Хозяйка Дома Риверсов

Первый бандит что-то ответил мне, но я не разобрала ни слова и снова крикнула:

– Я из Дома Ланкастеров! – Потом решила попробовать объясниться по-французски: – Je suis la duchesse de Bedford[65].

– Приготовься и по моему сигналу быстро отходи в сторону, – раздался за спиной тихий голос Ричарда. – Просто прыгни вправо, как только я скомандую: «Давай!»

Я сделала, как он велел, и, когда метнулась вправо, Ричард у меня из-за спины стремительно сделал выпад; бандит с каким-то жутким бульканьем согнулся пополам, пронзенный мечом. Изо рта у него ручьем хлынула кровь, он зашатался, протягивая ко мне руки, и с ужасным стоном рухнул на пол. Ричард, поставив ногу ему на живот, выдернул свой меч, и из раны тоже обильно потекла кровь, а раненый пронзительно завыл от боли. Его напарник тем временем исчез тем же способом, что и появился, – через окно. А Ричард, выхватив из-за пояса кинжал, одним движением перерезал раненому горло, словно забивая свинью.

Воцарилась тишина.

– С тобой все в порядке? – спросил Ричард, вытирая меч и кинжал прикроватными занавесями.

Чувствуя, что меня душит тошнота, я поперхнулась, зажала рот ладонью и бросилась к двери.

– Лучше сюда, – указал Ричард на камин. – Не уверен, что в доме безопасно.

Меня вырвало, и запах рвоты смешался с жутким запахом свежей крови. Ричард похлопал меня по спине, пытаясь успокоить, и произнес:

– Пожалуй, посмотрю, что делается снаружи. А ты запри дверь и закрой ставни на засов. Я пришлю кого-нибудь посторожить дверь.

Он ушел, прежде чем я успела начать протестовать. Подойдя к окну, чтобы закрыть и запереть ставни, я заметила в зимнем полумраке три факела возле амбара, где ночевали наши люди, но не смогла понять, кто это. Когда я крепко задвинула все засовы – и на дверях, и на ставнях, – в комнате стало темно, как в колодце. Я по-прежнему отчетливо ощущала запах крови, медленно сочившейся из ран на теле того бандита; перешагнув через него, я ощупью добралась до кровати, хотя и страшно боялась, что он очнется и схватит меня за лодыжку. В общем, хоть я и поступила, как советовал Ричард, я была просто в ужасе, оказавшись в одной комнате с трупом.

Потом снаружи послышались какие-то крики, оглушительный вой трубы, и за дверью раздался голос Ричарда:

– Все, теперь можешь выйти. Королева с армией уже близко. По всей видимости, те двое были ее разведчиками, посланными вперед. Во всяком случае, они на нашей стороне.

Руки мои тряслись, когда я отпирала дверь. В комнату тут же вошел Ричард с факелом в руках, и в мигающем свете факела лицо мужа показалось мне очень мрачным.

– Возьми плащ и перчатки, – сказал он. – Мы присоединяемся к войску Маргариты.

Мне пришлось снова пройти мимо того мертвеца, чтобы взять свой плащ, которым я ночью укрывалась для тепла. На мертвого я старалась не смотреть. Мы так и оставили его там, неупокоенного и даже не завернутого в саван, в луже собственной крови, с распоротым горлом.

– Жакетта! – воскликнула королева.

– Маргарет!

Мы крепко обнялись; прижимаясь щекой к ее теплой щеке, я ощущала в ней кипение радостной энергии и оптимизма; жизнь и воля к победе буквально бурлили в ее хрупком теле. Я уловила запах духов, исходивший от ее волос; ее меховой воротник щекотал мне подбородок.

– Мне довелось пережить такие приключения! – радостно говорила она. – Вы просто не поверите, какие путешествия я совершила! Но вы-то как, вы здоровы?

