Гость

– Не пугайся. Это всего лишь пчелиный воск. – Она выдавила по шарику воска мне в уши. – Это поможет тебе противостоять музыке.

Музыка тотчас стихла, став не громче гудения пчелы в поле клевера. Я хотела вынуть воск из ушей, но Эйслинн повела меня за собой вверх по склону меж массивных стволов деревьев, папоротников, высотой мне до плеч, и заросших мхом валунов. А затем перед нами возникли высокие камни, словно стражи, охранявшие Добрый Народец. Взявшись за руки, танцующие водили между камнями хоровод, кружились и подпрыгивали. Их движения были такими гибкими и плавными, словно в их телах не было костей.

Длинные волосы женщин, увитые цветами и лентами, поднимались и опускались при каждом движении. Их шёлковые платья кружились вокруг них, невесомые, как паутинки, а лифы и подолы были усыпаны драгоценными камнями. Хотя волосы у мужчин были короче, но на головах у них тоже были цветочные венки. Их плащи тёмных, насыщенных цветов украшала вышивка: там были и луна, и звёзды, и какие-то символы, значения которых я не знала.

Они были такими грациозными, такими гибкими! Даже не слыша музыки, я была готова присоединиться к их танцу. Заметив это, Эйслинн так больно ущипнула меня за руку, что я поморщилась и вырвалась.

– Помни, зачем ты здесь, – прошептала она. – Если ты присоединишься к танцу, мне несдобровать. И тебе тоже, и твоему бесценному брату. – Она указала на помост в центре круга. – Это высокий стол. Твой брат сидит рядом с королевой. Пустой стул между ними – мой. Жди здесь и смотри. Когда придёт время действовать, я дам сигнал. Как я уже сказала, действуй быстро, молчи и не открывай лица.

Сказав это, она обошла танцующих и села за высокий стол, между королевой и Томасом. Мой брат был одет в алый бархатный костюм. Его камзол сверкал драгоценными каменьями и был расшит золотой нитью. Его лицо было красивым, но холодным, как будто он родился и вырос среди Доброго Народца. Он сердито посмотрел на Эйслинн и что-то прошептал ей. Она похлопала его по руке. Впервые с тех пор, как я пришла в Тёмные Земли, я увидела, как он улыбается.

Вокруг меня танцующие прыгали и кружились. Они не улыбались и не смеялись, лишь следовали ритму музыки. Из темноты за ними наблюдали дети. Некоторые пробовали подражать им, прыгали и кружились; другие качались в такт музыке, но их лица были серьёзными. Многие из них были болезненными на вид, бледными, худыми, даже тощими, с тонкими чертами лица. Им не помешало бы солнце, подумала я, и чашка весеннего эликсира моей мамы.

Ближайший ко мне ребёнок посмотрел в мою сторону, на его лице читалась тревога. Я была уверена, что он меня не видит, но всё же затаила дыхание, опасаясь выдать себя. Девушка рядом с ним коснулась его руки.

– Кэлин, что ты видишь среди теней?

Кэлин нахмурился.

– Ничего, и всё же… – Он вздрогнул и шагнул к ней ближе. – Сибилла, тебе не кажется, что тут кто-то есть?

Сибилла наклонилась над его плечом; её лицо почти коснулось моего плаща.

– Я ничего не чувствую, но у меня нет твоего дара. – Она взяла его за руку. – Брр, как же здесь холодно! Давай подойдём ближе к огню.

Дрожа всем телом, я проводила их взглядом. Кэлин продолжал поглядывать в мою сторону, его лицо было исполнено сомнения. Когда они наконец исчезли в толпе зевак, я осторожно переместилась в другое место, подальше от зрителей.

Сидя за высоким столом, Томас ел из золотой тарелки, на которой высилась гора мяса, рыбы и фруктов. Теперь я стояла совсем близко к столу. Ароматы яств щекотали мне нос, от вида угощений изо рта текли слюнки. О, если бы только я могла сидеть рядом с братом и разделить с ним это пиршество!

Рядом со мной встал арфист и начал услаждать слух тех, кто обедал за высоким столом. Несмотря на воск, я хорошо его слышала. Все так увлеклись весёлыми разговорами, что никто, кроме меня, не обращал на него внимания, но такой красивой музыки я ещё ни разу не слышала. Мелодия была и грустной, и радостной, и медленной, и быстрой, и громкой, и тихой. Её ноты, казалось, падали на меня, словно серебряная сеть, захватывая меня в плен ритма.

