Империя Млечного Пути. Рейтар

– Хорошо.

Кимура удовлетворенно качнул подбородком. Чуть помедлив, сказал:

– Готовьте группу к двадцати двум часам, господин Гарин. Возможно, придется высаживаться на планету.

Юрий удивленно хмыкнул, спросил:

– К чему готовиться, господин капитан?

– Просто разведка, у нас нет указаний ввязываться во что либо. Полную информацию найдете на своем коммуникаторе.

Кимура указал подбородком на изображение симуляции.

– Это тоже элемент обучения?

Юрий с недоумением повернулся к картинке и про себя от души выругался.

Маракши в своем виртуальном «големе» от всей души дубасил абордажным ломом обесточенный «голем» Патаки.

* * *

Сухая выдержка из указания головного управления «Сфорца» мало что проясняла о ситуации на поверхности Овода. Небольшая экзопланета на самом краю «зоны Златовласки», все еще сейсмоактивная, но уже с плотной атмосферой и устоявшимися климатическими зонами. Единственная колония располагалось на краю густого реликтового леса и насчитывала пару сотен поселенцев, занимающихся преимущественно геологоразведкой и ксенобиологией. Два месяца назад связь с колонией пропала, последний информационный пакет содержал в себе странные, взаимоисключающие сообщения.

Юрий выбрал прикрепленные к указанию аудиофрагменты, включил воспроизведение.

В ушах зазвучал напряженный женский голос, рассказывающий о случаях массового отравления неустановленным веществом и о нехватке медикаментов.

В следующем сообщении мужчина бодрым голосом докладывал о начале строительства роботизированной шахты вокруг залежей некоего минерала.

Далее другой мужской голос кричал в эфир о том, что их убивают.

Женщина из первого сообщения слабым шепотом просила о тотальном карантине всей колонии.

Грохот чего-то ломаемого и крики боли.

Мужчина бодрым голосом докладывает, что у них все в порядке, что начали работы на шахте.

Шепот женщины: «Мы умираем».

Это была последняя запись. Гарин отключил модулятор и смахнул с глаз информационную пелену. Расправил плечи, ворочаясь в противоперегрузочном кресле, огляделся по сторонам.

Помимо него в шаттле сидело еще четверо «блох», отобранных для проведения разведки. Слева от Гарина, поставив ногу в мощном ботинке на колесо ровера, дремал невозмутимый Тихомир, придерживая рукой тубус взводного коммуникатора. Напротив Глебовича копался в подсумках скафандра и делал вид, что нисколько не нервничает, Иван Гречин. Через кресло от парня, вытянув ноги в проход, сидела Кира в шлеме с опущенным забралом, и было непонятно спит она или ушла в виртуальность. Юрий отметил, что девушка даже в массивном боевом скафандре казалась изящной и стройной.

Гарин опустил голову и посмотрел на мерцающий на ободе подшлемника таймер – до входа в атмосферу оставалось десять минут.

Он отстегнул крепления противоперегрузочного кресла, легко оттолкнулся, ощущая как его ноги в невесомости устремляются выше головы. Ухватился за натянутый страховочный леер и поплыл к четвертому участнику группы.

Лейтенант Джаббар устроился в дальнем конце десантного отсека, сразу за кабиной пилота. На фоне тусклых и потертых стен, щербатого корпуса ровера, затертого множеством тяжелых магнитных ботинок пола офицер в своем новеньком скафандре смотрелся инородно. Должно быть, это ощущал и сам Кахир, отсев от остальной группы и отгородившись информационной вуалью.

Юрий отпустил леер, с металлическим лязгом ухватился за поручень ровера и приземлился рядом со своим заместителем.

– Все в порядке? – спросил Юрий.

Лейтенант слегка повернул голову, посмотрел сквозь разноцветный полупрозрачный виртуальный экран.

– Изучаю карту, – бесстрастно ответил он. – Стараюсь проложить оптимальный маршрут.

– Я выбрал плохое место для посадки?

Джаббар убрал вуаль, ответил бесцветно:

– Место выбрано хорошо, по всем правилам. Я же, как водитель ровера, хочу свести возможные риски на пути следования к минимуму.

Юрий включил лейтенанта в группу в последний момент, помятуя о разговоре с Кимурой. У него проскользнуло небольшое сомнение по поводу целесообразности участия в операции сразу всего руководства мобильной группы, однако он посчитал, что иным способом посмотреть лейтенанта в деле не получится, а отпускать Джаббара с группой одного Гарин не хотел.

– Ты ведь не только об этом хотел спросить? – поинтересовался Кахир угрюмо.

– Да, не только, – не стал отрицать Юрий. – Мне интересно, почему ты все же решил остаться на «Полыни», почему не сошел на «Фуиджи»?

Джаббар мученически вздохнул, потирая лоб.

– Юрий, мне сейчас не до выяснения отношений.


– Мы с тобой не пара чтобы выяснять отношения, – парировал Гарин. – Но если мы будем работать дальше, я бы хотел знать твои мотивы.

– Моё решение остаться недостаточно красноречиво?