Тут я почувствовала, что все еще дрожу после пережитого потрясения, и ответила:

– Я цела, но Ричарду пришлось убить одного из ваших людей. Он влез в окно моей спальни.

Она неодобрительно покачала головой и отмахнулась, словно это какой-то пустяк.

– Ах, эти шотландцы совершенно безнадежны! Ни к чему не пригодны, только и умеют людей убивать. Но вы непременно должны поскорее повидать нашего принца! Он у нас стал настоящим мужчиной. Мне совершенно ясно, что он просто рожден для управления страной. И он так храбро себя вел! Нам ведь пришлось верхом скакать в Уэльс, а потом на корабле добираться до Шотландии. Нас ограбили, мы потерпели кораблекрушение. Нет, в это действительно трудно поверить!..

– Маргарет, – прервала ее я, – люди до смерти боятся вашей армии.

– Да, я знаю. Эти шотландцы просто неотразимы. Вот вы увидите. Ах, у нас такие грандиозные планы! – Она сияла, она упивалась властью и была счастлива, что наконец может этой властью распоряжаться так, как хочется ей самой. – У меня в союзниках лорды Сомерсет, Эксетер и Нортумберленд, – продолжала она. – Север Англии наш. Мы двинемся на юг, и когда Уорик выйдет на защиту Лондона, мы сокрушим его.

– Но ведь он в состоянии поднять против вас весь Лондон, – предупредила я. – К тому же ваша армия внушает всей стране ужас; люди вовсе ей не рады.

Королева громко рассмеялась и заявила:

– Я подняла против Уорика шотландцев и северян, так что вряд ли его люди осмелятся хотя бы использовать оружие против меня. Я вхожу в Англию, как волчица! Да, Жакетта, волчица во главе целой стаи волков! Сейчас я на самом верху колеса Фортуны, и моя армия поистине непобедима, никто не решается вступить с ней в бой. Стоит нам приблизиться к селению, и люди попросту убегают куда глаза глядят. Да, меня считают плохой королевой, настоящим бедствием для народа, но, клянусь, эти люди пожалеют, что когда-либо осмелились направить на меня меч или вилы!

И мы вместе с армией королевы устремились на юг. Впереди ехал небольшой отряд королевских гвардейцев, дальше топала пехота, а следом за нашей армией широкой страшной полосой тянулись страх, грабежи и насилие. И мы, прекрасно зная об этом, делали вид, что ничего не замечаем. Порой большие группы солдат, превратившись в настоящие банды, сворачивали куда-то в сторону от основного войска и грабили селения, взламывая амбары и обчищая торговые лавки; они дотла разоряли маленькие фермы, с более крупных деревень требовали выкуп. Еще страшнее были нанятые королевой северяне; эти и вовсе, точно древние викинги, теряли разум, становясь настоящими берсерками и убивая ради жажды крови. Они грабили и поджигали церкви и насиловали женщин; было очевидно, что мы сами принесли в Англию волну террора, стали чумой для собственного народа. Ричард и некоторые другие лорды, стыдясь поведения своего войска, тщетно пытались создать хоть какой-то порядок, остановить грабежи, заставить шотландцев не разбредаться по окрестностям, а следовать в общем строю. Однако же многие другие, в том числе и сама королева, и даже ее маленький сын, с какой-то хищной радостью наказывали собственную страну, которая осмелилась их отвергнуть. Маргарита, судя по всему, чувствовала себя совершенно свободной от уз чести и понимала, что впервые в жизни может поступать так, как ей нравится, не завися от мнения мужа-короля и его придворных, с которыми у нее всегда были довольно натянутые отношения; она больше не обязана была вести себя как благовоспитанная французская принцесса; наконец-то она получила право проявить собственный характер и даже быть порой злой и отвратительной.

