Государь

– Немало их, – сказал Богуслав.

Они с отцом расположились на возвышении, близ императорского шатра. Дружина Богуслава осталась в резерве, на охране лагеря. Отдыхала после ночной вылазки.

Духарев глянул на холмы, где обосновалось воинство мятежников.

– Могло быть и больше, – отозвался он. – За эти дни мы их порядком проредили.

Армия императоров – на этот раз вместе с Василием был и его брат Константин – расположилась на равнине. Собственно, пока императорскую династию один Константин и представлял. Восседал на коне в роскошных доспехах, сверкающий, как золотая шишка на троне василевсов. Старший брат – всё еще в шатре. Так с утра и не показывался.

Тысячи Владимира составляли правое крыло императорского войска. В центре – отборные отряды, ударная сила. Слева – фемные тагмы и легкая конница.

Равнина – хорошее место для катафрактов. Однако если Василий вздумает атаковать мятежников сам, то окажется в очень неудобном положении. Конница, которая атакует сверху, имеет явное преимущество над той, что нападает снизу.

По этой и еще нескольким причинам позиция Варды, безусловно, более выигрышная. Василий это понимал, и не исключено, что ночная атака, стоившая Варде его флота, была еще и провокацией.

Может Варда на такое повестись? Да легко. Ему ведь надо свой пошатнувшийся авторитет поддержать. Иначе решит народ, что Бог – на стороне Василия, и переметнется.



Раннее утро. Отличная погода. Солнышко неторопливо ползет вверх… Войско ждет. Оба войска ждут. Этак можно и час простоять, и – все десять. Жариться в доспехах на солнышке – удовольствие маленькое. А придется, если предводители не дадут приказ наступать. Этак можно до вечера простоять. А завтра – по новой.

Зная Василия, Духарев готов был поклясться, что первым он не начнет. Пока вообще в шатре отсиживается.

Так, а кто это у императорского шатра? Знакомая фигурка. Вчерашний человечек в плаще. Симеон. Только вот рожу теперь не прячет. Капюшон откинут, морда самоуверенная… Гляди-ка, этариоты его пропускают. Видно, крикнули из шатра. Нет, ну как он держится, этот Симеон. Словно магистр, никак не меньше. В царский шатер не вошел – вступил. Прямо как к себе домой…

Со стороны вражеского войска донесся шум, и Духарев перевел взгляд.

Отлично! Зашевелились мятежники. Варда Фока решил не ждать, когда Василий нападет на его стратегически выгодную позицию. Мятежное воинство покинуло холмы и двинулось на равнину. Двинулось вполне слаженно, разве что левый фланг чуть-чуть приотстал.

Знамя Варды Фоки виднелось в центре. Справа Духарев разглядел значок Склира. Надо полагать, это и есть Склировы ветераны. Сам-то Склир – в тюрьме, а люди его, получается, на стороне его тюремщика. Духарев прищурился. А это кто? Не иначе как знаменитые ивиры…

Что ж, план императора Василия удался: выманить Варду с подготовленной позиции, спровоцировать на атаку. И не дать ему, действительно замечательному полководцу, использовать свой талант. Никаких уловок и хитростей, маневров, засад и умелого использования рельефа местности.

Сила на силу.

Но было кое-что еще…

Смуглый человечек, по-хозяйски ввалившийся в императорский шатер, не давал Духареву покоя. Что еще выродил по-византийски коварный ум Василия? Хочется верить: гадость эта не адресована Владимиру. Но проследить – надо. Вдруг императору взбредет в голову избавиться от союзника, когда в нем исчезнет нужда? Так ли уж нужна Византии крещеная Русь? Эх, не ошибиться бы!

Сергей отвел взгляд от наступающего войска Варды (им еще идти и идти) и посмотрел в сторону императорского шатра… Как раз вовремя, чтобы увидеть, как Василий, в облачении катафракта, с помощью слуг, усаживается на коня. Рядом – конный знаменосец. И еще один – с большой иконой Богородицы в сверкающем золотом окладе.

Этериоты окружили василевса, и вся компания двинулась на позиции. Процесс пошел… Так, а кого это выволакивают за ноги из царского шатра? Ба! Старый знакомый, Симеон! То есть его труп. Да уж! Щедро его одарили, ничего не скажешь. Хотя что там ему евнух обещал? «До конца жизни ни в чем не будешь испытывать нужды?» Так ведь и не придраться. Не соврал, безъяичный.



Сошлись красиво! Катафракты Варды на катафрактов Василия.

Первые оказались покруче. Перестроились клином и прошли насквозь. Императорская конница тоже не особо пострадала (на земле – от силы с десяток тел) и с разбега накатилась на пехоту. Небось хотели к вражескому полководцу прорваться – Василий пообещал хорошую награду тому, что завалит лжеимператора.

Не срослось. Как накатилась – и откатилась. Ивиры встали крепко.

А вот кавалерии Варды удалось большее. Они взяли правее и вполне успешно ударили в левый фланг императорской армии. По пути их попыталась придержать легкая конница (выскочили, осыпали стрелами), но безуспешно. Катафрактам эти стрелы – как носорогу засапожник. Конные постреляли и быстренько спрятались за фемной пехотой… В которую и врезался клин катафрактов Варды. Судя по знамени, им предводительствовал кто-то из Фок. И предводительствовал неплохо, поскольку катафракты прорвали строй фемного воинства и, сменив вектор атаки, прорубались теперь к центру. А их успех на левом фланге успешно развивали трапезиты[53] мятежников.

Но дела Василия были не так уж плохи. Потому что на его стороне играли русы Владимира. И играли отлично!