Я придвинулась к арфисту ближе, ещё ближе. Мои ноги задвигались в такт музыке, как будто помимо моей воли хотели пуститься в пляс. Мои бёдра раскачивались.

Эйслинн спасла меня, опрокинув свой стакан. Он до краёв был полон тёмно-красного вина. Кроваво-красное пятно растеклось по всему столу, и Эйслинн испуганно вскрикнула.

Я вздрогнула и, моментально вспомнив, где я, поспешила отойти от арфиста. В отличие от Кэлина, арфист не почувствовал моего присутствия. Он прервал игру и посмотрел на королеву.

– Бестолковая, неуклюжая девчонка! – Королева влепила Эйслинн такую сильную пощёчину, что девушка едва не упала со стула.

– Пожалуйста, простите меня, ваше величество. Мне стыдно, что я такая неуклюжая, – сказала она и в знак раскаяния опустила голову.

Одарив Эйслинн ледяным взглядом, королева подняла руку и щёлкнула пальцами.

– Принеси ещё вина! – велела она слуге, стоявшему у неё за спиной. – Но ей не наливай. С неё достаточно.

Слуга начал наливать вино. Мои колени тотчас обмякли, и я едва не упала на землю. Пришло время спасать брата. Я должна это сделать – сейчас или никогда. Если я потерплю неудачу, нам обоим конец. Томаса принесут в жертву Тёмному Лорду, я же, скорее всего, встречу смерть от руки королевы. Каким бы способом эта злодейка ни решила убить меня, она наверняка выберет самый мучительный. Я никогда больше не увижу маму и папу. И нашу ферму. И нашу деревню. И солнечный свет смертного мира.

В тот момент мне хотелось одного: оставить Томаса и бежать. Мадог, Гость, Эйдан и я сможем убежать из Тёмных Земель задолго до начала Дикой Охоты.

Я снова посмотрела на высокий стол. Пока слуга наливал королеве вино, Томас сидел и смотрел прямо перед собой. Затем слуга, пропустив Эйслинн, начал наполнять золотой кубок, стоявший перед Томасом. Прежде чем Томас взял кубок в руки, Эйслинн быстрым движением бросила что-то в вино.

Никто, кроме меня, не видел, как она это сделала.

Пути назад не было. Останусь я жива или умру, но я должна сделать то, ради чего я сюда пришла.

– Вот принц Тиарнах! – крикнула королева. – Который скоро возьмёт в жены Эйслинн, дочь леди Дуаты, будет коронован и станет нашим королём!

Танцующие высоко подняли кубки и закричали:

– За здоровье принца Тиарнаха! Да будут его жизнь и его правление исполнены радости!

Дети стали бросать в воздух шапки и кричать:

– Слава принцу! Ура! Ура!

Одарив толпу надменной улыбкой, Томас поднял кубок. Пока он пил, присутствующие вновь разразились приветственными возгласами, на этот раз ещё громче. Их лица раскраснелись от выпитого вина. Томас поставил кубок и откинулся на спинку стула. Эйслинн наклонилась к нему и убедила допить вино. Улыбнувшись ей, он поднял кубок и, откинув голову, осушил до последней капли.

Вновь заиграла музыка, громче и быстрее. Толпа продолжала славить принца. Я застыла, глядя на Томаса. Было видно, что рукоплескания и славословия приятны ему. Постепенно напиток начал действовать. Веки моего брата отяжелели. Голова сонно откинулась назад. Эйслинн что-то прошептала ему на ухо, улыбнулась, погладила его по волосам, начала что-то тихо напевать.

Королева же, похоже, забыла про Томаса. Когда один из лордов пригласил её танцевать, она засмеялась и последовала за ним в толпу танцующих. Эйслинн дала мне сигнал. Пора!

Как можно осторожнее я подкралась к высокому столу и встала позади брата.

– Он спит, – прошептала Эйслинн. – Зелье подействовало. Возьми его под свой плащ и уходи, быстро и тихо. Он будет спать долго, – добавила она, когда я потянулась к Томасу. – Возможно, пока вы не окажетесь на вашей родной земле.


– Спасибо за всё, что ты сделала, Эйслинн.

– Удачи тебе, Молли.

Загородив Томаса от взглядов танцующих, она помогла мне накинуть ему на голову плащ.

– Не останавливайся, пока не покинешь Тёмные Земли.

Спрятав под плащом брата, я покинула каменный круг и понесла Томаса в лес. Музыка постепенно стихла, и тьма поглотила свет фонариков.





