Идеальные лгуньи

На подиуме за Истон сидели учителя. Среди глав кафедр Нэнси заметила женщину, которую не узнала. Неужели это учительница? Эта дама казалась слишком молодой, слишком красивой и слишком хорошо одетой, с длинными рыжими волосами, которые она, похоже, очень умело уложила феном. Едва ли ей было больше двадцати шести. Ну в самом крайнем случае двадцать семь. Она сидела, скрестив ноги, постоянно проводила рукой по своим безупречным волосам и слушала Истон. Укороченные брюки, облегающий черный свитер с воротом и пиджак, великолепно подогнанный по фигуре, а также коралловые туфли на высоких каблуках и с заостренными носами дополняли картину. На фоне моря бежевого твида женщина выглядела так, словно пришла из другого мира.

– Кто эта цыпочка в туфлях? – прошептала сидевшая за спиной Нэнси Изабелла Браун, обращаясь к своей невидимой соседке.

Грейдон толкнула локтем Лилу.

– Кто это? – спросила она. – Вы ее видели до того, как я приехала вчера вечером?

Найт пожала плечами.

– Понятия не имею. Однако у нее превосходные волосы.

– В этом году у вас появляется возможность начать работу над подготовкой заявлений в УКАС[10] для продолжения обучения. Те из вас, кто намерен поступить в Оксбридж[11], – Истон сделала паузу, словно слово «Оксбридж» обозначало волшебное королевство, – отправят свои документы в декабре следующего года. Таким образом, вы получите три с половиной семестра, чтобы составить их с максимальной тщательностью и стать круглыми отличницами.

Не слишком круглыми. Поговаривали, что в прошлом году девушка, имевшая лучшие результаты, провалила интервью из-за стресса после экзаменов и набрала пятнадцать фунтов. А ведь все знают, что жир – признак слабости. Отсутствие самоконтроля.

– Джи, – прошептала Нэнси, пытаясь привлечь внимание Джорджии, находившейся в первом ряду.

Все девушки сидели вместе, да еще в глупой форме.

Подруга не обращала внимания.

– Джорджия, – прошептала она снова, немного громче.

Девушки, сидевшие рядом с Грин, начали поворачиваться. Вслед за ними это сделала и Джорджия, которая всегда чрезвычайно болезненно относилась к разговорам на собраниях.

– Что? – прошипела она, прикрываясь сборником церковных гимнов.

– Кто та рыжая?

– Я не знаю, – ответила Джорджия. – Может, новая учительница?

Истон продолжала речь:

– Я бы хотела, чтобы вы начали создавать разнообразные общества, предполагающие путешествия в другие места. В прошлом году учащиеся шестого года организовали теннисную поездку в Калифорнию, чтобы потренироваться в лучшей школе, те, кого заинтересовала география, отправились за полярный круг, а любители истории искусств совершили тур в Париж во время пасхальных каникул. Ну и наибольшим успехом стала петиция по борьбе с издевательствами, которую зачитали в парламенте.

Господи. Сколько раз им еще придется слушать про эту петицию?

– Однако не стоит забывать и об обычных делах, которые исключительно важны. Я рекомендую всем вам пересмотреть свое участие в существующих клубах. Дополнительная занятость потребует постоянной корректировки. Кстати, лист с описанием всех существующих общественных работ, куда вам следует записываться, уже вывешен в общей комнате. Мы считаем, что вы все можете взять в этом году серебряный уровень.

Нэнси почувствовала локоть Лилы у своих ребер. Они уже несколько месяцев делали все возможное, чтобы избежать общественных работ. Нет ничего привлекательного в том, чтобы тратить драгоценные выходные на сортировку мешков с грязной одеждой других людей, отданных в благотворительные заведения, или разливать чай старикам. Они могли заработать в десять раз больше всего за один вечер. Им было хорошо известно, что все сидевшие здесь девушки с радостью заплатили бы сотню фунтов за билет на «бал», если там будут мальчики и выпивка.

– Итак, я заканчиваю. Добро пожаловать обратно, и прошу вас, постарайтесь сделать все, чтобы новый семестр получился продуктивным и достойным. О да, и не забудьте повеселиться! – Истон сделала паузу для пущего эффекта. – Надеюсь, это будет замечательно.

