Их женщина

Мы вместе. Навсегда.





Джеймс




— Впредь веди себя ласково с клиентами, Джой. — Наблюдаю, как небрежно проститутка одергивает короткую юбку, и ухмыляюсь. — Договорились?

Она не смотрит в мою сторону. Наклоняется, поправляет чулки. Проводит длинными пальцами вдоль бедер — снизу вверх, и снова медленно — снизу вверх. Двигается, как ленивая кошка. Только тяжелое дыхание и сомкнутые в полоску накрашенные губы выдают ее недовольство. Еще бы. Маленькая шлюшка предпочла бы словесную отповедь вместо того, чтобы ее грубо да еще и бесплатно отодрали, вот и психует.

— Я не слышу ответа. — Говорю с ледяным спокойствием в голосе.

И застегиваю ширинку.

— Да, договорились. — Фыркает она.

— У нас здесь не любят самодовольных, гордых шлюх, детка. Делай свою работу молча, не показывай клиенту своего поганого настроения, будь податливой и ласковой. Не то быстро вернешься в грязные подворотни к прежнему сутенеру, который не брезговал колотить тебя и пересчитывать кулаками зубы.

Джой поджимает губки, словно припомнив вдруг, какой она была прежде, когда ее только подобрали мои люди. Ее взгляд смягчается. Никто из моих девочек не мечтает вернуться на улицу, где с проститутками особо не церемонятся. Все-таки, в клубе теплее, сытнее, да и клиенты не простые люди — сплошь высшие чины и богачи штата. Мне долго пришлось зарабатывать репутацию этого места, как надежного и элитного. Целых семь гребаных лет.

— Ты свободна. Можешь идти. — Бросаю в ее сторону.

— Джимми, я…

Указываю на дверь:

— Проваливай, Джой.

Она поправляет сиськи и плетется к выходу. Останавливается:

— Прости, я погорячилась. Не знаю, чего вдруг заартачилась.

Я достаю сигарету, закуриваю и качаю головой:

— В следующий раз просто дай ему туда, куда он хочет. И так глубоко, как он хочет. Или отсоси, если попросит. Это твоя работа, Джой. Все ведь просто.

— Хорошо. — Она вздыхает немного разочарованно и трет пальцами синяк на предплечье, который я ей только что поставил, преподавая жестокий урок.

— Я не хочу, чтобы мой бизнес покатился под откос из-за несговорчивых проституток. Такого не будет. Ясно?

— Угу… — Закусывает губу.

— Ладно, на сегодня можешь быть свободна. Отправляйся к сыну, уже светает.

— Спасибо! — Ее глаза загораются. — Спасибо, спасибо, Джимми!

Жестом показываю, чтобы убиралась скорее из моего кабинета.

А когда девчонка выходит, я поворачиваюсь к окну и поднимаю жалюзи. Солнечный свет бьет по глазам, вынуждая зажмуриться, и предательски напоминает о реальной жизни, возвращаться в которую, если честно, нет совсем никаких сил.

Верхушки деревьев пляшут, прорываясь сквозь резь в глазах. Крыши домов кружатся вдали каруселью. Черт. Я все еще пьян. Адски и дико. Или это уже похмелье?

Не знаю. Ничего не понимаю. Но меня шатает, и голова идет кругом. Гудит. Звенит. Скрежещет.

Отхожу от окна и заглядываю в зеркало. Серое привидение — вот кого я там вижу. Нехарактерные для моего возраста мелкие морщинки вокруг глаз, осунувшееся, худое лицо, кожа на котором больше похожа на пергамент. Впавшие щеки, острые скулы, короткая стрижка с парой седых волосинок в висках.

Подобие человека впивается в меня потухшим, озлобленным взглядом и хищно скалится. Не то смеется, не то плачет. Сжимает челюсти так, что хрустит зубами. А потом изо всех сил, глубоко затягивается сигаретой. Выдох, и отражение затягивает серым дымом.

Так лучше. Ненавижу это всё. Себя ненавижу и то, во что превратился за эти годы.

Алкоголь все же выветривается из организма, постепенно проясняя сознание, но его ядовитые пары все еще гуляют в крови, напоминая о вечерней попойке, затянувшейся на всю ночь.

Я не мог не набухаться. Мне это было жизненно необходимо. Чтобы не натворить глупостей, чтобы удержаться и не рвануть на машине на побережье. Туда, где должна была состояться ее свадьба. Их свадьба. Ведь Майки сам меня пригласил, пусть и запоздало. Знаю, он боролся с собой, опасался, что мое присутствие все испортит, но все-таки сообщил. Не мог не позвать меня. Это было бы подло. Мы ведь не чужие люди.