Глава 14




Томас оказался тяжелее, чем я ожидала. Мои руки болели от его веса. Я спотыкалась на склоне холма, скользила по поросшей мхом земле. Я торопилась, боясь услышать, как смех Доброго Народца перейдёт в проклятия, когда они обнаружат, что десятина исчезла.

– Молли, давай я помогу. – Из-за деревьев появился Мадог и взял у меня Томаса. – Поспеши, лошади ждут на тропе.

Сзади раздался крик, а потом ещё и ещё.

Я побежала быстрее, капюшон плаща соскользнул с моей головы, но теперь это не имело значения. Главное, не отставать от Мадога и Томаса. Когда мы наконец выбежали из леса, я увидела Эйдана верхом на крапчатом жеребце. Рядом с ним на тёмной кобыле сидел Гость, жалкий, маленький и беспомощный. Мадог запрыгнул на спину самой большой из лошадей, вороного жеребца, ростом почти с пока, и усадил Томаса перед собой. Я села на кобылу впереди Гостя, и он обхватил меня за талию.

Радуясь, что в своё время отец разрешал мне кататься на рабочем жеребце, который таскал плуг, я ударила пятками в бока кобылы, и мы поскакали.

Мадог скакал впереди. Хотя ночь была темна, а воздух густ от тумана, лошади ни разу не замедлили бега и не споткнулись, а почти летели сквозь деревья, ронявшие влагу с листьев.

Первым о погоне Доброго Народца догадался Мадог.

– Они преследуют нас!

Услышав эти слова, наши лошади поскакали ещё быстрее.

И да, вскоре я тоже услышала. Стук копыт вдалеке. Крики ярости. Это была Дикая Охота во главе с королевой. Я представила себе её лицо, безжалостное и твёрдое, как лёд зимой.

От неё нам не будет пощады.

Гость захныкал. Он крепко обнял меня и прижался головой к моей спине. Он был напуган, но у меня не было времени успокаивать его.

Эйдан выругался.

– Ты этого хотел? – крикнул он Мадогу. – Хотел, чтобы тебя схватили, подвергли пыткам и убили, как собаку? И всё ради подменыша и смертной девчонки?

Мадог ничего не ответил и лишь пришпорил жеребца. Добрый Народец был уже совсем близко. Их собаки захлёбывались лаем.

Наши лошади скакали во весь опор, лес по обеим сторонам тропы казался размытым пятном, туннелем, в котором мы оказались пойманы, как в ловушку. Эйдан был прав, обвиняя меня. Придержи я тогда в саду свой глупый язык, не возьми я себе медальон, Томас и я жили бы себе припеваючи в родительском доме, а не скакали навстречу собственной смерти по Тёмным Землям. Но где в таком случае был бы Гость?

Собаки настигли нас первыми – чёрные, поджарые, с красными глазами и острыми зубами, больше похожие на тени, чем на настоящих собак. Они кусали ноги лошадей, прыгали, пытаясь впиться зубами им в горло, а нас столкнуть на землю.

Второй нас догнала королева и заставила гончих замолчать.

Они сели у её ног, дрожа от нетерпеливого желания разорвать нас на части. В любой момент одна из них вонзит зубы мне в ногу и стащит с лошади. Гость упадёт со мной.

От страха у меня свело живот.

Мадог повернул коня лицом к королеве. Томас спал у него на руках, склонив голову набок. Эйдан и я встали по обе стороны от Мадога. Королева была в двух шагах от нас. Я окаменела от ужаса. Нет, я сделала храброе лицо, но моё сердце билось так громко, что она наверняка это слышала. Позади меня Гость дрожал так сильно, что его дрожь передалась и мне.

– Отдай мне мальчишку! – приказала королева. – И я отпущу остальных. Мне нужен лишь он. Ты ничего не значишь для меня и моего народа.

Мадог крепче обнял моего спящего брата и сказал:

– Я не могу этого сделать. Я дал слово, что верну его настоящим родителям.

– Дать слово смертным ничего не значит. Слово – это пустой звук.

– Возможно, это верно для тебя и твоего рода, но для меня и моего рода это значит многое.

– Говори за себя, Мадог! – прорычал Эйдан. – Отдай ей мальчишку! Какое тебе дело до того, что они с ним делают?

– Я дала клятву Кернунну, – сказала королева. – Клятву, которую нельзя нарушить. Он ожидает завтра получить свою десятину. Если он её не получит, он развеет нас, как прошлогодние листья. Ты хочешь увидеть наш конец?