На второй день нашего нахождения на марше мы четверо, скакавшие во главе армии, увидели на обочине дороги одинокого всадника, явно поджидавшего нас. Ричард кивком указал на него Энтони и Джону и сказал:

– Ступайте, посмотрите, в чем там дело, но будьте осторожны. Не хотелось бы, что он оказался разведчиком Уорика, если сам Уорик вместе с армией расположился за ближайшим холмом.

Оба мои мальчика неторопливой рысцой направились к этому человеку, взяв поводья в левую руку, а правую опустив и показывая незнакомцу пустую ладонь в знак того, что они безоружны. Он тоже поехал им навстречу, повторив тот же жест; встретившись, они перекинулись парой фраз и вместе поскакали к нам.

И сам незнакомец, и его конь были покрыты дорожной грязью; шкура коня блестела от пота. Меч свой этот воин потерял, на боку у него висел только щит.

– Это гонец, – с поклоном сообщил Энтони королеве, которая напряженно ждала, натянув поводья. – Боюсь, ваша милость, у него плохие новости.

Маргарита продолжала молча ждать с непроницаемым лицом, как и подобает настоящей королеве.

– Эдуард Марч со своей армией вышел из Уэльса, – доложил гонец и воскликнул: – Он был подобен зимнему солнцу! Я сам это видел. А послал меня Джаспер Тюдор, который так и приказал передать вам: «Бойтесь солнца во всем его сияющем великолепии».


– Да не мог он ничего подобного приказать, – вмешался мой муж. – Джаспер Тюдор никогда в жизни ни одного письма не написал и уж точно с высокой поэзией не знаком. Говори, что тебе было велено нам передать, дурачина, да ничего не приукрашивай.

Гонец, одернутый Ричардом, выпрямился в седле.

– Если коротко, то Тюдор велел мне передать следующее: его армия потерпела поражение, а сам он скрывается. Мы проиграли бой войску Йорка под предводительством сэра Уильяма Герберта и Эдуарда Марча. Они пробили оборону уэльсцев и в конном строю проникли прямо в расположение наших войск, и Джаспер Тюдор тут же послал меня предупредить вас; сам он тоже движется вам навстречу, но Эдуард Марч перегородил ему путь и…

Королева кивнула и прервала его:

– Значит, Джаспер Тюдор все-таки намерен к нам присоединиться?

– У него половина войска погибла, ваша милость. Эти Йорки теперь повсюду! Вряд ли ему удастся выбраться. А может, он уже и сам погиб.

Услышав это, Маргарита лишь тихо охнула, но промолчала.

– Там, в небесах, было знамение… – нерешительно прибавил гонец, одним глазом покосившись на Ричарда.

– Только ты это знамение видел? – раздраженно спросил мой муж. – Или еще кто-нибудь? А может, тебе просто почудилось?

– Все его видели! – обиженно вскричал гонец. – Потому-то мы и проиграли это сражение. Когда люди увидели знамение…

– Ну, это неважно, – остановил его Ричард.

– Нет, мне интересно, что это за знамение такое, – возразила королева.

Ричард только вздохнул, закатив глаза, и жестом приказал гонцу продолжать.

– В небе над графом Эдуардом Марчем, только он поднял боевое знамя, вспыхнули сразу три солнца, – сообщил гонец. – Три солнца! И одно, среднее, загорелось прямо над ним. Это напоминало чудо, мы не знали, что бы это могло значить, но все-таки догадались: Господь благословляет его. Вот только неясно было почему.

– Три солнца, – повторила королева и повернулась ко мне: – Что это значит?

Я отвела глаза, словно опасаясь, что она разглядит в них отражение этих трех солнц – ведь я когда-то уже видела их, ослепительно сияющих над водами Темзы. Да, конечно, это были те самые три солнца, которые я тогда видела! Но я и тогда не поняла, что они означают, и теперь не знала. А гонец произнес:

– Кое-кто считает, что это Святая Троица зажгла их в честь Эдуарда Марча. Но с какой стати Отцу, Сыну и Святому Духу благословлять мятежника? А некоторые восприняли это как знак того, что сам Эдуард и два его брата рождены, чтобы подняться очень высоко.