Да и он всегда знал, что я люблю Элли. Мы ведь с ним все эти годы созванивались.

И, да, я знал, что они все это время были вместе. Что встречались. Что несколько лет ездили друг к другу каждый уик-энд, а по окончании учебы съехались. Майкл уже проходил ординатуру и даже получил приглашение в Нью-Йорк, в престижную клинику, но свадебное торжество они решили провести именно у океана. Там, где получила начало и развитие их «любовь».

Я смеюсь. Нет, реально.


Смеюсь, плачу, захлебываюсь табачным дымом. И стискиваю зубы до боли, до ярких искр за веками.

Я семь гребаных лет знал, что они вместе, но не терял надежды. У меня был стимул ждать, терпеть, выносить все невзгоды того, что принято звать жизнью, ведь я знал, что однажды мы с ней увидимся. И что все еще может быть. Все еще будет… Черт… Имея этот шанс, существовать было значительно легче. А теперь…

Господи, да это лишает меня единственного, даже призрачного шанса!

Нет, нет, нет, нет…

Я мог бы сейчас наплевать на все, выбежать, вскочить в машину и гнать, как одурелый, несколько часов, чтобы успеть к началу церемонии. Но зачем? Чтобы остановить ее? Сказать, что люблю? Чтобы она знала об этом, надевая кольцо? Если все-таки решить надеть его.

Не знаю.

А потом я смотрю в зеркало и вижу это жалкое ничтожество. Опустившееся, сволочное, мерзкое создание, противное даже самому себе. Вижу человека, которому завидует и тихо ненавидит весь город. Вор, негодяй, содержатель притона. К чему ей такой? У нее есть другой, в тысячу раз лучше.

У нее все есть. Зачем ей я?

А если я выберу ее, если сделаю этот шаг, если поеду, то поставлю на карту свободу ее будущего мужа и… благополучие своего ребенка. Потому что я по-прежнему в кулаке у Мэгги. В ее руках все еще находятся ключи от клетки, в которой я заперт.

И от этих мыслей у меня словно ржавый нож проворачивается в груди. Беру с полки виски, делаю несколько жадных глотков прямо из горла и с треском обрушиваю бутылку обратно на столешницу.

— Джимми, все в порядке? — Заглядывает ко мне Пит, мой управляющий.

Утираю рот рукавом и смеюсь:

— Все хорошо, Питти. Я просто праздную. У меня друг сегодня женится! На моей любимой женщине!

— Тебе бы проспаться. — Хмурится он. — Поехали, отвезу.

Подходит, легонько хлопает по плечу.

И я закрываю лицо руками и вгрызаюсь в губы, чтобы позорно не заскулить. И сдаюсь. Может, и правда, будет лучше сожрать несколько таблеток и забыться? Поспать? Прийти в себя. К тому же, меня, кажется, больше суток уже не было дома.



— Папа! Папочка! — Прыгает на меня с порога Софи.

— Дочка… — Подхватываю ее на руки и прислоняюсь спиной к стене, чтобы не упасть.

Меня все еще немного покачивает.

— Ты сегодня погуляешь со мной? Ты обещал! — Она выглядит сонной, видимо, только что встала.

На Софи розовая пижама и голубые носочки. Дочка разглядывает меня с интересом, скользит маленькими пальчиками по щекам, ощупывая. А потом нежно целует в губы. И мне становится жутко стыдно за то, что я вернулся домой в таком виде. За то, что пьян, и от меня воняет чужими духами, перегаром и табаком.

— Конечно, погуляю. — Расплываюсь в улыбке.

— Ты самый лучший, папочка. — Она крепко прижимается к моей шее.

Зарываюсь в ее длинные, светлые волосы и вдыхаю их сладкий, детский аромат. Вроде большая уже девчонка, а по-прежнему пахнет молоком и свежеиспеченным бисквитом.

— Позавтракаем? — Предлагаю.

Софи отрывается от меня и кивает. У нее огромные голубые глазенки и красивые пухлые губки. Сущий ангел. Несу ее на кухню, как самый ценный свой приз. Торжественно и гордо. Осторожно опускаю на стул.

— Что ты будешь, принцесса?

Она растерянно жмет плечами.

— Там, наверное, ничего и нет, папочка. Ну, давай хлопья.

Я нервно оглядываю помещение. Грязная плита, загаженный стол, валяющиеся на подоконнике окурки.

— Сейчас приберусь и приготовлю тебе что-нибудь. Хочешь?

— Ура-а-а! — Малышка хлопает в свои маленькие ладошки.

— Явился. — Раздается голос за моей спиной.

Глаза дочери испуганно округляются.

Оборачиваюсь.

— Доброе утро, Мэг.