Левый фланг армии Варды оказался в куда худшем состоянии, чем левый фланг Василия. Сначала над ним покуражилились конные стрелки, степняки и хузары, затем налетела тяжелая кавалерия и прошлась по шеренгам, как кабан – по огороду. Пропахала, перемешала… И зашла в тыл мятежникам. Жаль, что катафракты к этому времени уже отошли, иначе пришлось бы грузинам биться на два фронта.

Но центр мятежников тоже не стоял на месте. Рванул вперед, явно целя на штандарты Василия.

Две армии сошлись и перемешались. Позади мятежников бесчинствовал Владимир (Духарев видел его знамя), катафракты Василия вернулись и наседали сбоку. Но Варда плевать хотел на периферию. Его интересовал лично император Василий… Ага! Вон, кажется, и Константин вступил в бой. Двинул столичные тагмы навстречу прорвавшимся катафрактам Фоки. Остановил. Вроде бы…

Но Варда со своими ивирами уверенно продвигался вперед. Еще минут двадцать рубилова – и он доберется то императорских этериотов. И, насколько мог судить Духарев, этериотам придет хана. Маловато их. Не удержат позиции. Может, пора Богуславу поднимать своих?

– Есть мысль получше, – выслушав отца, сказал тот. – Глянь-ка направо, где наши стоят!

«Точно!» – озарило Духарева. Нурманы Сигурда. Владимир оставил их прикрывать лагерь, но, если Василия убьют, битву можно считать проигранной. Вместе с лагерем.

Духарев стянул с пальца приметный перстенек с личной символикой. Кликнул одного из собственных гридней, велел:

– Отдашь Сигурду. Скажешь, я велел передать: спасай василевса, ярл!




А Варда – молодец! Чисто Наполеон. Выбрал главное направление и цель – добраться до Василия – и на нем сосредоточился. Это ж его персональная техника, любимый конек – личная атака на полководца-противника. Так он в свое время и Склира разбил…

А что Василий? Небось уже догадался, по чью душу ломит сквозь его стратиотов Варда Фока. Но – не бежит Автократор. Тоже, наверное, понимает: если даст деру, то битва проиграна. И другой – не будет. Даже не факт, что его в столицу пустят, узнав о разгроме. На хрена константинопольцам проигравший? Они того приветят, на чьей стороне Бог. Победителя то есть.

А дело уже до этериотов дошло. Рубились в каких-то пятистах шагах от Духарева.

Но в лагерь мятежники пока не совались. Может, пора уже выдвигаться?

Кидать в мясорубку собственную дружину Духареву очень не хотелось…

Ну наконец-то!

– Сигурд!

Восемь сотен скандинавов. Тяжелая пехота. Лучшая тяжелая пехота Европы. Однако сейчас они – в Азии. Пусть до Европы – рукой подать. Переплыть через Геллеспонт…

Но грузины тоже хороши! Рослые, все как на подбор. Доспехи – отличные. Выучка – еще лучше. Строй держат – залюбуешься.

– Добрые воины, – похвалил Сигурд, которому, в силу природного двухсотпроцентного зрения, картина боя была еще яснее, чем Духареву. – А сам что, воевода?

– Гридь спешивать не хочу, – ответил Сергей.

Сигурд кивнул. Признал довод, рявкнул команду – и нурманские сотни трусцой двинулись спасать императора, которого обложили уже с трех сторон – ивиры прорвались справа, рассчитывая взять Василия в кольцо.

Эх, хорош Варда Фока. У него на ключевом участке не меньше пяти тысяч элитных бойцов собралось. А вокруг Василия – от силы тысяча. От остальных Варда его отсек. Даже от брата Константина и его тагм…

Острый момент. И все всё видят – вон Владимир изо всех сил рвется к центру событий, но – медленно, катастрофически медленно, – и Константин тоже упирается, прёт к центру… И фемный стратег на левом фланге пытается собрать своих…

Нурманы выстроились «кабаном», перешли на бег… «Берегись, я иду!» – взревели сотни глоток.

Ивиры проворно перестроились, встречая нового противника…

Но удержать не сумели. Скандинавы – свежие, азартные, а грузины сколько уже мечами машут без передышки…

Меньше тысячи их, викингов, но – сбили атаку. Очистили фланг, заняли оборону, ощетинились копьями – стена, которую даже катафрактам без хорошего разбега не продавить.

И боевой дух мятежников чуток снизился…

– Гридь! – рявкнул Духарев, и Богуслав эхом повторил его клич. – К бою!

Их тоже немного – меньше тысячи. Но если ударить правильно и в нужный момент, можно переломить ход боя.

– Туда! – указал рукой Богуслав.

Духарев кивнул. Место, откуда мятежники выдавили стратиотов Константина, и впрямь самое подходящее.

– Я поведу!

Еще один кивок. Духарев лезть в самую сечу не собирался. Годы не те. Но уточнил:

– По моей команде.

Богуслав не хуже отца способен угадать нужный миг, но… Уж слишком ему хочется влезть в драку.



Но переломить ход боя им не довелось. Варда Фока успел раньше.





Глава двенадцатая. Битва за империю (продолжение)




Голосок у Варды Фоки был под стать росточку. Аки у тура в брачный период.

С таким любой сигнал можно передать без привлечения вспомогательных средств, вроде труб и рогов.

Богуслав завистливо ухмыльнулся. Поглядел на отца… Тот и бровью не повел. Однако команду атаковать придержал. Ждал реакции Василия Второго.

По мнению Богуслава, ждать было нечего. Варда Василия соплей перешибет. С чего бы ему, скорее выигрывавшему сражение, чем проигравшему, принимать вызов на единоборство от заведомого победителя?