– Я всегда плохо читал между строк, – улыбнулся Юрий. – А в таком вопросе я предпочитаю знать, а не догадываться. Так почему, Кахир, ты остался?

Было видно, что лейтенанту не хочется отвечать. Он нахмурился, принялся разглядывать свои перчатки. Потом хмыкнул, выпрямился. Посмотрел на Юрия, сказал:

– Потому что ты прав, мичман. Я отчего-то посмел думать, что той цены, что я заплатил ради своего статуса, достаточно. Но твое появление вернуло меня на грунт – обычный бродяга без специализации вдруг оказался лучше меня. Благосклонность капитана, место командира группы, уважение «блох», – в голосе Кахира не было злости или зависти, лишь констатация фактов. – А я все никак не мог понять, что делаю не так? И, да, я был близок к уходу. Вот на столько.

Офицер показал фалангу указательного пальца.

– А потом понял – а с чего бы вдруг я должен вот так просто сдаваться? С чего вдруг должен наплевать на свои прошлые усилия, на жертвы, на унижение, через которое прошел? Нет, мой путь еще не закончен. Я останусь столько, сколько понадобится, завоюю благосклонность, место и уважение. И тогда ты, Юрий Гарин, человек из пустоты, уйдешь с «Полыни». А я останусь.

Лейтенант гордо поднял голову и с вызовом улыбнулся:

– Теперь понятны мои мотивы, рэй-мичман?

– Теперь понятны, – доброжелательно улыбнулся в ответ Гарин, похлопал Джаббара по плечу и полез по лееру обратно, на свое место.

Он действительно был рад разрешению проблемы. Пусть Кахир не питал к нему дружеских чувств, зато теперь не будет недомолвок и затаенных обид – они вскрыли карты, определили приоритеты. Джаббар прекрасно знал, что капитана не проймешь ни подхалимством, ни скользкими интригами, тот в первую очередь оценит ответственность и желание работать на благо команды. А значит, единственный способ обратить на себя внимание – это изо всех сил помогать «ненавистному» Гарину превращать сброд класса S в хороших специалистов-абордажников.

Освещение стало ярче, голос Си Ифмари в наушниках оповестил:

– Внимание, входим в атмосферу.

– Держитесь, – скомандовал своим Гарин. – Иван!

Гречин поднял бледное лицо.

– Станет плохо – не забудь.

Юрий постучал пальцем по гибкому раструбу «забора рвотных масс» в изголовье кресла.

Парень кивнул, нервно сглатывая.

Юрий его прекрасно понимал. Спуск на десантном шаттле это совсем не то же самое, что полет на гражданском катере. Никаких тебе плавных глиссад, щадящих скоростей и успокаивающих коктейлей. Орбитальное десантирование больше напоминало стремительное падение раскаленного куска железа сквозь ревущее пространство, и это падение никак нельзя было назвать безопасным.

И пусть сейчас пилоту Си Ифмари не нужно совершать маневры уклонения, нырять в облака и камнем нестись к земле, первый полет на десантном шаттле оставит у Гречина впечатления на всю жизнь.

Шаттл тряхнуло, словно он вскользь задел что-то упругое. Потом еще, и еще раз. Толчки становились чаще, интенсивнее, пока не переросли в постоянную вибрацию, пронизывающую шаттл и всех внутри него. Тело стало наливаться тяжестью, отчего тряска сделалась чувствительнее.

Шлем Гречина слетел на пол и прыжками укатился куда-то под ровер. Ивану было не до него – парень стал белее мела и не отлипал от «рвотозаборника».

Юрий перевел взгляд на Тихомира – то вообще, казалось, дремал, обхватив себя руками. Хорошо переносила десантирование и Кира, у нее даже поза не поменялась. Было интересно как там Джаббар, но его от Гарина скрывал бьющийся в крепежных захватах ровер.

К лязгу и грохоту добавился протяжный свист – верный признак близкой посадки. Шаттл перестало болтать из стороны в сторону, он выровнялся, пошел мягче.

– За бортом сильный дождь, – сообщил Си Ифмари.

– Сигнальные огни колонии видны? – спросил Юрий.

– Не наблюдаю.

– Ясно, – Гарин отцепил шлем от магнитного крепежа. – Давай по плану.

– Понял. Грунт через семь минут.

– Отлично.

Контракторы завозились, засобирались. Гречин отстегнулся от кресла и на полусогнутых ногах, цепляясь за все подряд, побрел по отсеку в поисках шлема.

– Эй, мальчонка, – окрикнула его Кира. – Голову себе не пробей.

Иван притормозил, чуть не влетев в торчащий буксировочный крюк ровера, опустился на колени и принялся шарить под машиной.

– Гречин, – Юрий похлопал себя по груди, защелкивая подсумки. – По прибытии в казарму с тебя два дополнительных часа в спортзале.

– За что? – голос Ивана звучал слабо и сипло, но неподдельное возмущение все же прорезалось.

– За утрату имущества.

Из-за ровера появился лейтенант, передал парню его шлем и полез на борт машины, к дверце водителя.

– Так вот же он, нашелся! – потряс шлемом Иван.