям. Только время могло помочь в излечении. На этот раз все запасы дров ушли на организацию костров по всему лагерю. Каша с мясом и целительный сон в тепле — вот лучший лекарь для усталого и побитого бойца.

Утром я проснулся поздно — многие были уже на ногах. Ша-арми, Эр-нори и Пятнашка уже вовсю организовывали скромный походный быт. Заметив моё пробуждение, Пятнашка подошла и помогла мне подняться.

— Шрам, вот зачем ты снова сам попёрся? — тихо спросила она.

— Времени не было, — признался я. — Так было легче…

— Легче, но неправильно! — возразила девушка. — Ты командир, а не рядовой боец. Вот и командуй, а не лезь в пекло.