По залу прокатились вежливые аплодисменты, но тут на сцене возникло какое-то движение, которое заинтересовало Нэнси, и она склонила голову набок. Рыжая поднималась на ноги.

– Большое вам спасибо, миссис Истон, и не тревожьтесь, девочки, я не задержу вас надолго. Я лишь хотела занять немного вашего времени, представиться и поговорить о том, что вам предстоит в новом году. – Незнакомка говорила с акцентом, происхождение которого Нэнси определить не удалось.

Напористая. Нэнси не сомневалась, что Истон хотела, чтобы она выступила, и предоставила ей такую возможность.

– Я мисс Брандон, – коротко представилась рыжая и подождала несколько мгновений, чтобы ее имя запомнили. – Я буду новой хозяйкой Дома Рейнольдса, а также стану преподавать английскую литературу. Сожалею, что меня здесь не было вчера, чтобы вас приветствовать, но я летела из Нью-Йорка. – Она смущенно убрала волосы за ухо.

Быть может, эта женщина нервничала и пыталась это скрыть? Вероятно, она лет на пять моложе любой другой учительницы в школе, не считая совсем дурную преподавательницу театрального мастерства у Джорджии. Что она здесь делает?

– Я с нетерпением жду возможности начать размещение, – добавила новая учительница. – Кроме того, я буду осуществлять пастырскую заботу, так что при возникновении любых проблем, будь то стресс из-за предстоящих экзаменов, подготовки документов для университетов и… мужчин, вы можете обращаться ко мне.

Брандон захихикала, и ее примеру тут же последовали одноклассницы Нэнси, сидевшие рядом, что невероятно возмутило девушку.

Складывалось впечатление, что Брандон успокоилась. Словно смех заставил ее почувствовать себя в безопасности. Она положила свои записи на пюпитр, которым пользовалась Истон, но при этом стояла как-то боком, выставив бедро, так что ее вес приходился на одну ногу.

– Однако вернемся к серьезным вопросам, – продолжала она. – Еще совсем недавно я находилась на вашем месте и подвергалась колоссальному давлению, как и всякая девушка на пороге получения высшего образования, и мне хорошо известно, что такое стресс. Моя задача состоит в том, чтобы помогать вам во всех вопросах. И последнее, что я хочу сказать: каждую неделю я буду ставить перед вами новую проблему. На этой неделе я предлагаю вам найти время и подойти к тому, с кем вы практически не разговаривали прежде. Я знаю, как просто считать, что вы слишком заняты, чтобы заводить новых друзей. Но в действительности это совсем не так, а жизнь состоит в том, чтобы уметь находить общий язык со всеми. Вы не можете знать, с кем вам предстоит налаживать связи после школы, так что весьма полезно начать прямо сейчас.

И тут только сейчас стало понятно, по какому принципу их расселили в новом учебном году. Именно Брандон отняла у Нэнси и ее подруг комнату на троих.

– Благодарю вас за терпение! – Новая преподавательница сияла. Потом она сделала шаг назад и собралась сесть.

К ужасу Грейдон, девушки начали хлопать. Ей показалось, что они делают это с несколько большим энтузиазмом, чем после выступления Истон, или у нее паранойя?

Истон встала.

– Большое вам спасибо, мисс Брандон, – сказала Истон.

Даже она улыбалась.


Все девушки в зале встали, а Истон спустилась со сцены по лесенке в сопровождении своей серой заместительницы и кокер-спаниеля. Как только огромная деревянная дверь за ними захлопнулась, в зале стало шумно – заговорили все сразу.

– Ты видела ее туфли? – спросила Лила. – Я практически уверена, что они от «Валентино».

– Как ты думаешь, мне сойдет с рук то, что я рыжая? – спросила у подруги Лидия, известная своей глупостью кукла, которую, по слухам, оставили в школе на шестой год только из-за отца, сделавшего солидное пожертвование для научной лаборатории.

– Рыжей Кейт Уинслет повезло на «Титанике».

– Что-то не так? – спросила Джорджия у Нэнси.

– Все в порядке, – ответила та.

– Ты выглядишь по-настоящему рассерженной, – льстиво сказала Грин. – Ты вся ощетинилась.

– Все хорошо, – быстро повторила Грейдон.

– Просто счастлива? – хрипло протянула Лила.

– Выше луны, – прошипела Джорджия, пытаясь вспомнить их старую шутку.