Королева опять посмотрела на меня, но я только головой покачала и по-прежнему хранила молчание. Ведь тогда, выйдя в холодный рассветный час на берег реки, я собиралась выяснить то время года, когда наш король поправится и вернется к нам, а вместо этого обнаружила три солнца, светившие сквозь речной туман и слепившие мне глаза.

– И все-таки, что бы это могло значить? – пожал плечами гонец и тоже взглянул на меня, словно подозревая, что мне известен ответ.

– Ничего это не значит, – твердо заявил мой муж. – Это значит, что заря была очень яркой, а вы все были попросту смертельно напуганы. Не желаю ничего больше слышать ни о каких видениях. Мне важно, что происходит на расстоянии дня пути отсюда. Как, по-твоему, если Эдуард Марч продолжит и дальше двигаться на запад с максимальной для него скоростью, как быстро его войско доберется до Лондона?

Гонец задумался; он был так измучен долгой дорогой, что даже дни подсчитать не мог.

– Неделю? А может, всего дня три-четыре? – Казалось, он сам себе задает эти вопросы. – Вообще-то он очень стремительный. Самый быстрый из всех боевых командиров, которые мне известны. Кто его знает – может, он уже к завтрашнему дню будет здесь.

Тем вечером мой муж куда-то исчез из лагеря и вернулся лишь глубокой ночью, когда королева, не дождавшись его, хотела уже ложиться спать. Войдя к ней, Ричард сообщил:

– Ваша милость, один мой друг желает присоединиться к нам. Вы разрешите его вам представить?

Маргарита встала.

– Ах, Ричард, вы один из лучших людей, когда-либо мне служивших! Ведь это вы привели ко мне такого замечательного полководца как сэр Эндрю Троллоп, который выиграл для нас битву на Ладфордском мосту, даже не подняв меча. Кого же вы привели ко мне теперь?

– Сначала я должен получить от вас клятвенное обещание, что вы простите его за былую ошибку, – сказал Ричард.

– Я прощаю его, – с легкостью согласилась она.

– Значит, он получает королевское прощение? – уточнил Ричард.

– Да, он получает королевское прощение. А вам я даю свое честное слово.

– Хорошо, – кивнул Ричард. – В таком случае я с удовольствием представляю вам сэра Генри Лавлейса. Уверяю вас, он в высшей степени горд тем, что ему представилась возможность служить вам.

Маргарита протянула Генри Лавлейсу руку, которую тот, выйдя вперед и поклонившись, почтительно поцеловал.

– Однако вы не всегда были моим другом, сэр Генри, – холодно промолвила она.

– Но тогда я не предполагал, что Йорк попытается перехватить корону, – заметил Лавлейс в свое оправдание. – Я присоединился к нему только для того, чтобы обеспечить должную работу королевского совета. Но теперь Йорк мертв. Я понимаю, что поздно решил к вам присоединиться: вам предстоит последнее сражение, в котором вы, конечно, одержите верх. И все же я горд, что хотя бы теперь снова могу служить вам.

Королева улыбнулась ему; все-таки ей по-прежнему было свойственно необыкновенное обаяние, которому почти невозможно было сопротивляться.

– Рада видеть вас среди тех, кто мне служит, – произнесла она. – И вы будете хорошо вознаграждены за верную службу.

– По словам сэра Генри, Уорик занял укрепленные позиции близ Сент-Олбанса, – доложил Ричард. – Мы должны разбить его до того, как Эдуард Марч успеет прийти ему на помощь.

– С какой стати нам бояться девятнадцатилетнего мальчишки? Тем более во главе моей армии Эндрю Троллоп и вы, лорд Риверс. Хорошо, мы сразу же атакуем Уорика, как вы и предлагаете.