Однако их легкомыслие никак не изменило настроения Нэнси. Идиотки, их купили хорошей прической и пустой болтовней.

– Серьезно, скажи, что случилось? – спросила Грин, подходя к Грейдон сбоку.

Было что-то слегка безнадежное в ее желании всегда «быть рядом» в ту самую секунду, когда что-то шло не так. И это не значило быть милой, тут у Нэнси не оставалось ни малейших сомнений. Задача состояла в том, чтобы обаять подругу. Стать частью чего-то. А это эгоизм.

– Я же сказала, все в порядке, – резко ответила Нэнси. – Господи.

– Ты все еще будешь выполнять общественные работы? – спросила Лила у Джорджии, явно стараясь сменить тему. Обычно она не любила роль примирительницы. – Святая Джорджия?

– Отвали, Лила, – сказала Грин и рассмеялась, чтобы смягчить свою резкость. – Не все из нас собираются поступать в школу искусств.

– И ты действительно думаешь, им это интересно? Хотя бы немного? – спросила Нэнси.

Толпа школьниц перед ними постепенно пришла в движение. Все продолжали рассказывать о каникулах, никто не спешил вернуться в комнаты и начать делать сегодняшние задания.

– Понятия не имею, но знаю: мои родители считают, что это важно для получения стипендии, и я буду делать то, что нужно. Тут не о чем спорить, – заявила Джорджия.

Легкая паника сжала все внутри Грейдон, которая не одобряла страх.

«Страх убивает разум», – часто повторял отец. Тем не менее сейчас она чувствовала именно страх. Что, если родители Джорджии, пусть и необразованные, правы? И все, что они заставляют ее делать, направлено на то, чтобы она стала старостой, а потом отправилась в Оксфорд. Возможно, Нэнси и без того поступит туда, но в глубине души ей хотелось получить значок старосты. Трагическое, унизительное признание, пусть и самой себе, но ей нравилась идея обратиться с речью к родителям в день выпускного бала и отвечать за общение с будущими студентками в день открытых дверей.

Ее собственные родители никогда ничего не говорили о волонтерстве или о подаче вступительных заявлений в университет, но от них этого и не следовало ждать. Нэнси часто обращалась за советом к отцу и матери Джорджии. Не напрямую, конечно, такой вариант она даже не рассматривала. Но периодически ей удавалось воспользоваться мудростью из вторых рук, которую повторяла их дочь. Всегда интересно знать, что думают настоящие, заботливые родители.

Конечно, у нее замечательные мама и папа, но они не могли себе позволить чрезмерно ее опекать. Очень многих интересовала жизнь родителей Нэнси, их произведения и решения, которые они принимали. Действительно ли отец предлагал ей попробовать спиртное и курить дома? И правда ли, что мать разрешала выбирать школы с того момента, как ей исполнилось четыре года? И не против ли она того, что про нее пишут в блогах почти каждый уик-энд?

Разумеется, против. Родители по очереди продавали истории про нее, пытаясь превзойти друг друга в широте взглядов на воспитание дочери. В конце концов, никто не закажет им длинную статью для глянцевого журнала с фотографиями Нэнси в спальне или о том, что они ведут себя как обычные родители.

– Может быть, нам всем следует поучаствовать в общественных работах, – заявила Нэнси.

Лила и Джорджия застыли на месте, мешая остальным двигаться дальше.

– Ты шутишь? – изумилась Лила.

– Нет. Я думаю, нам следует этим заняться.

– И за каким дьяволом? – спросила Лила, брови которой сошлись на переносице.

Нэнси вздохнула:

– Не заставляй меня произнести это вслух.

Джорджия улыбнулась.

– Что произнести? – невинно спросила она.

– Я тебя ненавижу.

– О-о-о-о, продолжай. Скажи!

– Что происходит, Нэнси? – Лилу совсем не обрадовало изменение настроения подруги.

– Потому что Джорджия может быть права, ведь так? – Грейдон растянула слово «так» и повысила голос в конце предложения. Подругам нравилось, когда она проявляла хотя бы какую-то слабость. Это их возбуждало. – Если мы хотим быть префектами, нам следует продемонстрировать добрую волю. Джорджия права! Хорошо? Довольны?!

– Мы в восторге, – улыбнулась Лила, отпихивая Софи Хейлборн, стоявшую перед ней.